К а р а м а н. Долго вы были в Германии, господин?
Э н г и о з. Целых десять дней, целых десять дней!
Входит П а ц и я, за ней Э л и к о.
П а ц и я (Энгиозу). Вели дочке собак придержать, чтоб в кухню не ворвались.
Э л и к о. Что с тобой, мамочка? Все утро ведешь себя как злая мачеха, пристаешь с глупостями, раньше ты со всеми делами справлялась без меня…
П а ц и я. Гори она огнем, ваша дворянская спесь! Ну, мне не помогаешь, так хоть с парнями поговори, побренчи на гитаре.
Э л и к о. Чтоб я бегала за мужиками! Фу, уйди, грязнуля, крестьянская дочь…
П а ц и я. Или парень тебе не по нраву?
Э л и к о. Даже если и нравится, то пусть деревенщина меня сначала заслужит, пусть умоляет, преклонив колени…
П а ц и я. Как же, нашла дурака! Очень ему нужна белоручка! (Берет кувшин.) Присмотри за кухней, бездельница!
Э н г и о з (Пации). Куда ты?
П а ц и я. У тебя же стопудовые кувшины с вином. Не соображаешь, куда иду? Гектор обещал на бедность кувшинчик вина одолжить…
Э н г и о з. Мой бывший крепостной? Скажи, чтобы дал больше.
П а ц и я уходит. Элико настраивает гитару.
Моя фройлейн, не воркуй, как голубка, сама с собой, дай и нашим гостям послушать твой сладкий голос. (Показывает на Карамана.) Это же настоящий рыцарь!
Э л и к о. Но я слышала, как этот рыцарь спорил, что знатный род ничего не стоит.
Э н г и о з (к Элико). Красивая жена всегда будет из мужа вить веревки. (Сажает Элико возле Карамана.)
К а р а м а н (к Элико). Прекрасная погода.
Э л и к о. Вы умеете петь?
К а р а м а н. А вчера погода была лучше.
Э л и к о. Я жить не могу без гитары.
К а р а м а н. Музыка перед обедом очень полезна для аппетита.
Э л и к о. Какое невежество!
Э н г и о з. Наши гости мечтают, чтобы ты сыграла и спела.
К а р а м а н. Я тоже умею петь.
Элико и Караман запели.
Э н г и о з. Люблю, когда парень и девушка дружно поют.
Через двор проходит П а ц и я с кувшином в руках, улыбается, слушая пение, потом входит в кухню, раздается ее крик.
Г о л о с П а ц и и. Чтоб мои глаза ослепли! Чтоб вас всех чума сожрала! Чтоб мне провалиться сквозь землю и никогда этих дворянских выродков не видеть! Ой, все пропало! Ай, что я буду делать!
Истошно лают собаки.
Нет, вы посмотрите, гости дорогие, что эти прожорливые твари наделали! (Выносит остатки еды: откусанные хачапури, разорванную ветчину, объеденного цыпленка.) Что я теперь подам на стол, муженек мой драгоценный? Может быть, твоих собак зажарить? Хоть бы умел охотиться, несчастный бездельник, хоть бы во сне я видела твои трофеи!
Э н г и о з. Заткнись, баба, битте, битте!
П а ц и я. Что бите? Бить собираешься? Так мне это не страшно, хуже, чем твои разлюбезные твари, не сделаешь. Господи, отец небесный, за что ты соединил меня с этим человеком? В какой воде утопиться, чтоб от этих дворянских пиявок избавиться?
Э н г и о з. Шнель отсюда, баба, а то… Ну чем собаки виноваты, что ты разиня? Надо было дверь в кухню закрыть…
П а ц и я. Чтоб у тебя закрылась дверь жизни, чтоб эти твари твое счастье утащили, как у меня все тащат, все замки открывают, чтоб вы сгинули с дочкой! Дармоеды, бездельники, паразиты!
Э н г и о з. Сам виноват, нельзя допускать деревенщину в дворянскую семью, обязательно перед гостями унизит невежеством и глупостью…
П а ц и я. Просила же эту белоручку бестолковую присмотреть за кухней! Что я теперь гостям подам?
