К счастью, перед самым столкновением Флора немного замедлила полет и изменила траекторию.

– Молодец, Флора, умница! – захлебывалась от радости Марго, доставая пакетик с лакомством. – Ты самая лучшая! Ты пришла!

Флора даже отказалась от вкусняшки. Свобода манила ее сильнее, чем запах сублимированной печени. Она вновь унеслась вдаль, так энергично виляя хвостиком, что Марго удивилась, как она не взлетела.

– Бешеные побегушки, – с улыбкой сказала подошедшая собачница, как и Марго, укутанная в шарф, шапку и бесформенную куртку. – Ваш мальчик любит снег?

– Это девочка, – машинально исправила Марго, хотя давно перестала расстраиваться, что Флору путают с кобелем. – Я впервые спустила ее с поводка. Видите ли, она из приюта.

Флора и не думала на кого-нибудь нападать. Описав два гигантских круга, она возглавила длинную, возбужденную цепь лающих и тявкающих на все голоса соплеменников, зараженных ее жизнерадостностью. Из всех уголков парка к цепочке присоединялись новые собаки, и это выглядело как снежная дневная версия «сумеречного лая» из фильма «Сто один далматинец». Марго поняла, что звать Флору сейчас бессмысленно, да и незачем: она никогда не видела свою любимицу такой счастливой.

Прослезившись от радости, Марго ждала, когда Флора выдохнется. Наконец та упала на спину, повалялась в снегу и непринужденно потрусила к хозяйке, которая осы́пала ее поцелуями и скормила весь пакет сушеной печени.

Джим не уставал повторять, что, когда собака подойдет к тебе, ты должна показать, что действительно ей рада, даже если ждала полчаса под проливным дождем. Надо сделать так, чтобы возвращение к тебе и ты сама были для нее интереснее, чем все остальное. Ну разве это не метафора успешных отношений?

– Ты самая лучшая девочка на свете, – сказала Марго, ничуть не кривя душой: когда она пристегнула поводок, Флора послушно пошла рядом и ни разу не дернула.

– Это будет наш секрет, – решила Марго, шагая по утоптанной дорожке.

Она не знала, когда успела превратиться в человека, который во всеуслышание разговаривает с собакой, да ее это и не беспокоило.

– Уиллу не говори, он очень рассердится, а я не хочу, чтобы он на меня сердился. Так что, когда будешь гулять с ним, можешь тянуть, сколько угодно.

Но Флора полностью потеряла интерес к натягиванию поводка, как будто, отпустив ее на свободу, Марго нажала волшебную кнопку. На следующий день она тянула совсем немного, а когда Марго, затаив дыхание, вновь отстегнула поводок, к моменту возвращения Флора превратилась в настоящего ангела.

С тех пор она перестала тянуть, и плечо Марго испытывало глубочайшую благодарность. Кроме того, Флора перестала бросаться на других собак. Теперь она проявляла абсолютно нереактивное поведение, что Джим считал величайшей собачьей добродетелью – как на поводке, так и без него, и лишь изредка порыкивала на своего заклятого врага, кокапу Попси, который жил на противоположной стороне Площади и неоднократно бывал замечен в ее любимых отхожих местах.

Девочка превратилась в женщину.

От поцелуя с такой женщиной, как Марго, добра не жди.

Предлагая Марго взять собаку на двоих, Уилл не был готов к бесцеремонному вторжению в свою жизнь. Он впустил эту женщину в свою квартиру, подстраивал под нее свое расписание, она даже отмечала Рождество с его родными и видела их в весьма неприглядном виде. Не самом ужасном, но все-таки.

Если продолжать целоваться с Марго – правда, он не заметил, чтобы та была склонна к повторению, когда они расстались в новогоднюю ночь, – он рано или поздно облажается, как всегда.

Это затронет не только Марго, но и его родных, и неминуемо затронет Флору. Поэтому Уилл поступил, как любой ответственный человек – затаился на неделю. Отправляясь в воскресенье на тренировку, он намеревался сохранять хладнокровие и держать дистанцию, что никогда не составляло для него труда.

