Финансовая сторона выглядела удручающе. До встречи с Берни Мо работала бухгалтером в компании, организующей праздники. После замужества она взяла на себя бухгалтерию и все шестьдесят лет следила за каждым пенсом.

Мэри делала все, что могла, хотя больше понимала в цикламенах и цинниях, чем в цифрах. К тому же их бухгалтер ушел на пенсию сразу после смерти Мо. Мэри забыла подать документы в Регистрационную палату и получила штраф. Уилл, который привык иметь дело с куда большим количеством нулей, неохотно согласился взять на себя счета, но только до тех пор, пока Мэри не найдет бухгалтера.

Сейчас он просматривал последнюю папку, заполненную Мо, только чтобы не переходить к журналу за текущий год, который Мэри начала вести в январе и благополучно забросила в феврале. Зато она вложила туда кучу квитанций и непонятных бумажек с цифрами, просто чтобы показать, что старается.

Назавтра Уилл планировал отвезти всю эту ахинею бухгалтеру из Кэмдена, которого ему порекомендовали. Флору придется взять с собой. Только вот как выманить ее из-под стола на встречу с бухгалтером, если она отказывается даже выйти по нужде, он пока не придумал.

Неожиданно для себя он услышал цокот когтей по деревянному полу, и Флора показалась из-под стола. Уилл не осмеливался даже моргнуть. Держась как можно ближе к стене, собака прошла по комнате, добралась до прихожей и села перед входной дверью.

Уилл вскочил и вышел в прихожую. Собака посмотрела на него изучающим взглядом – впервые с момента своего прибытия.

– Ты хочешь гулять? – ласково спросил он.

Глупый вопрос – она определенно хотела.

На приставном столике возле двери лежали потертый поводок, пакеты для уборки за собаками и кулечек с лакомством, оставленные девушкой из приюта. Уилл схватил амуницию, встал на четвереньки и подполз к терпеливо ожидающей Флоре.

Он не хотел возвышаться над собакой, чтобы та вновь не спряталась под стол, и решил, что нужно находиться на ее уровне. Пристегивая поводок, он нечаянно задел собаку рукой, и она дернулась.

– Извини, Флора, – пробормотал он, – я больше не буду.

Собака встала и начала спускаться по лестнице, осторожно ставя лапы. Открывая дверь, Уилл молился, чтобы его не заметили из магазина. Судьба сжалилась над ним: перед витриной, где стояли вокруг старого велосипеда ведра с цветами, не было ни души.

Уилл думал, что Флора задерет ножку у первого же столба, но нет. Деревья, мимо которых они проходили, ей тоже не понравились. Она целеустремленно трусила вперед, поджав хвостик.

– Ну же, Флора, давай, сколько можно терпеть, – в отчаянии прошептал Уилл.

Лишь когда они вышли на травянистую полянку, Флора присела (он только сейчас вспомнил, что задирать ножку свойственно кобелям) и оросила английскую землю. Она сделала это с таким робким выражением, что Уилл отвернулся, не желая ее смущать.

Лишь на третьем газоне Флора наконец сходила по более важному делу. Уилл никогда не думал, что его так обрадуют собачьи какашки, которые надо собирать в пакетик.

Они находились на равном расстоянии между дворцом Александры с прилегающим к нему парком и старой железной дорогой, превратившейся в тропу, которая вела в Хайгейт-Вудс, а Уилл где-то вычитал, что стаффордширские бультерьеры должны гулять каждый день не менее часа, однако Флора имела на этот счет свое мнение. Она развернулась на сто восемьдесят градусов и потянула Уилла назад к дому.

Оказавшись в квартире, собака вновь нырнула в укрытие. Уилл вздохнул и пошел за старыми полотенцами и одеялами. Если хочет сидеть под столом, пусть ей будет комфортно.

Так прошло два дня. Встречу с бухгалтером он отложил до лучших времен. Когда он брал в руки поводок, Флора осторожно выходила в коридор. Но в пятницу утром Уилл и Роуэн должны были встретиться с клиентом в Шордиче. Он боялся оставлять Флору в одиночестве на несколько часов и брать ее с собой тоже не хотел. Оставалось одно.

– Боже всемогущий, какой здоровенный пес! – воскликнул Ян, когда Уилл вошел в магазин, таща за собой едва передвигающую ноги Флору.

