Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

- Писатель Земли сказал: нет большего горя, чем вспоминать в дни бедствий времена счастья.

- Данте Алигьери.

Удивление открывает его глаза, поднимает голову. - Откуда ты знаешь?

- Когда-то сказал человек, похожий на тебя. Я не забываю.

- Кто-то, похожий на меня?

- Мы встретились до того, как родился их сын. Я встречала и его спутницу, женщину, на которой он хотел жениться. Она была красива.

- Да, - произносит он слабо. - Была. Очень красива. Хорошо, что Хэри уродился скорее в нее. Я удивлялся, видя его карьеру.

- Твой сын, должно быть, был красив.

- Был. И есть. Наверно. Кем бы он ни был.

- Ты гордишься им.

- Очень. Но не могу сказать в лицо.

- Он не выносит восхищения.

- Ты хорошо его узнала.

- Очень.

- И я тоже, гм... я в восхищении. Он убивал людей и спасал. Сражался с чудовищами и с людьми, что стали чудовищами. Он спасал королевства и рушил империи. А сейчас он ополчился против богов, чтобы спасти вселенную... а я привык менять ему подгузники. Привык кричать "пора в постель".

- Ты привык лупить его так сильно, что он мог лишь лежать и терять кровь.

Несколько мгновений проходит, прежде чем он может дать ответ.

- Он сказал, ты умеешь видеть, где больнее, - произносил он медленно, низким голосом. - Нужно было верить.

- Как-то раз он сказал: когда ты глядишь на него, видишь лишь следы ударов. Правда?

Он закрывает глаза рукой. - Зачем ты спрашиваешь меня? И зачем мне отвечать?

- Это то, что я делаю. Ответь или нет, ради любой причины, тебе приятной. Или без всякой причины.

- Тогда нет. Я не могу говорить об этом.

- Тебе следует знать: ты здесь не потому, что бил его.

- Он здесь, потому что я бил его.

- Для меня это тема слишком глубокая. Он привел тебя сюда, потому что хотел видеть тебя здесь. Считает, что ты понадобишься.

- Не могу вообразить, на что я ему нужен.

- В вашей семье все мужчины тупые? Ты здесь потому же, что я. И Ангвасса или Хрил, кем там она хочет быть.

- Думает, что я могу помочь?

- Ты здесь потому, что он любит тебя.

И эта рана, почему-то, оказывается больнее прежней.

- Я даже не его отец. А если и отец, не знаю его. Не по-настоящему.

- Думаешь, потому и он не знает тебя?

Дункан не находит ответа.

- Не так просто, - продолжает она. - С вами ничего не просто. Не знаю, насколько он тебя знает или думает, что знает. Но знаю, что он тебя любит. И верю, что ты любишь его.

- Это... непросто.

- И мне непросто. Он непростой человек. Как хорошо, что я могу позволить себе терпение.

- Воображаю.

Она тянет руку, берет его ладонь. - Я не всегда права, Дункан. Но если говорю неправильно, это по ошибке, не по лжи. Я не говорю с тобой, потому что это часть его плана или чьего-то плана. Я говорю, потому что считаю это правильным, и хочу, чтобы ты знал.

- Какая тебе забота?

- Потому что озабочен он.

Дункан снова умолкает.

- Он заботится обо всём, - светло говорит лошадиная ведьма. - Многое вокруг куда хуже тебя. Он любит всё, одинаково. Любит так, как делает всё другое. Если он отступает от края обрыва, то лишь чтобы разбежаться.

- Многие считают, что он не любит ничего, кроме себя.

- И полностью неправы. Вся жизнь его посвящена тем и тому, что он любит. Всегда так было. Для него любовь - абсолют.

- До встречи с Шенной не похоже было, что он любит что-то, кроме карьеры.

- То, что он любит, не всегда мило на вид. Наоборот. Но он любит то, что любит.

- Я извинялся... пытался извиниться. Будь я хорошим отцом - даже лучшим - ему не пришлось бы становиться Кейном...

- Он любит быть Кейном. Любовь к бытию Кейном столь же абсолютна. Я же сказала: иногда он любит вовсе не милые вещи.

- Как он может любить... вот так? Будучи эдаким вот Кейном?

- Потому что он тупая задница, - отвечает она. - Должно быть, ты заметил.

Середина Конца:

Тест пересмешника

"Лишь вчера я убил человека, с которым тебе никогда не сравниться, за меньшее, чем сделал ты. Ты правда думаешь - я позволю тебе уйти живым?"

