Та его в упор не замечала – странно для собаки, которая обычно слышала, как он тихонечко жует бутерброд с сыром, закрывшись в другой комнате, во время грозы.

– Ты, конечно, красавица, но сообразительностью не отличаешься, Фло, – сказала Марго.

– Черт побери, Флора! Ко мне! – закричал Уилл.

Собака насторожила уши, повела носом, завиляла хвостом, точно пропеллером, и помчалась к нему с такой бешеной скоростью, что сбила с ног, а когда Уилл повалился на бок, прыгнула на него и стала облизывать все, до чего могла достать.

Издалека Марго выглядела грустной, но теперь, когда подала руку, чтобы помочь ему встать, Уиллу показалось, что она рада не меньше, чем Флора. Улыбка, сияющие глаза, светящаяся в волшебном свете фонарей кожа.

– Вот уж не скажешь, что Флора строит из себя недотрогу, – сказал Уилл, протягивая руку.

Марго потянула его вверх с силой, которой может обладать только хозяйка стаффтерьера, вечно тянущего поводок.

– Я рада, что ты пришел, – сказала Марго. – Пойдем в дом, я тебя со всеми познакомлю.

Эти слова повергли его в ужас. Маленькая квартирка трещит по швам, Марго познакомит его с уймой людей и оставит вести светские беседы. Зачем только пришел, лучше бы сидел дома!

– Я заказала кучу модных безалкогольных напитков, которые можно смешивать с тоником, – сообщила Марго. – Среди гостей парочка беременных, кое-кто готовится к беременности, а некоторые завязали. Ой, извини, я бестактна?

– Нет, нисколько, – повысил голос Уилл, перекрикивая гомон. – Я не… бывший алкоголик. Просто… никогда не пил, и не хотелось.

Они прошли на кухню, дверь из которой вела в патио. Марго извлекла из холодильника бутылку.

– Тогда я тебе завидую – ты не знаешь, что такое похмелье. Хотя, наверное, смотреть на мучения других еще хуже.

Уилл мысленно согласился. Марго отодвинула с дороги девушку с ангельскими крыльями, открыла посудомоечную машину, выпустившую облако пара, и с видом ассистентки фокусника, вытаскивающей из шляпы кролика, достала чистый стакан.

– Так, стакан есть, безалкогольное тоже, все остальное на льду в ванной.

Он думал, что Марго бросит его на произвол судьбы: все-таки она хозяйка многолюдной вечеринки, но нет: обещая, что познакомит его со всеми, Марго действительно собиралась это сделать. К счастью, она говорила за двоих, так что ни Уиллу, ни его визави не приходилось мучительно придумывать, что сказать.

– Это Уилл, сородитель Флоры, он живет в Масуэлл-Хилл и правит цветочной империей, – сказала она ослепительно улыбающейся элегантной брюнетке с матовой кожей и остроугольным каре.

– Уилл, это Соланж, настоящая жена моего рабочего мужа, Жака. Соланж француженка и работает директором по атмосфере в рекламном агентстве в Хокстоне.

– Что, черт возьми, значит «директор по атмосфере»? – немедленно поинтересовался Уилл, от удивления забыв о чувстве такта.

Соланж приняла это вполне нормально, и они оживленно беседовали целых десять минут, пока не выяснилось, что она знакома с его бывшим боссом в Нью-Йорке.

– Он встречался с моей стажеркой, – припомнила Соланж, – и хейтил меня в Инстаграме, а в последнее время постит только вдохновляющие цитаты из Тони Роббинса и Сунь-Цзы, да еще бесконечные истории о своих полумарафонах.

Уилл передернулся. В свое время он бегал полумарафоны три раза в неделю и знал «Искусство войны» наизусть.

– Когда я с ним работал, у меня не было выбора. Тренировки по кроссфиту составляли неотъемлемую часть корпоративной культуры.

– Дурдом! – воскликнула Соланж. – Я свою команду вожу на суши.

Они обсуждали свои любимые блюда японской кухни, пока не появился Жак с пачкой чипсов, чтобы спросить у Соланж, есть ли у него аллергия на рапсовое масло.

Марго ждала в сторонке, чтобы представить Уилла кому-то еще. В беседе с остеопатом, который страшно переживал за вывихнутое плечо Марго и настоятельно советовал им завести собаку поменьше, незаметно пролетел час. Затем Уилл познакомился с Дэном, мужем лучшей подруги Марго, и Дафной, соседкой сверху, которая вспомнила, что в детстве каждую пятницу ходила с мамой за цветами к Блумам.

