— А ты, должно быть, Келли?

По крайней мере, она знает мое имя. Это ведь хорошо, правда?

Ава обходит пикап и выходит за дверь, а Ноа поворачивается ко мне. Я замечаю покраснение на его щеке, а также на костяшках пальцев руки и спрашиваю, почему он подрался с Райкером.

— Он наговорил Аве всякого дерьма, как только она утром пришла на работу. Меня разозлило, что он не может держать рот на замке даже в течение одного дня.

— Так ты ударил его?

— Нет. Он ударил меня. Я защищался.

Я киваю, но меня беспокоит, что он защищает эту женщину, с которой (якобы) только познакомился.

— Мне стоит беспокоиться из-за нее?

В тот момент, когда эти слова срываются с губ, у мужа такое выражение лица, словно… Даже не знаю… Оно чем-то похоже на лицо мужчины, которому только что пырнули в яйца ножом для колки льда. Клянусь, его глаза мечут молнии. Он делает шаг ко мне, сокращая расстояние между нами, несмотря на то, что я все еще держу Фин на руках. Ноа фыркает и произносит удивленно-раздраженным тоном:

— То, что я встал на ее защиту, вовсе не значит, что мне не насрать на нее.

Я смотрю на своего до великолепия несовершенного мужа.

— Хорошо.

На данный момент могу сказать, что не стоит копать глубже, ведь его расстроил тот факт, что я задала подобный вопрос. Ноа так пристально смотрит на меня, что его взгляд практически обжигает мою кожу.

— Да. Хорошо.

Из-за того, как резко он это произносит, я понимаю, что действительно разозлила его. Он недоволен тем, что я спросила об этом, и я чувствую себя глупо из-за того, что вообще сказала что-то подобное. Есть у моего мужа такая способность — без особых усилий заставить вас чувствовать стыд за то, что вы задали неправильный вопрос.

Незаметно вздохнув, я рукой прикрываю лицо от солнца, проникающего сквозь стеклянные двери, но не двигаюсь. Я смотрю на наших детей. Севи на руках у Ноа, Фин — у меня. Дети переглядываются, а затем Севи обхватывает щеки Ноа своими ладошками.

— Папочка?

— Что, приятель?

Сын облизывает щеку Ноа, и напряжение между нами тут же исчезает. Мы смеемся, когда он опускает Севи на пол, а потом улыбаемся друг другу. Два человека воссоединились с помощью их маленького странного ребенка.

Почувствовав облегчение, Ноа вздыхает, слегка улыбаясь:

— Послушай, я ничего такого не подразумевал. Я просто не понимаю, почему у тебя появились какие-то сомнения. Я никогда не давал тебе повода не доверять мне.

Он прав. Он может избегать проблем, но никогда не проявлял интереса к другой женщине.

— Я знаю. Наверное, меня просто застали врасплох. — Сглатываю я ком в горле. Затем киваю на свой внедорожник на стоянке. — Похоже, у машины спустило шину. Можешь починить?

Ноа кивает и следует за мной на улицу.

— Ты наехала на гвоздь или как?

— Нет, на бордюр. Я отвлеклась на Оливера. В последнее время он стал очень груб с Хейзел.

Опустив голову, муж кивает и проводит рукой по волосам.

— Знаю. — Теперь Ноа прикрывает рукой глаза от солнца. — В последнее время он ведет себя как засранец.

Прямо как ты. Но я этого не говорю. Я же не дура.

— Сегодня утром он сильно ударил ее по руке. Настолько сильно, что остался след.

Ноа меняется в лице.

— Вот мелкий говнюк!

— Согласна. — Я хочу больше рассказать ему. Например, о том, что Хейзел упоминала о Маре, которая навещает ее во сне. Но мне кажется, что это еще сильнее разозлит мужа. — Может, поговорим с ним об этом сегодня вечером перед вечеринкой?

Опустившись на колени и осмотрев шину, он поднимает на меня взгляд.

— Какой вечеринкой?

— Сегодня вроде как вечеринка в честь Хэллоуина?

Поднявшись на ноги, он стонет и проводит рукой по челюсти, явно раздраженный тем, что я строила планы без него.

— И мы на нее идем?

— Да. Мы идем. Я уже нашла себе костюм.

А вот теперь Ноа приободрился. Он кокетливо поигрывает бровями.

