Чтец склонил голову на миллиметр. Или два. - Вы написали.

- Вы этого сейчас не говорили.

Чтец ответил лишь сочувственным вздохом.

Джонатан Кулак попробовал массировать глаза. Тоже не помогло. - Прошу, скажите, что шутите.

- О, его чувство юмора вошло в легенды, - сухо вставил мастер Птолан. - Он душа всех похорон.

- Та рабыня произвела большое впечатление; вы выразили откровенное восхищение ее жесткостью. Она ударила одного воина в горло и перерезала другому бедренную артерию, убив обоих. Кухонным ножом, который наспех заточила, скорее всего о камень брусчатки. Вы перехватили ее и обезоружили, и попытались не дать войти в конюшни. Она в ответ укусила вас за лицо, около глаза - оставив то, что вы сочли навеки обезображивающей раной - и смогла вырваться. Вы помогли вывести несколько лошадей, потом своды обрушились.

- Так вы не смогли ее остановить и начали помогать? - спросил мастер Птолан. - Хотя она ранила вас? Звучит на вас непохоже.

- Я сам врубился.

Глаз домоправителя налились слезами. - Бедные лошади...

- Лошади, мастер Птолан, которые на деле живы и здоровы.

- Нет. - Джонатан Кулак поднял левую руку, положив на скулу под глазом. Он мог ощутить. Ту рану. Ее зубы. Чувство... память о том, чего он не испытывал. Эхо непроизнесенных слов. - Это так не работает. Они еще мертвы. И она мертва.

- Простите?

- Они сгорели заживо, крича. Крича, что им жаль. Что они знают, какие они плохие, но кто-нибудь мог бы прийти и освободить их, чтобы они исправились.

Мастер-Чтец подался к нему. - Вы помните?

- Она умерла, потому что осталась с ними. С теми, кого не могла спасти. Сгореть вместе: лишь так она могла показать им, что это не их вина.

Мастер Птолан выглядел озабоченным. - Вы в порядке?

- Нет. Я... дерьмо, не знаю. Знаю, что так было. Раз она знает меня, я начал познавать ее. Она говорит... лошадиная ведьма говорит, никто во вселенной не любит так, как любят лошади.

Чтец хмурился, будто приехал не туда, куда собирался, и не понимает, насколько опасной и неисследованной может оказаться страна. - Брат Джонатан...

- Это имеет смысл, верно? Другие домашние животные - собаки, кошки, овцы, козы, всякие там соколы и ястребы - мы используем их в соответствии с природным инстинктом, так? Охота, слежка, разведение - мы не заставляем их искажать натуру. Но лошади привыкли, что на них охотятся. Глаза расставлены, чтобы следить за хищниками. Знаете, как лошадь определяет хищника? Она рассказала мне почти сразу. Глаза вместе. Бинокулярное зрение. Собаки и люди - естественные партнеры. Лошади и люди - естественные враги. Для лошади хищник на спине - это смерть. Каждый раз, пуская вас на спину, лошадь отдает вам свою жизнь. Каждый раз.

Монахи обменялись взглядами. - Могу что-нибудь предложить? - сказал домоправитель. - Кувшин вина. Чашку чая. Что угодно.

- Лошадь может весить тысячу фунтов. Иногда намного больше. У лошадей рефлексы в дюжину раз живее наших. Они могут убить вас в мгновение ока. Но не убивают. Отдают нас свою жизнь. Потому что любят нас.

Он опустил глаза. Видел лишь что-то в голове. - Мы бьем их. Морим голодом. Связываем. Ломаем дух. Ломаем разум. Но они любят нас. Они предлагают свои жизни, без колебаний. Ибо когда лошадь полюбит вас, это чертов абсолют. Все, чего они просят взамен: любить их. Почти все не получают даже этого.

Он опустил голову. - Вот что она делает. Любит их в ответ.

Мастер-Чтец нерешительно протянул руку, словно не решался коснуться.

- Если бы вы ее знали - поняли бы, - говорил Джонатан Кулак. - Она это сделала. Отдала жизнь, только чтобы показать им, что они не ошибались в нас.

- Прошу, брат Джонатан, - сказал мастер Птолан. - Есть ли что-то, что мы можем для вас сделать?

- Почему вы твердите?..

Мастер-Чтец положил нерешительную руку на стол, ладонью вниз, и ответил с вежливой точностью: - Потому что вы плачете.

