— Но его жадность сыграла против него. Нужно выделять больше ресурсов на улучшение качества безопасности, — добавляет Антон.

— Нет, это не жадность. Это уверенность в том, что он всесилен и ему всё можно. Он безнаказанно совершает зверские преступления и каждый раз выходит сухим из воды, — тяжело вздыхаю, огорченная тем, что таких людей, как Свиридов, целый океан в этом жестоком и несправедливом мире.

— Но он забыл одну вещь, — с презрением и лютой злобой выплевывает Тоня, — что в пруду всегда найдется хищник крупнее.

Не могу не согласиться с мудростью молодой девушки. Главная ошибка любого человека — думать, что он всемогущ и имеет права распоряжаться чужими судьбами. Когда правда в том, что мы не можем управлять даже собственной судьбой. В любой момент что-то или кто-то может лишить тебя всего, в том числе и жизни.

— Вчера вечером звонил Кира и просил всем передать, что они с Димой смогли выкупить необходимые акции для смещения с должности генерального директора, — ставлю в известность ребят.

На кухне воцаряется долгое молчание. Каждый из нас понимает, что это значит. Все необходимые инструменты для уничтожения империи Свиридовых готовы. Нужно лишь без потерь довершить начатое до конца.

Спустя час ребята уходят. Начинаю собираться на встречу с Кирой и Димой в коттеджный поселок, где находится особняк Киселёвых.

Добираюсь до места назначения только после обеда. В выходной день жуткие пробки. Кирилл встречает меня с бутылкой шампанского Дом Периньон в руках.

— Что празднуем? — спрашиваю у Киры, который протягивает мне дорогущий напиток.

— Проходи, сейчас узнаешь, — пропускает вперед, в свой шикарный трехэтажный дом. Моя маленькая квартирка по сравнению с его особняком — просто трущобы.

Правда, здесь Киселев после смерти отца появляется редко. За домом и садом присматривает многочисленная прислуга. Каждый раз, когда приезжаю сюда, чувствую, что попадаю в музей, где нет семейного очага и уюта, присущего счастливым домам.

В гостиной за итальянским журнальным столиком сидит Дима, просматривает какие-то документы. Отвлекается от чтения, когда мы нарушаем тишину своим присутствием.

— Я встретился с одноклассницей Кати, которая с удовольствием поделилась подробностями драки, — сразу переходит к делу сыщик.

— Чем порадуешь? — надеюсь услышать хоть что-то полезное.

— Ты присядь, — Дима указывает на кресло рядом с собой.

Кирилл с любопытством наблюдает за моей реакцией.

— Эти снимки сделаны вчера, — Дима раскладывает передо мной пачку фотографий, как профессиональный крупье. И на каждом из них полуобнаженная Катя целуется с неизвестной девушкой.

— Что это? — недоуменно поглядываю на злорадные лица мужчин.

— Это, милая моя, фрагмент тайной жизни супруги Стаса, — разъясняет Кира. Но понятнее мне не становится.

— В первый раз за подобным Екатерину застукала одноклассница Диана Дёмина. И в качестве мести за издевательства над её внешним видом решила отомстить обидчице. Диана рассказала Свиридову, что единственная дочь нетрадиционной ориентации. За что Катя её и избила. А заявление Дёмина забрала из-за давления родителей, которые запретили связываться с этой семьей, — откровенные детали жизни Свиридовой подвергают меня в легкий шок.

— А как же мужчины, с которыми она спит? — недоумеваю я.

— Либо она бисексуалка, либо мужики, как прикрытие, — поясняет Кира.

— Чтобы убедиться, Кирилл подослал к Кате элитную проститутку. Результат ты видишь сама, — добавляет детектив.

— Зачем она вышла замуж? — эта информация переворачивает всё с ног на голову в моей и без этого беспорядочной голове.

— Кто знает, может, боялась отца. Дочери было за тридцать, ни мужчины, ни детей, — предлагает разумное объяснение Дима.

— Свиридов жестокий человек советского воспитания. Он никогда не смирился бы с ориентацией дочери.

Всё, что говорят ребята, звучит вполне логично. Но правду знает только Катя.