— Какой костюм ты наденешь?

Мои губы расплываются в улыбке.

— Тебе придется пойти на вечеринку, чтобы выяснить это.

Шагнув вперед, он проводит большим пальцем по моей щеке, убирая развевающиеся на легком ветру волосы.

— Ты сейчас пытаешься меня подкупить?

— Получается?

Ухмыляясь, он отступает назад. Сглотнув, Ноа делает глубокий вдох.

— Ага. — Он кивает на магазин позади него. — Я поменяю вашу шину, мэм.

— Мэм? — Я едва сдерживаю смех, крепко держа Севи за руку.

Несмотря на то, что мы женаты уже более десяти лет, мои щеки все еще краснеют, когда он начинает заигрывать со мной.

— Но позже я жду оплаты. В вашем костюмчике.

— Как ты собираешься менять шину одной рукой?

Ноа посмеивается. В его глазах пляшут озорные огоньки, которых я не видела со времен нашего секс-видео.

— Если ты хорош, то справишься и одной рукой.

Ноа меняет шину, и я затаскиваю детей в машину. Когда я собираюсь покинуть автосалон, он прижимает меня к дверце машины, отчего я хмурюсь. Одной рукой муж опирается на дверь, другую кладет на мое бедро.

— Ты же знаешь, что тебе не о чем беспокоиться со мной, так ведь?

Понятно, что Ноа не имеет в виду эмоциональный подтекст, потому по этой части его сердце заперто на засов. Однако я понимаю, о чем он говорит, и знаю, что у него никогда не было намерения обманывать или мстить.

— Знаю. Просто я не ожидала этого. Я имею в виду… Посмотри на нее.

— И не подумаю. — Его голос звучит так, словно у меня никогда не должно быть к нему вопросов по этому поводу.

Гребаные комплексы. И, к сожалению, они у меня есть. Мне не нравится это, но я борюсь с ними всю свою жизнь. Может быть, какое-то отношение к этому имеет то, что я никогда не буду достаточно хороша для своей матери. Как бы там ни было, у меня есть комплексы, и Ноа это прекрасно знает. Я поднимаю руку и провожу пальчиками по его имени, вышитому на рабочей форме.

— У нее идеальные сиськи.

Он наклоняет голову и смотрит в мои глаза:

— Как и у тебя.

Я фыркаю:

— Я выкормила грудью пятерых детей. Слово «идеальные» не совсем подходит для их описания. На днях Хейзел назвала их висюльками.

Ноа сдерживает смех, прищурившись.

— Они выкормили моих детей. Одно только это делает их лучшими сиськами в мире.

— Ладно, сумасшедший. Мне пора ехать.

— Подожди.

Я выгибаю бровь.

— Что?

Он быстро целует меня и делает шаг назад.

— Убедись, что декольте костюма откроет шикарный вид на твои висюльки.

Хохоча, я открываю дверцу машины. Усмехаясь, Ноа отступает, а затем подмигивает. Его смех окутывает мое тело. В этот момент я решаю, что надену самый откровенный костюм, какой только смогу найти, и посмотрю, что из этого получится.

Келли

Первое слово ребенка…

(Перед вами родители года)

— В чем конкретно заключается формат местной вечеринки?

Кейт думает над моим вопросом, пока наносит еще один слой теней поверх и без того тяжелого макияжа, портя тем самым накладные ресницы.

— Суть вечеринки в том, чтобы собрать вместе всех соседей.

— Это так здорово! — говорит Эшлинн. — Я люблю Хэллоуин. Это мой любимый праздник.

— Правда? — фыркает Гретхен, разворачивая для перекуса третий по счету батончик за вечер. — С чего вдруг?

— Потому что я могу принарядиться.

Гретхен медленно жует, раздумывая над ответом, а затем улыбается. Она и Эшлинн до сих пор не могут подружиться. Думаю, это как-то связано с тем, что Гретхен поймала своего сына за просмотром одной из порнух с участием Эшлинн. После этого была такая суматоха.

— Да, потому что в любой другой день на работу ты одеваешься попроще.

Эшлинн закатывает глаза и взлохмачивает волосы Гретхен.

— Не надо винить меня за то, что твой сын проявил любопытство. — Затем она поворачивается к Кейт и Чарли. — У тебя на каждый Хэллоуин ребята собираются? Это такая фишка?