— Еду, — еле проговариваю Кате, которая уже начала недовольно сопеть от ожидания.

Свиридова встречает меня при полном параде. Короткое облегающее платье, как вторая кожа, обтягивает стройную фигуру. Яркий макияж придает выразительности глазам. Но никакого эффекта девушка на меня не производит. Перед глазами только одно хрупкое создание. Имя которой въелось глубоко в сердце. Соня Феникс.

Катя приглашает на кухню. Запах ароматного кофе заполняет пространство. Садимся за стол. Девушка начинает диалог с того, что кладет передо мной снимки УЗИ.

— Что ты собираешься делать? — задаю девушке главный вопрос, от которого зависит наша дальнейшая судьба.

Катя прожигает меня уверенным взглядом. Шестым чувством понимаю, что ответ мне не понравится.

— Женись на мне, — Свиридова подтверждает мои ощущения.

— Исключено, — кидаю на будущую мать свирепый взгляд, — я готов помогать тебе финансово и участвовать в жизни ребенка, но жениться не буду.

Кольцо, купленное сегодня утром для Сони, лишь убеждает меня в правильности принятого в отношении Кати решения.

— Ты не понял, Волков. Это не просьба, — холодный тон девушки заставляет поежиться и задуматься о своей адекватности. Что вообще я в ней нашел? Расчетливая сука.

— Иначе я сделаю аборт. И это не обсуждается. Что ты выберешь? — ехидная улыбка расползается по лицу девушки.

— Ты не посмеешь! — шиплю в ответ. Никогда не реагировал на угрозы. Но не с Катей. Знаю, что сделает аборт. Не первый день знакомы. Эту тварь ничто не остановит.

— Хочешь проверить?

— Нет, — не тогда, когда моему беззащитному ребенку грозит смерть.

Взгляд привлекает белоснежное платье, висящее в прихожей, покрытое прозрачной пленкой. Знала, стерва, что не откажусь. Уже свадебное платье купила. Но это ничего не меняет. Разведусь, как только родится ребенок.

— Стас, поехали, — возвращает в реальность печальный голос Пономарева.

Кладбище уже опустело. Солнце скоро сядет.

— Отвези Настю домой. Я ещё побуду с ней, — взглядом показываю на улыбающееся изображение любимой с надгробного камня.

Дима кивает и оставляет меня в одиночестве.

— Не прощай меня, — шепчу, смотря в светящиеся радостью глаза Сони, — я сам себя не прощу.

Жизнь потеряла всякий смысл в один момент. Столько времени угробил на то, чтобы понять, что люблю её. Ничего не имело значения, кроме моей малышки. Любые отношения стоят риска. А я побоялся рискнуть, за что и поплатился. И цена оказалась непосильной, убийственной. Я заслуживаю ада. С этого дня и до конца жизни буду гореть в сжигающем пламени вины и раскаяния. Прошлое безвозвратно ушло, а будущее не сулит никаких надежд.

Обессиленный и полностью опустошенный, падаю на колени. И впервые в жизни начинаю рыдать. Я не плакал, когда исчезла Уля, не плакал, когда ушла мать. Слезы отчаяния и безысходности начинают душить меня. Нет желания жить. Без неё.

Пять лет спустя.

Самолет, завершающий рейс Тель-Авив-Москва, мягко приземляется на посадочную полосу в аэропорту Внуково. Свежий вечерний воздух принимает в родные объятия, принося вздох облегчения. Весна в самом разгаре. Наконец-то вернулась домой.

На выходе встречает Кирилл собственной персоной и мой Сальвадор, по которому безумно соскучилась за последние долгие месяцы, проведенные в Израиле. Съездила подлечиться и заодно отдохнула перед предстоящим сражением.

Серая кугша, радостно виляя хвостом, бежит ко мне на встречу. Встает на задние лапы и начинает облизывать, вызывая во мне приступ хохота.

— Сальва, отойди, теперь моя очередь, — отпихивает пса в сторону друг, который рад меня видеть не меньше, и заключает в братские объятия.

— Привет, — шепчу, заглядывая в родные глаза человека, который за пять лет стал моей семьей, и нежно целую в холодную щеку.

— Наконец ты вернулась, Анна, — Кира облегченно вздыхает и крепче сжимает.

— Задушишь! — со смехом вырываюсь из объятий.