- Да в пекло. - Однако он коснулся рукой глаз, и ладонь стала мокрой. - Сукин сын.

- Вы начали плакать, говоря о пожаре; лошади и любовь вдруг оказались темами слишком эмоциональными.

Он так и знал: кончится слезами. Но едва началось, а слезы уже потекли, причем его слезы. Явно недобрый знак.

Он утер глаза рукавом рясы. - Ничего особенного.

- Возможно, лишь для вас.

- Есть предание в древнейшей изустной истории, - сказал мастер Птолан, - что в Тихой Стране, откуда нас забрал Первый Народ, лошади и люди жили вместе с начала времен. Что именно лошади принесли людям дары цивилизации. И что в конце времен, когда сломаны врата Ада и звезды падают, заливая мир огнем, именно лошади придут нам на помощь. Заберут всех нас. Придут, чтобы увезти нас домой.

- Можем мы перейти к чему-то другому? - Джонатану Кулаку приходилось отводить глаза. - Заканчивайте это говно, или я разрыдаюсь снова.

- Ахх, мне жаль, - сказал Птолан. - В этой сказке я находил лишь сладкий обман. Большая часть сказаний и традиций из детства человечества полна войн, резни и ужасов, бедна воображением. Но возвращение лошадей казалось таким милым - почти не свойственным человеку. Словно колыбельная, которую нашептали нам на ухо лошадки.

- Вы чертовски начитаны для мастера-Домоправителя.

- Птолан также наш мастер-Хранитель. - Второй монах склонил голову и снова поднял. - Здесь малый пост. Мастера очень нужны в иных местах.

- М-да? А ваша вторая работа?

- Вы, возможно, сами сообразили. Я мастер-Заклинатель, - ответил он откровенно. - Если позволите вернуться к истории рабыни, брат Джонатан... мне кажется удивительным, что вы не смогли ей помешать.

- Мне тоже.

- Даже ваши сомнения будут важным дополнением к записям. Нет ли какого-то... ключа... к этой неожиданности?

- Не могу представить.

- Но вы могли лишить ее сознания, не так ли?

- Не ношу с собой наркотиков и парализующих ядов. Остается лишь связать - дурная идея, когда большая усадьба горит вокруг. Или сломать ногу. Тоже дурная идея. И не люблю бить женщин.

- Неужели? Ведь в вашей личной "Истории"...

- Я бил женщин. Убивал женщин. - Он снова пожал плечами и отвернулся. - Мой отец ударил мать. Она умерла. Мне не понравилось.

- Это артанская семья, верно? То есть Дункан Майклсон и Девия Капур, кузнец и его жена из Патквы?

- Я не паткван. Всего лишь легенда прикрытия, когда я начал обучаться в Гартан-Холде. Кузнеца не существовало. Если и существовал, со мной никак не связан.

- Это, - вздохнул Чтец, - у кого спросить.

- О, ладно вам.

- Наши Хранимые в Склепе архивы изобильны.

- Должно быть, там много дерьма, которое никогда не случилось.

- "Никогда" - слово, не совсем подходящее в нашем случае.

- Говорите, история, которую я придумал для прикрытия, была... в некоем смысле верной? Ранее верной?

- Возможно. "Верная" - словно вроде "никогда". Возможно, проще всего думать о ней как об отмененной истине. Некоторые теоретики-тавматурги считают, что отмененное событие отбрасывает тень в реальность - эхо - и она может выразиться в мифе, вымысле.

- Возможно, мне стоит выделить время и посетить Склеп. Похоже, могу узнать о себе много нового дерьма.

- Боюсь, этого нельзя позволить.

- Ха?

- По всеми миру разослан эдикт. Артанскими зеркалами. Вас никогда нельзя допускать в Склепы Сплетения. Вовеки. Вам следует противостоять всеми возможными мерами, включая летальные. Включая при необходимости разрушение Склепа и аббатства, в коем он находится.

- Сукин сын. - Он едва мог собраться с мыслями. - Так особые меры у входа были против меня.

- Я лично предложил этот запрет год назад; его утвердил Совет Братьев, едва мы открыли первичный отчет о войне в Фелтейне.

- Вы предложили. Вы. Какого хрена ради?

- Вам вовеки нельзя входить под своды Склепа ибо, просто говоря, никто в Доме не может предсказать, что тогда случится.

Кулак уставился на него.