– Можно еще купить попону с надписью: «Не подходите, у меня бешенство», – предложила она.

Уилл вновь пристегнул короткий поводок.

– А для людей такие выпускают?

«Ну, вот тебе и приятная дрожь», – подумала Марго и хотела уже твердо заявить, что она не бешеная, как Уилл добавил:

– Это спасло бы меня от долгих разговоров с другими собачниками. Они удивительно болтливы, ты заметила?

– Я обожаю говорить с людьми об их собаках, – возмущенно сказала Марго.

– Правда? А для меня это самое страшное.

Она даже не поняла, шутит он или говорит всерьез. За исключением моментов, когда Уилл умилялся Флоре, его лицо всегда сохраняло неприступное, отстраненное выражение.

«Может, я просто плохо его знаю?» – подумала Марго. Они совместно владели собакой, она была у него в квартире и знала, что он флорист. Вернее, работает в цветочном бизнесе. Знала, что у него есть семья, и предполагала, что он холост. Хотя мог быть с равным успехом женатым и иметь двоих детей, или разведенным отцом пятерых, или спать каждую ночь с новой женщиной. Трудно представить Уилла флиртующим с женщинами, хотя, если бы он постарался, многие сочли бы его неотразимым. Иногда, когда он ворковал над Флорой, осыпая ее ласковыми словами, Марго чувствовала легкую дрожь. Вот и сейчас, когда представила его с незнакомой женщиной…

Пришлось провести ревизию. За время их непродолжительного знакомства Уилл вызывал у нее самые разнообразные чувства: дикое раздражение, заставляющее сцеплять зубы и сжимать кулаки, периодически бешеные вспышки гнева и почти постоянную, тлеющую в глубине души обиду. Бывало и другое: мурашки по всему телу, приятная дрожь или холодок по спине.

Да что с ней творится? Неужели она так изголодалась по мужчине, так отчаялась найти человека, с которым можно построить семью, что… Нет, глупости! Просто Уилл – единственный мужчина, с которым она видится регулярно, не считая работы. Надо срочно скачать новые приложения для знакомств. Надоело смотреть на одни и те же жалкие лица.

Они погрузились в молчание, прерванное через несколько минут Уиллом.

– Второй отрицательный момент владения собакой, – сказал он, сойдя с дорожки, наклонившись и сморщив лицо.

Марго дождалась, пока он закроет пакет, и прислушалась к себе на предмет мурашек, холодка или дрожи. Ничего не было. Честно говоря, она бы встревожилась, почувствовав что-то подобное в такой момент.

С другой стороны, она не скрежетала зубами, не сжимала кулаки и не раздражалась. Каким-то загадочным образом они достигли состояния равновесия, если не гармонии. И это хорошо для Флоры. Ведь все это ради нее.

– Стоп! Поворот!

– Что?

Они развернулись и пошли в обратном направлении, хотя зачем, если это не помогает? Марго разочарованно поцокала языком, но вдруг заметила взгляд Уилла, направленный на собаку. Его суровые черты смягчились, на губах заиграла улыбка.

– Ты по-настоящему к ней привязан, правда?

– Есть такое, – вздохнул Уилл. – Хоть она и чавкает во время еды. Если бы это сделал человек, я бы никогда с ним больше не заговорил.

Марго мысленно согласилась.

– А еще я люблю, когда она прижимается ко мне в…

Ага! С ним все ясно!

– Так и знала! Она ведь спит с тобой на кровати?

– Конечно, нет, – уперся Уилл. – Я хотел сказать «на диване». И когда толкает головой мою руку, пока я ее не поглажу.

– Да, это ужасно мило, – признала Марго и хотела вновь поднять опасную тему, где на самом деле спит Флора, но в интересах дипломатии промолчала – чтобы не спорить при ребенке.

Уилл вновь поморщился и опустил пакет в правильную урну.

– Ну что, возвращаемся?

– Да, пора, – без особого восторга сказала Марго, которой предстояло после обеда переделывать трикотажный комбинезон с асимметричным лифом. Иными словами, комбинезон для модниц, которых обычно не интересуют комбинезоны.

– Флора дорога мне еще по одной причине: ее обожает моя мать. Для меня очень важно, чтобы мама была счастлива.