Обсудив план дальнейших действий ещё раз, Дима прощается с нами и едет домой к любимой жене. Его глаза загораются счастьем, когда речь заходит о Насте. Сегодня детектив порадовал нас ещё одним приятным известием, которое согрело сердце. Скоро в их семье станет на одного человека больше. А меня попросили быть крестной мамой. Согласилась, не думая.

— Ты останешься на ночь? — интересуется Кира, закрывая за Димой дверь.

— Пожалуй. Скоро стемнеет, — другу известно, что я неуверенно чувствую себя на дороге в темное время. Поэтому не раз оставалась у него.

— Разожжёшь камин, — безумно нравится смотреть на замысловатые языки пламени, с треском пожирающие сухие поленья.

Кира без слов выполняет мою просьбу. Заворожено смотрю на его оточенные движения, благодаря которым камин молниеносно загорается ярким огнем. Гостиная наполняется теплом. Усаживаемся на мягкий пушистый ковер с бокалом отличного шампанского, который быстро ударяет мне в голову.

— Ты прекрасна, принцесса, — ловлю на себе изучающий, заинтересованный взгляд молодого мужчины.

— Даже с этими уродливыми шрамами? — усмехаюсь над его комплиментом, не веря в то, что моё тело может ещё кого-то волновать.

— Эти шрамы кричат о твоей силе и стойкости. Ты удивительная, — шепчет Кира, приближаясь ко мне. Нежные пальцы Киселева убирают челку, обнажая бледные рубцы на лбу, и медленно проходят по ним, вызывая приятную дрожь в теле. В его глазах вспыхивает желание. Происходит то, чего я так боялась. Не могу потерять ещё и его. Но не спешу оттолкнуть. Посмотрю, как далеко он готов зайти.

Не чувствуя сопротивления, Кира смелее исследует моё лицо. Обводит горящие из-за воздействия алкоголя щеки, проходится по сухим губам. Смотрит вопросительно, спрашивая разрешения на дальнейшие действия. Молчу. Даю нам шанс попробовать.

Укладывает на пол, надежно придерживая рукой за спину. Наклоняется и целует робко в губы, постепенно углубляя поцелуй. Тело, давно позабывшее, что такое прикосновения мужчины, реагирует холодно. Ничего не чувствует. Движения выходят механическими, безжизненными. И Кира отстраняется. Чувствую себя пустышкой, которая ничего не может дать мужчине. Я не способна на чувства. Не могу любить, подарить семью, детей. Слёзы — лютые враги, начинают так не вовремя, тихо стекать по лицу.

Кира прижимает меня к себе, пытаясь успокоить.

— Прости, — шепчу, обреченно уставившись в потолок, не в силах заглянуть в его прекрасные влюбленные глаза.

— Никогда не извиняйся за то, что не любишь …Соня, — называет имя, которое никак не забыть. В такие моменты мне хочется ненавидеть её. За её слабость, за её нелюбовь к Кире, за то, что она все ещё имеет власть над жизнью Анны.

— Не люби меня, — прошу так, будто это возможно. Кира усмехается и обнимает крепче.

— Не могу. Влюбился, как только увидел тебя тогда, в подворотне, бесстрашную, с пушкой в руках. А когда ты начала обрабатывать раны человеку, которого ненавидела, пропал навсегда. Может и ещё раньше, в школе. Дразнил тебя. Не понимал, что понравилась.

Начинаю рыдать из-за откровенных слов мужчины. Прекрасно знаю все оттенки болезненных чувств от безответной любви.

— Зачем мы живем, Кира? Если не можем быть счастливы с теми, кого любим, — задаю вопрос, который терзает в последние дни. Не знаю, как жить после мести и зачем. Смогут ли вырасти цветы на руинах и пепелище прошлого?

— Во всем есть смысл. Ты обязательно его найдешь и будешь счастлива. Я тебе помогу, — пытается вселить в меня хоть какую-то надежду друг.

— Люблю тебя… — шепчу мужчине, крепче прижимаясь к его сильному телу. Он прекрасно понимает, что я имею в виду. Он дорог для меня, как брат, которого у меня никогда не было. Глядя на близкие отношения близнецов, где-то в глубине души завидовала им. Они вдвоем противостоят целому миру. И вместе навсегда.

— И я тебя, — слышу последнее, когда мое сознание под действием алкоголя начинает погружаться в темноту.

Наступает день икс. Через два часа Антон разошлет клиентам Свиридова файлы с их активным участием в непотребствах.