Но когда он увидел Марго с Флорой, стоящих у хижины Джима, его сердце сделало странную вещь. Оно забилось слишком быстро и сильно. Марго надела свой необъятный синий анорак и красную шерстяную шапку с огромным помпоном, который подпрыгивал при ходьбе. Она подошла ближе, помахала рукой и улыбнулась – так же смущенно, как и он.

– Привет, – сказала она, отведя взгляд. – Сегодня жуткая грязь, хорошо, что я надела резиновые сапоги.

Уилл обрадовался, что можно смотреть на сапоги, а не в глаза. Красные, под цвет шапки, сапоги были в грязи.

– Все в порядке? – спросил он и тут же пожалел о своих словах, боясь, что Марго сейчас скажет: «Нет, далеко не в порядке, и почему ты молчал целую неделю, и кстати, как ты смел поцеловать меня в новогоднюю ночь?»

Она ничего такого не сказала, лишь опустила взгляд на его ботинки, тоже испачканные грязью.

– Все хорошо, а что?

– Ничего, просто…

– Что здесь происходит? – строго спросил Джим, звеня связкой ключей, и поспешил к ним, чтобы спасти Уилла от него самого.

– Мы пришли на занятия, – сказал Уилл. – Вы ведь сами прислали сообщение.

– Да, Джим, – поддержала его Марго. – Иначе бы я до сих пор нежилась в постели, уж поверьте.

Уиллу не хотелось представлять Марго в постели, как и Джиму, которого сейчас беспокоило другое.

– Что вы сделали с Флорой? – озабоченно нахмурив лоб, спросил тренер. – Подсадили ее на антидепрессанты?

Уилл только сейчас заметил, что Флора какая-то не такая. Пока они с Марго шли к нему, их питомица виляла хвостом, но не прыгнула на него. Не испачкала джинсы грязными лапами. И не сделала ни одной попытки наброситься на другую собаку.

Сейчас она спокойно сидела рядом с Марго, точно самая благонравная девица на свете. Марго слабо улыбнулась.

– Да, кстати. Обещай, что не будешь злиться.

Уилл не понял, к кому она обращается.

– Ты дала ей антидепрессанты? – недоверчиво переспросил он.

Это шло вразрез со всеми их договоренностями о воспитании Флоры. И с принципами самой Марго. Она ему уши прожужжала полезным органическим рационом без добавления химии, а сама подсадила Флору на антидепрессанты?

– У нее нет депрессии, Марго. Просто ей не повезло в жизни. Как ты могла? Даже не посоветовавшись со мной…

– А как же все эти разговоры о положительном подкреплении? – вступил в дуэт Джим.

На виноватом лице Марго проступили красные пятна.

– Надо было продолжать приучать ее к длинному поводку. Я не стану продолжать занятия с собакой на антидепрессантах. Я не признаю таких методов…

– Она не принимала таблеток! – рявкнула Марго. – Я бы никогда этого не сделала. Я просто… Я знаю, Джим, вы считали, что она не готова, но шел снег, было скользко, и она тянула. Она не оставила мне выбора.

Уилл терялся в догадках.

– Что ты сделала?

Марго страдальчески поморщилась, от чего стала еще красивее.

– Я спустила ее с поводка, ясно? Отпустила прямо в Примроуз-Парке. Она бегала полчаса, как сумасшедшая, а потом… Не знаю, как это объяснить, только с тех пор она стала как шелковая. И не тянет.

Уилл подумал, что ослышался.

– Не тянет? – недоверчиво переспросил он.

– Совсем-совсем!

Марго так отчаянно замотала головой, что помпон чуть не взлетел в воздух.

– И на других собак не бросается. Пару раз даже подошла обнюхаться. Я сама не понимаю почему.

– Да, чрезвычайно странно, – согласился Уилл и широко улыбнулся, забыв о своем намерении сохранять хладнокровие и держать дистанцию. – Флора, ты теперь хорошая девочка?

Флора протянула лапу. Очень грязную, но Уилл все равно ее пожал.

– Значит, то была поводковая агрессия, – фыркнул Джим.

Уилл и Марго впервые слышали этот термин.

– Когда собака на поводке, особенно если имеется негативный опыт в прошлом, она слишком бурно реагирует на приближение других собак, поскольку не контролирует ситуацию: не может убежать, если ее загонят в угол. Разве я вам не говорил?

– Нет, – закатила глаза Марго.