Уилл стоял на пятачке перед квартирой Марго, разговаривая с Дафной. На ступеньках, выходящих на улицу, сидели любители свежего воздуха. Через открытое окно гостиной он увидел, что Марго уговаривает Флору уступить место в кресле пожилому мужчине.

Уилл извинился перед Дафной и постучал в форточку.

– Марго!

Та не услышала, но гости, сидевшие ближе к окну, обратили ее внимание на Уилла.

– Хочешь, я выведу Флору погулять? – предложил он.

Чтобы вернуться в квартиру, ему потребовалось добрых пять минут. Его постоянно останавливали то собачники, которые знали, что он сородитель Флоры, то постоянные клиенты Блумов. А чета оперных певцов оказалась одновременно и любителями и собак, и старыми клиентами фирмы.

Марго встретила его на полдороге, волоча за собой упирающуюся Флору.

– Если ты не против, я бы тоже подышала воздухом, – сказала она. – Совсем забыла, что устраивать вечеринки так утомительно.

Уилл надеялся на десять минут покоя. Он не помнил, когда общался с такой массой людей. Наверное, на корпоративных вечеринках в прошлой жизни, где все сыпали профессиональными терминами, а еще заявляли, что не любят пустых разговоров, и предпочитают связываться с людьми на более тонком уровне, и спрашивали, каково его самое травматичное детское воспоминание.

– Где твое пальто? – спросил он, надеясь, что Марго передумает.

– Я просто закипаю от беготни и спиртного.

Ее щеки раскраснелись, а глаза лихорадочно блестели. Кое-как найдя поводок и шлейку, они протолкались к выходу.

– Не могу больше говорить, – сказала Марго.

Уилл скептически улыбнулся, однако его спутница действительно не проронила ни слова, пока они шли через площадь на аллею и поднимались по ступенькам к Хэмпстед-Лейн. Уилл не собирался идти в Хэмпстед-Хит, где даже днем нужна удобная обувь, а уж тащиться по извилистым тропинкам в темноте, с собакой, которая тянет поводок, и подвыпившей женщиной – совсем уж бредовая идея.

Вместо этого он направил Флору и Марго в сторону Хайгейт-Вест-Хилл, и они дошли до старого водохранилища, построенного в викторианские времена. Несведущим людям оно могло показаться просто большим газоном, окруженным кованой оградой.

– А где вход? – спросил Уилл.

– Там закрыто, – сказала Марго. – Иначе какие-нибудь пьяные могли бы случайно повредить систему водоснабжения. Правда, ты трезвый.

– А ты?

Марго опиралась на своего спутника, чего никогда не стала бы делать в трезвом виде.

– До сих пор я чувствовала приятное опьянение, а прогулка без пальто меня отрезвила, – решила она.

Когда Уилл хотел развернуться и вести ее назад в тропическую жару вечеринки, Марго воспротивилась.

– Нет, все нормально. Немного холодного воздуха еще никому не повредило.

– Да, если не считать смерти от пневмонии.

Именно за это Сейдж называла его занудой.

– Хотя нет, пневмония – вирус, значит, ею нельзя заболеть от переохлаждения. Извини, я сказал глупость. Дать тебе пальто?

За все это время Уилл так и не успел его снять. Теперь он пытался свободной рукой стащить с себя пальто.

– Не надо, – отказалась Марго, – ты тоже замерзнешь. Давай лучше где-нибудь присядем, и если пообещаешь не думать ничего такого, я прижмусь к тебе, чтобы согреться.

– Я не думаю ничего такого. Мы просто делим опеку над собакой.

– Ты хотел сказать, что мы – сородители.

– Брр, ни за что, – передернулся Уилл.

Марго засмеялась, а он окончательно убедился, что интересует ее только с одной стороны. Иначе все могло осложниться, а Уилл не выносил сложностей, как не выносил корнишонов и серьезных отношений.

Завидев неподалеку скамейку, он указал на нее широким жестом, точно приглашал за роскошный столик в «Ритце». Марго села, взметнув блестящий серебристый подол, похожий на усыпанный звездами занавес. Сесть рядом Уилл не успел: Флора запрыгнула на скамейку и прислонилась к Марго – видно, тоже хотела согреться.