— Ещё какое.

Я, не зная что отметить, замолкла. Остаток танца мы протанцевали спокойно. После поклона я покинула круг.

Анжелика с императором тоже покинута паркет. Я столкнулась с ней. Заметила в ее глазах восторженность.

— И как он тебе? — Начала она.

— Сносно. — Ответила я его словами.

Началась венгерка. Анжелика предложила подойти к фуршетному столу. Ура, еда! Кто там говорил про то, что много есть девушке на людях запрещено? А много пить тоже запрещено?

На падепатинер меня пытался пригласить странный мужчина, которого я еле как отшила.

— Запоминай, — Начала пояснять Анжелика, — тебе полезно: это был Головин. Любит азартные игры, вспыльчивый и сильно потеющий помещик. — Девушка засмеялась, а я в удивление подняла бровь. — Да про это весь двор судачил, было время! Жена его лишь для вида, ибо все знают, что каждую ночь он проводит в доме терпимости.

— Да уж, вот людям нечего делать — только лишь и сплетничают. — Вздохнула я, съедая уже пятую клубнику.

— Это высшая аристократия, девочка! А ещё они будут судачить про твой танец, про твоё платье и про то, что ты обжора. — Она снова засмеялась. — И про то, что я с тобой подружилась. Если тебе кажется, что на тетя никто не смотрит — это не так. Везде есть глаза и уши.

Я снова устало вздохнула.

— Анжелика, я хочу отойти. Вот это же, — Кивнула на небольшую дверь. — Вход на балкон?

— Да-да. Иди, пострадай, авось судьбу своё встретишь. — Пожелала мне ‘ удачи’ девушка.

На мое счастье, на балконе никого не было.

Я не смогла не восхититься белыми колоннами, выступающими из сумерек и отделанными завитками, похожими на рябь на спокойной глади моря.

Позолота потолка, разделенная полосами тяжелых эбеновых балок, была плохо видна в неясном ночном свете.

Прислонившись к мраморному подоконнику, я вглядывалась в сад, погружающийся в ночную дремоту. Посмотрела вниз — на непринятую траву обширной лужайки, что была гладка, как омытая прибоем отмель. Вдали сквозь туман проступали верхушки аккуратно подрезанных вязов. Их стволы казались башнями прозрачного города.

— О чем вы задумались, маркиза? — прошептал вдруг из-за угла чей-то неведомый голос.

— Поведайте мне о своих мыслях.

Мне показалось, что заговорила мраморная статуя.

— Кто это?

— Это я: Аполлон, бог красоты, с которым вы милостиво согласились провести эти ночные часы.

Я онемела.

— Прохладно, да? Но ведь на вас накидка, а я совсем раздет. Да и откуда взяться теплу у мраморного тела?

Я уставилась на статую. Но ничего не могла разглядеть, кроме кучи темного тряпья, лежащего у пьедестала. Я наклонилась и дотронулась до нее, и тут же из этой кучи кто-то взял меня за руку и потянул на себя.

Я успела лишь пискнуть, когда оказалось прижата к, на удивление тёплому телу.

— Тшшш, — Прошептали мне.

В этом чертовом углу ничего не видно!

Попыталась встать, но мне не дали.

— Вы кто такой? Отпустите!

‘Статуя’ неожиданно засмеялась.

— Подарите мне мазурку?

Ага, ещё чего! Мазурка — прямо показатель того, что между танцующей парой все серьезно, а что ещё хуже — женщина, подарившая этот танец мужчине, должна провести ужин с ним.

— Не подарю! Отпустите же!

Мне дали подняться. А вот далеко убежать не дали!

‘Статуя’ резко поднялась и взяла меня за руку. Я чуть прищурилась, пытаясь разглядеть, кто собирается ‘скрасить’ мой ужин.

Да ну нет! Мне удалось рассмотреть лицо этого наха… то есть, его императорского величества!

— Мой король, позвольте отказать от Вашего предложения, — Прошептала я, надеясь, что за такую наглость из отбора не вылечу.

— Ваш король? — Кажется, это единственное, за что он зацепился.

— Ну так и мой в том огромном числе! — Попыталась улыбнуться.

Император подал мне руку, облаченную в белую перчатку. Я расправила плечи, вскинула голову и нехотя вложила свою в его руку.