Кейн (профл. Хэри Майклсон) "Ради любви Пеллес Рил"

Масло льется в вену без боли, без жара, без всяких сильных ощущений. Лишь нарастает интимное убеждение, что я любим.

Любим силой более великой, чем способен вообразить мой разум.

Гляжу на охранников, силовые ружья в чуть расслабленных руках, и знаю, что быть спецом Студии - не работа. Это командировка. Они не уволились из социальной полиции, потому что из социальной полиции не увольняют.

Теперь я понимаю, почему.

Гейл хмурится. - "Убить пересмешника"?[6]

Кажется, прошел год с того момента, как я задал вопрос.

- Ты читал?

- Я... ну, полагаю, я... - Он морщится, напрягает плечи и вытягивает шею, как будто не может решить, тяну ли я его за член. - Разве только... это была любимая книга матери. Она часто читала ее мне, по несколько страниц, как сказку на ночь. Когда я пошел в школу, мы читали вместе. Она помогала произносить слова, объясняла, если чего не понял. А зачем тебе?

- Она была любимой книгой отца. Для папы "Убить пересмешника" стала Библией. Папа часто говорил, что можно узнать почти всё полезное о человеке, если спросить, кто его любимый персонаж. - Я киваю на планшет в руке. - Тут мне как раз напомнили об отце.

- Я ничего не могу поделать.

- Саймон? А ты читал?

Феллер пожимает плечами. - Точно. Очень давно.

- Видите ли, папа пришел к такому выводу по той причине, что читающий подобную книгу имеет мозги и даже знает, для чего их используют; он читает художественную литературу и хотя бы теоретически уважает классику. Что важнее, гм... почти все читающие роман воображают себя одним из персонажей, ведь эти персонажи как бы реальнее нас самих. Знаете ли, некоторые отождествляются, скажем, с Томом Робинсоном, стойко переносящим несправедливость. Иные прилепляются к Джиму, старшему брату. Шенне нравилась Глазастик - что очевидно. Папа как-то рассказал, что мать предпочитала Моди Эткинсон. Если знаешь кого-то, иногда не нужно даже спрашивать, кто его персонаж. Вот ты, Саймон, кажешься мне типом Дилла.

Феллер глядит, моргает и снова широко раскрывает глаза. - Откуда ты узнал?

- Это очевидно. Характер Дилла в том, что он много знает, так? Такой умный, что аж страшно, не сильный, но привлекательный, изобретательный, находчивый... и немного грустный. В тебе он вырос и стал некромантом. Скажи, что я неправ.

Он трясет головой. - Ты прав. Но не понимаю, куда ты клонишь.

- Гейл?

- Полагаю, это занятно. Но кажется мне, ну, довольно абстрактным.

- Точно. Не обижайся, если что. Думаю, тебе нравился шериф. Гек Тейт.

- Ну... мы с матерью говорили, что шериф должен насаждать законы, в которые не всегда сам верит. И что он всех знает и всех любит, и все любят его, хотя он и местное начальство. Но был не только он...

- А? Думаю, возможно, Кельпурния? Стала частью семьи благодаря усердию и преданности, в душе больше, чем видит глаз...

Он вспыхивает и опускает голову, будто переплел пальцы так, что не может расцепить. - Тут... э, я думаю...

- Многое ли ты знаешь о моем отце?

- Я не... думаю, самое обычное. Твой... э, промо-ролик Кейна был, скажем так, изрядно подчищен. Ты говорил о нем лишь раз за все время нашего знакомства. Он жил с тобой, да?

- Ага. Саймон?

Феллер пожимает плечами. - Я учил вестерлинг по текстам Майклсона, сорок лет назад. Больше. А "Сказания Первого Народа" входят в программу курса Боевой Магии.

- Любимым героем моего отца был... - Приходится сглотнуть, чтобы восстановить голос; от одной мысли горячо в глазах. - Это был... есть... Аттикус Финч.

вернуться

6

"Убить пересмешника" - роман Харпер Ли (1960 г). Упоминаемые персонажи:

Аттикус Финч - провинциальный адвокат, берется за безнадежное дело защиты негра Тома Робинсона, обвиненного в изнасиловании белой девушки.

Джина-Луиза по прозвищу Глазастик - его дочь, Джим - сын, Дилл - друг детей.

Кельпурния - их чернокожая служанка.

Страшила Редли - нелюдимый сосед, которого "весь город" считает опасным психом.

Моди Эткинсон - добрая соседка.

42
{"b":"849461","o":1}