— Поехали, отвезу тебя домой, — заботливо предлагает возмужавший Киселёв, ставший еще красивее, чем был. Из юного мальчишки превратился в мужчину.

Каждый из нас изменился, пав жертвой сложившихся обстоятельств. Мы быстро повзрослели и взяли полную ответственность за свои жизни, не рассчитывая на постороннюю помощь. Отца Кирилла убили три года назад, и ему пришлось встать во главе большой компании. Вместе с кучей проблем, связанных с управлением бизнеса, у нас появился и общий враг.

В новостройку на окраине Москвы добираемся за полночь. Однокомнатная квартира встречает гробовой тишиной и запахом недавно законченной отделки. Дизайнер оправдал свой многотысячный гонорар, оформив помещение по высшему разряду. Одна кухня в стиле модерн многого стоит. Светлые тона и серебристая техника соответствуют моему вкусу. А за мраморные стены и черную раковину с джакузи — отдельное спасибо.

Обследовав маленькую современную квартиру, остаюсь довольной. Сальве новый дом тоже нравится. Особенно кожаный диван, который он принимается усердно грызть. Приходится пригрозить пальцем и поставить в угол, что пес беспрекословно выполняет. Умная собака.

— Будешь чай, — вспоминаю о своем госте.

— Нет, я поеду. Или можно у тебя остаться? — с хитрым прищуром и веселой улыбкой напрашивается на ночевку наглец, прекрасно зная, что в доме только одно спальное место.

— Поезжай домой. Только аккуратно, — выталкиваю уже смеющегося во весь голос парня за дверь.

— Завтра в одиннадцать встречаемся в моем офисе, — слышу напоследок прекрасные новости.

Порой его выходки сводят с ума. Стараюсь не придавать особого значения такому поведению, в надежде, что это не влюбленность. Усталость дает о себе знать, поэтому иду в душ и ложусь спать на безумно мягкую кровать.

Утром просыпаюсь от громкого лая Сальвы, который привык будить меня каждый день в шесть утра. На прогулку выходим спустя двадцать минут. Радостный пес выдергивает поводок и убегает по своим делам. Спешу в след за ним, попутно благодаря небеса за чудо, которое вернуло меня к жизни.

Пять лет назад.

После похорон проходит почти два месяца. На время подготовки новых документов затаились в глухой деревне. Ожидаем выезда в Израиль, где я пройду реабилитацию и операцию по пересадке роговицы глаза. Кира уже успел задним числом продать бабушкину квартиру. Всё подстроили так, будто я собиралась переехать в другой город, но не успела.

Жизнь во мне потухает с каждым днем. Становлюсь безликой тенью. Ухожу в себя. Начинается депрессия. Нет сил для борьбы. Впереди долгий путь к восстановлению, но ничего не хочу. Ни ненавидеть, ни мстить. Думаю лишь о своей доченьке, которую видела во сне. Хочу быть с ней.

Кира неизвестно откуда приносит побитого породистого щенка и кидает мне на кровать, с которой изредка встаю по нужде.

— Зачем ты притащил его? — спрашиваю безжизненным голосом, скидывая с себя кутенка.

— Вставай, ему надо помочь, — приказывает доктор Айболит, непонятно зачем ставший спасителем несчастных и обездоленных. Меня в том числе.

— Отвези в ветеринарную клинику, — предлагаю разумное решение, недоумевая, причем здесь я.

— Где мне в этой дыре ветеринарку найти? — смотрит так, будто сказала неслыханную глупость.

— Вставай или выкину его на улицу! — переходит к угрозам парень, явно пытаясь меня расшевелить.

— Дерзай, — говорю спокойным тоном, безразличная к дальнейшей судьбе псины.

В глазах Киры вспыхивает откровенная злость. И то, что происходит дальше, выводит меня из привычного состояния, затрагивает глубоко спрятанные чувства, напоминая о том, что все еще дышу и могу чувствовать что-то кроме, обреченности.

— Убери пистолет! — шиплю на Киселева, схватившего щенка за шкирку и приставившего оружие к его крохотной головке.

Взлетаю с кровати и выхватываю малыша из его хватки, не представляя, на что ещё способен этот мерзавец. Прижимаю трясущееся тельце к теплой груди и глажу, успокаивая его и себя. Осматриваю бедное животное, побитое жизнью так же, как и я. Мы с ним похожи. Никому не нужные сиротки, одинокие и нелюбимые.