— Еще раз вы попытаетесь отказаться от моих требований и вылетите из отбора. — Сказал он мне, не забыв отдать холодным взглядом. Брррр.

Император раскрыл двери балкона и музыка тут же стихла. Все взгляды упали на нас.

— Мазурку, пожалуйста. — Выкрикнул король и оркестр тут же подчинился. Заиграла игривая мелодия. А по залу пронёсся вздох.

Шагом из польки мы вошли в круг и начали свой танец. На удивление, я чувствовала себя очень даже комфортно. Под конец танца я и вовсе была возбужденной и веселой. Всю усталость, как рукой сняло.

— Эта ночь будет принадлежать мне, — Шикнул император мне на ухо, едва ли мы сделали поклон.

Да пожалуйста! Ему все ночи принадлежат, вот только при чем тут я?

— Я жду тебя, — Сказал он мне и отдалился. Я вышла из круга и смотрела ему вслед. Он уже был далеко, а я все слышала его тяжелые шаги. Не заметила, как спешившая куда-то девушка зацепилась за подол своего платья и начала падать прям га меня! И я, как дурочка смотрю на то, как он валиться и вместо того, чтобы уйти в сторону, принялась не ловить. И поймала. Вот только вино, что было в ее стакане, тоже поймали платье моей мамы, оставляя мокрый след.

— Ой, спасибо Вам! Ой, извините!

Оркестр продолжал играть, вот только у меня такое ощущение, что уже никто не танцует. Все смотрят лишь на меня и мою реакцию.

Девушка начала трогать руками пятно. Я отпрянула от неё.

— Будь осторожна. — Единственное, что получилось мне выдавить из себя и я пошла прочь.

Шла напропалую к выходу, ничего и никого не замечая перед собой.

Почти на выходе меня перехватилась Лаура.

— Куда ты те бежишь? — Она взяла меня за руку. — Его величество приказал привести Вас к нему. Пошлите.

Вот это я попала!

Коридоры, за пределами нашего ‘гарема’ были более тёмными. Вовсе не наполненные нежностью и счастьем. Скорее в воздухе витало что-то тяжёлое и страшное. А меня точно не в тюрьму ведут?

Остановились мы возле массивных дверей. Лаура постучалась. В ответ «входите.»

Я удивлена себе, но как-то слишком спокойна приняла участь о том, что сейчас мною воспользуются. Да пусть даже сам император. Но мне было будто совсем плевать… может я ещё не осознала? Не осознала и того, что я потомственная императрица светлых земель. Я ещё ничего не осознала!

— Лаура, спасибо. Выйдете. — Император кивнул.

Сейчас он выглядел по другому: галантный костюм снят, вместо него кофта без рукавов… кажется, ее футболкой называют и широкие штаны. Ох, а какие же у него руки!

Так, Белла, не засматривайся ради богини-матери и какой бы она не была.

Император сидел возле стола, на котором была возложена шахматная доска.

— Играете сами с собой? — Попыталась пошутить. Император приподнял уголки губ.

— Нет, Вас жду.

— С чего Вы взяли, что я умею играть?

Нет, играть то я умею. Папа научил, а потом я ещё часто играла с деревенскими мужчинами. А они между прочим хитрее в этом деле всяких королей будут! Как-никак на бутылку волшебной водички с градусами играли.

— Мне кажется, что умеете. Так что, сыграем?

Я аккуратно приблизилась к нему.

Император встал и, не отрывая взгляда от моих глаз, отодвинулись мне стул. Я села, сделав вид, что тщательно рассматривая свои белые фигурки.

Мой ход первый.

Ну что же, держитесь, императорошка!

— Шах и мат, — Улыбаясь во все тридцать два, император перекрыл любую возможность спасти моего короля.

— Ох, как же так? — Демонстративно цокнула я

Да уж, играл он явно на отвали, лишь бы скоротать время. И я, прочуяв, что лучший способ победить — притвориться немощной, в начале демонстративно охала и паниковала. Вот только в конце все пошло не по плану и выбраться из ямы, которую я создала, мне не удалось.

— Я требую реванш. — Теперь уж точно без всякого притворства!

Император улыбнулся.

— Смысл? Вы точно мне проиграете.

Ишь, какой гордяк!

— А давайте на желание!