Дерьмо.

Выхватив пирожное, я запихиваю его в рот. Севи рычит на меня.

— Песики не едят пирожные, — говорю я, надеясь, что он не укусит. К счастью, Севи отмахивается от меня, и мама уводит детей в дом.

Келли подходит ко мне с широко распахнутыми глазами.

— Ты должен что-то сказать.

Я смотрю на нее.

— Кому?

— Джонасу или Джастису. Я не знаю. — Хватая ртом воздух, она всплескивает руками. — Не дай им подраться.

— Если судить по их виду, в одной драке они уже поучаствовали.

— Я, черт возьми, не верю тебе! — кричит Джонас в лицо своей потенциальной, но не нынешней жене. — Ты трахалась с ним, пока мы были вместе?

На заднем дворе наступает тишина; Келси нечего ответить на этот вопрос.

Охваченный гневом, Джонас подходит к ней. Он изучает ее лицо, ожидая ответа.

— Твою мать, серьезно?

Келси в панике переводит взгляд с Джонаса на Джастиса, затем обратно.

— Я не… Не после того, как мы объявили о помолвке.

Джонас замахивается прямо ей в лицо, но отводит руку, и его кулак врезается в стену позади ее головы.

— Мы вместе уже восемь лет! Все это время ты с ним трахалась?

В ответ Джонас получает простой кивок, с которым я слишком хорошо знаком.

Келли ахает и прикрывает рот рукой.

— Вот дерьмо, — шепчет она, уткнувшись в мое плечо, и качает головой. — Ноа, сделай что-нибудь. Не позволяй ему прикоснуться к ней.

Джонас стал бы покойником, если бы сделал это, и он это знает. И не по моей вине (хотя я бы, конечно, заступился за девушку): этого не допустит ее отец.

— Достаточно! — рявкает тот, хватая Джонаса за руку. — Оставь ее в покое.

Немного отвлечемся. Взгляните на Джастиса, который с хмурым видом смотрит на своего младшего брата. Они еще не закончили.

Стоя рядом с Келли, я жду, не возникнет ли сегодня необходимость разнимать еще одну драку.

Жизнь и отношения — это бардак. И половину времени мы принимаем неправильные решения. Я не говорю, что из всех людей в мире Келси следовало взять и изменить Джонасу именно с его братом, и в данном случае мне ненавистен тот факт, что я на стороне Джастиса, но эта девушка с самого начала принадлежала ему. У меня сложилось такое мнение, будто Джонас просто перехватил ее на время.

Знаю, вы сейчас думаете, что это ужасно звучит, если учесть мое мнение по поводу того, что Ник изменяет Сианне, но так и есть. То же самое я могу сказать о Келли и Маверике. С самого начала Келли была моей, когда в шестилетнем возрасте вошла в сарай моих родителей и сказала, чтобы я засунул палку себе в задницу. Она не поделилась со мной сладким чаем, который я так сильно хотел. Тогда я не знал, что люблю ее, но уже любил. Она была моей.

И Келси стала принадлежать Джастису в тот момент, когда ей летом только исполнилось тринадцать и она ехала с ним на заднем сиденье квадроцикла. Забавно, как это происходит, как люди влюбляются самым странным образом, и эта связь превращается в цемент. В нем, конечно, есть трещины, но они поверхностные.

Джастис глубоко вздыхает. С диким взглядом, зловеще сжав губы, он делает шаг к брату. Джастис — чертовски плохой парень. Иногда он пугает даже меня.

— Оставь ее в покое. Это не ее вина.

А Джонас — хороший парень. Его ждет будущее, не связанное с тюрьмой, которое пятьдесят на пятьдесят (и здесь можно было бы поспорить) светит Джастису.

— Нет, ее! — кричит он на старшего брата, ударяя его рукой в плечо. — Я не верю вам обоим.

Быстро приблизившись, Джастис толкает брата к ближайшему столу.

— Заканчивай, ты, мелкий кусок дерьма!

— Это я кусок дерьма? Ты трахнул мою девушку.

Джастис замирает напротив брата лицом к лицу.

— Сначала она была моей.

— Это не имеет значения! — кричит Джонас разбитым голосом, цепляясь за свою гордость. — Она дала обещание мне.

Холодный и собранный Джастис пожимает плечами и усмехается:

— Она этого не хотела.

Келси хватает Джастиса за руку, пытаясь притянуть его ближе к себе.