Он улыбнулся еще шире. Кто бы мог подумать, у него ямочки! В голове Марго роились тысячи вопросов. Что думает мать Уилла об их совместном родительстве? Как относится к Флоре его отец? Жив ли он вообще: Уилл ни разу о нем не упоминал. Марго остановила себя: захочет – сам расскажет. Надо просто слушать и не перебивать – это всегда давалось ей с трудом, – тогда человек будет говорить, чтобы заполнить пустоту. Она успешно применяла этот прием на свиданиях даже с самыми закрытыми людьми – кто же не любит поговорить о себе?

За полгода после разрыва с Джорджем и до его появления Марго сходила на десятки, если не сотни свиданий. Они слились в непрерывную череду мужских лиц и бокалов апероля. Она не хотела напиться и потерять контроль, держала руки на коленях, шевелила пальцами ног и вращала лодыжками под столом, пока очередной кандидат рассказывал о себе, совершенно не интересуясь, чем живет она.

– Ты так просто не отделаешься, – сказал Уилл, прерывая неприятные воспоминания. – Что ты больше всего любишь в Флоре?

– Ну, трудно назвать что-то одно, – задумалась Марго.

Она указала рукой на Флору, которая целеустремленно тянула Уилла по крутой дорожке к калитке.

– Мне нравится ее походка, как у Бейонсе. И чувствовать ее тяжесть, когда она усаживается на ноги в автобусе или на работе. В этой тяжести есть что-то успокаивающее. Она настоящая собака. Подумать только, я хотела сначала что-нибудь маленькое и пушистое.

– Не представляю тебя с маленькой пушистой собачкой, – сказал Уилл.

Несмотря на страсть к мягким подушечкам и слюнявому сюсюканью, когда Марго обращалась к Флоре, в ней было что-то фундаментально серьезное.

– Одним из критериев была портативность. Флору на руках не поносишь.

Услышав свое имя, Флора подняла взгляд на Марго, и та, согласно инструкции Джима, немедленно полезла в карман за лакомством.

– Умница, Флора.

– Так тебе нравится, что она такая толстуха?

Марго ткнула его локтем. Когда Уилл впервые увидел ее в приюте, Марго показалась ему слишком мягкой. А теперь от ее тычка у него перехватило дыхание.

– Ты только что обозвал Флору толстухой?

– У тебя нет свидетелей, и я буду отрицать это в суде, – решительно заявил Уилл.

Марго закатила глаза.

– Не могу поверить, что ты обозвал ее толстухой. Флора не толстая, просто ширококостная. Как и я.

Марго сегодня была не такая, как всегда. Сначала Уилл подумал, что она просто не хочет пикироваться с ним на глазах у Флоры. Но она и выглядела иначе. Обычно он видел ее в джинсах, резиновых сапогах и футболке с феминистским изречением, а в последнее время – в мощном анораке, который мог служить палаткой. Забранные в хвост волнистые волосы, недовольное выражение лица.

Он знал Марго только по прогулкам с собакой, а теперь увидел ее на работе: в черном платье в мелкий цветочек, колышущемся при ходьбе, темно-зеленых колготках и черных ботильонах. Они не пробирались по грязи через лес, а чинно гуляли по асфальтированным дорожкам.

Волосы Марго тоже завязала в хвост, но глаза казались выразительнее, кожа розовее, а губы… губы у нее очень красивые. Уилл достаточно хорошо знал женщин, чтобы сообразить наконец, что Марго сегодня накрашена. Она и без косметики ничего, но сегодня потрясающе красива. И если она действительно ширококостная, ей это идет.

– Мне нравится, как ты выглядишь, – вырвалось у него, и ему тут же захотелось забрать свои слова обратно, ведь Марго не спрашивала его мнения.

Кроме того, жизненный опыт подсказывал, что, если женщина хочет знать твое мнение о своей внешности, это в девяноста девяти случаях из ста – ловушка. Что ни скажи, неприятностей не оберешься.

– Тогда почему ты так на меня смотришь? – потребовала ответа Марго, вновь нацелившись локтем ему в бок, однако сжалилась и решила его пощадить. – В общем, мне надо подумать. Я много чего в ней люблю и не хочу упустить самое главное. Кстати, я просто обожаю, что она пахнет теплым попкорном, – мечтательно произнесла Марго. – Особенно когда свернулась клубочком и спит. Я иногда нюхаю ее животик, тебе это не кажется странным?