Ян, затянутый в лайкру, раскраснелся, а поредевшие волосы блестели от пота – явно уже закончил свою ежедневную десятимильную гонку на велосипеде.

– Это не он, а она, и она не здоровенная, а ширококостная, – вступился за Флору Уилл.

В это время из подсобного помещения вышла мать – там она всегда занималась букетами.

– Привет, мам, познакомься, это Флора.

Мэри Блум испуганно моргнула, точно не веря своим глазам.

– О нет, Уилл! Где ты это взял?

– Меня попросили присмотреть за ней пару дней, – сказал Уилл, рассматривая цветы.

Внутри магазина они держали самые дорогостоящие цветы и горшечные растения. Кроме того, там стояло несколько стендов с открытками и полки с подарками на цветочную тему, от ароматических свечей до всевозможных сосудов, куда можно поставить букет. Стеклянные вазы в форме сов, крошечные эмалевые вазочки, симпатичные фарфоровые кувшинчики, которые выискивала его младшая сестра Сейдж в благотворительных магазинах.

Кстати, найти общий язык с Сейдж было бы легче, чем с Мэри, которая запустила пальцы в пушистые светлые волосы и пробормотала себе под нос:

– Надо же додуматься, без предупреждения притащить сюда собаку.

– Где Сейдж?

– На доставке, – сообщил Ян, взгромождаясь на высокий табурет, доставшийся ему по наследству от Берни. – Скоро вернется. Сказать, чтобы позвонила тебе?

– Мне надо съездить по делам на пару часов, и я хотел, чтобы вы присмотрели за Флорой, – сказал Уилл, потянув за поводок, но его питомица уселась на пятую точку и, как обычно, опустила голову.

Когда он хотел погладить собаку по голове, та испуганно отшатнулась. Что ж ты меня позоришь, Флора?

– Пусть побудет в подсобке. Она никому не помешает. Она вообще ничего не делает, просто сидит. У нее психологическая травма.

– У меня в подсобке? – у Мэри вытянулось лицо. – А вдруг она меня укусит? Или клиента? Наша страховка этого не покрывает.

Ян с трудом спустил ноги на вымощенный каменными плитами пол (видно, перезанимался спортом) и поманил Флору пальцем.

– Зря стараешься, она не любит мужчин, – заявил Уилл, но Флора сделала несколько шагов к Яну.

– Он, конечно, здоровый, но милый, – решил Ян, когда Флора села и положила лапу ему на колено. – Не забудь оставить для него лакомства.

Нет, это просто смешно! Приближаясь к сорокалетию, Уилл, как и всякий мужчина его возраста, знал победы и поражения (чаще последнее) на любовном фронте. Его отвергали не однажды, но никогда ему не было так больно, как в случае с этой несчастной недокормленной собакой, которая, как выяснилось, не имеет ничего против мужчин, а только против него лично.

Слабым утешением стало даже успешное подписание годового контракта с крупнейшим агентством по организации праздников в Шордиче, которое устраивало самые модные и пышные свадьбы в округе. В старые времена, когда Уилл подрабатывал в семейном магазине после уроков и по выходным, на свадьбу заказывали пару букетов, бутоньерки, центральное украшение для праздничного стола и, если позволял бюджет, гирлянды в церкви.

Теперь все изменилось до неузнаваемости. Люди хотели украсить свадьбы и торжественные приемы цветами во всех мыслимых и немыслимых видах. Цветочные арки, каскады зелени, свисающие с потолка в банкетном зале, цветочные стены, на фоне которых могут фотографироваться гости. Два года назад Уилл вложил в семейное дело небольшую сумму, чтобы Роуэн могла превратить пустующее хозяйственное помещение в студию и наняла небольшую команду, которая увеличивалась в размерах с приближением свадебного сезона. Уилл гордился младшей сестрой, возрождающей семейное дело, но сейчас думал о другом.

– Я знаю, у нее была трудная жизнь, и неукоснительно соблюдаю ее границы, а она меня знать не хочет. А с Яном, который считает ее кобелем, она подружилась за две секунды, – пожаловался он сестре на обратном пути.

– Я что-то не поняла, ты о собаке говоришь или о своей последней пассии? – поддразнила его Роуэн.