— Джастис, не надо.

Джонас отступает, подняв руки.

— Пофиг. Свадьбы не будет. Невеста — шлюха.

И он оказывается на заднице. Джастис бьет его прямо в челюсть.

— Я предупреждал: если ты снова скажешь это, то подавишься своими же словами.

— Мальчики! — кричит тетя Линда, бросаясь к ним, в то время как они дерутся на земле.

Джастис и Джонас как масло и вода. Не смешиваются. Никогда. Они так сильно отличаются друг от друга, что вы даже не догадаетесь, что они близкие родственники, что уж говорить про братьев.

Драка прекращается довольно-таки быстро. Джонас уходит. Джастис стоит в залитой кровью рубашке и смотрит со слезами на глазах на Келси, ожидая ее решения. Видимо, она не знает, что делать, если судить по выражению ее лица.

Может, Джастис не самый лучший человек, но он единственный, кто боролся за свое сердце.

Ноа

Что нам делать дальше

(Надеюсь, в постели)

Рассказываю вам все грязные подробности этого вечера. Например, то, что Джастис не дождался ответа Келси. Он притянул ее к себе и сказал: «Я не тот, кто тебе нужен. Я облажаюсь много раз. Даже когда тебе исполнится пятьдесят, ты будешь гадать, правильный ли сделала выбор. Но тебе никогда не придется сомневаться в моей любви к тебе».

На этом все закончилось. Нет, они не поженились. До этого им еще далеко. Но почему-то она взяла его за руку.

Фишеру, отцу Келли и Келси, было не до этого. Выпив, он высказал свое полное недовольство сложившейся ситуацией.

— Отлично, обе мои девочки вышли замуж за дебилов, — пробурчал он, допивая бутылку виски.

Видите? Говорил же, что я ему не нравлюсь.

Но все это не имеет значения, потому что как только мы с Келли оказываемся наверху, пока дети спят в другой комнате, я намереваюсь показать ей, насколько хорош примирительный секс. Слышали такое высказывание: «Разрушенный брак нельзя исправить»? Верно, нельзя. Но знаете, что вы можете сделать? Потрахаться.

Обхватив ее за подбородок, большим пальцем я скольжу по щеке, удерживая Келли своим измученным взглядом. Мои губы приоткрыты, веки отяжелели, ее губы сжаты. Я устал, но хочу показать ей единственным известным мне способом, что она значит для меня.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю я, крепко зажмурившись, прижавшись лбом к ее лбу. — Пожалуйста, скажи, что ты хочешь секса, потому что я просто… прости меня. Я тебя хочу.

Келли смеется, закатывая глаза.

— Было бы неплохо, но я хочу тебя, и чтобы ты сказал свою правду.

Не совсем уверен, что понимаю значение ее слов. Я начинаю испытывать вину. За то, что она усомнилась в моей любви. Вы можете просто отталкивать человека настолько долго, пока тот не сорвется в пропасть из неуверенности в себе. Я закрылся от Келли, и открыться — это все, что ей нужно, и все, чего боялся я. Ответ я получаю, когда она наклоняется ближе, размыкает губы и как следует целует меня. Скользнув ладонью к шее, я удерживаю ее неподвижно. Мы стонем, нежно прикасаясь друг к другу.

— Ты знаешь мою правду, — шепчу я, не желая отрывать свои губы от ее.

Потянувшись ей за спину, я расстегиваю платье. Келли скользит к пуговицам моей рубашки. Она возится с ними, стараясь не разорвать наш поцелуй.

Оторвавшись друг от друга, мы сбрасываем остатки одежды. Я опускаю руку между нами, лаская ее киску, и чувствую, что она уже мокрая и готова для меня. Провожу пальцем по клитору, но Келли отстраняется от меня, улыбаясь. Положив руки на мои плечи, она поворачивает меня спиной к кровати, и я приземляюсь на матрас от легко толчка.

— Ты руководил всеми нашими ночами. Теперь моя очередь.

Я киваю. Если я хочу взять мою девочку и похоронить себя глубоко в ней, то придется подождать, когда она кончит. Закинув руки за голову, я смотрю, как она устраивается сверху. Как только мой член оказывается внутри, Келли выгибается и скачет на мне, вцепившись в меня. Под этим углом я могу рассмотреть каждый дюйм ее тела, ее сиськи и то, как прекрасно ее волосы ниспадают на плечи. Она охрененно потрясающа, когда трахается.