К а р а м а н. Не велико горе, хозяюшка! Собаки всегда питаются объедками от людей, не беда, если разочек люди доедят объедки от собак.
К е ч о. Ты что?
К а р а м а н. Молчи, только бы ноги унести, сват дурацкий…
К е ч о. Но девушка хороша, как картинка.
К а р а м а н. Зато спесива, как индюк.
Э н г и о з (толкая Пацию). Шнель, баба, разложи все красиво по тарелкам! (Поднимает и дочь.) Помоги матери, она у нас неумелая…
К е ч о. А может, ты ее перевоспитаешь?
К а р а м а н. Такая сама в бараний рог мужа согнет… Короче, оставайся доедать объедки от собак, а я ухожу…
Э н г и о з. Куда же вы?
К а р а м а н. Что-то живот прихватило… на минутку…
К е ч о (после паузы). И у меня в боку закололо. (Идет бочком к воротам.)
Э н г и о з. Невежды! Деревенщины! Урок мне, чтоб не пускал в дом кого попало!
Затемнение.
По дороге идут К е ч о и К а р а м а н, навстречу им — И в л и т а.
И в л и т а. Ну как тебе дворянская красотка?
К а р а м а н. Тьфу!
И в л и т а (с насмешкой). Кто под носом не видит солнца, может ослепнуть. (Радостно танцует.)
К е ч о. Пошли к дочке Максимы. У тебя будет знаменитая теща, лучшая плакальщица на всем белом свете…
И в л и т а. И сойдешь ты в могилу раньше времени, но красиво оплаканный…
К а р а м а н. Пропадите вы пропадом со всеми вашими невестами! Пусть бог тебя покарает за то, что ты мне подсовываешь. Только плакальщиц во дворе мне и не хватало…
И в л и т а. Да, Максима такая мастерица вопить, что тебе сразу живьем в могилу захочется.
К а р а м а н. Сгинь, язва! (Уходит, махнув рукой.)
К е ч о. Карамаша! Постой, одно слово… (Бежит за ним.) Я другую невесту еще вспомнил, честное слово!
К а р а м а н. Своему ослу ее и сватай, а я сыт твоими невестами! Всё! Разошлись наши дороги, теперь я тебе цену знаю!
И в л и т а (в сторону). Не женился и не женится, пока меня не возьмет!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Снова двор Кечо и двор Карамана. Ночь, лают собаки, мычат коровы, истошно орут два малыша. К е ч о поднимается с лежанки.
К е ч о. Теона, дети плачут, ты что, не слышишь? Сколько можно их мучить и меня заодно?
Т е о н а. Они просто есть хотят.
К е ч о. Так накорми эти бездонные бурдюки!
Т е о н а. Что ты так переживаешь каждый детский крик?
К е ч о. Убила меня эта жизнь без сна! Или я из дома сбегу в чистое поле, или уйми своих скандалистов.
Появляется Т е о н а, становится между двух колыбелей, тихо говорит: «Молчать», дети замолкают, она их ласкает и отходит. Кечо снова ложится, но близнецы опять орут так, точно их режут на мелкие кусочки. Светает, виден двор, увешанный пеленками. Входит К а р а м а н, слушает детский плач с таким видом, точно это волшебная музыка.
К а р а м а н. Счастливый Кечули! Боже, неужели тебе жалко сделать так, чтобы и у меня в доме орали дети? (Вертит в руках две пары красных детских башмачков.) С кем бы передать их свату? И зачем я поссорился с ним? Без друга я как без рук… Господи, пусть выпадут у тебя усы и борода, раз ты так скверно обошелся со мной, сиротинкой несчастной. Неужели пожалел для меня самую завалящую женщину? (Вешает башмачки на забор.)
Входит И в л и т а с мешком за плечами.
И в л и т а. Караманчик, с кем ты беседуешь?
К а р а м а н. Сам с собой, от долгого одиночества.
И в л и т а. А кто в этом виноват? Неужели нет поблизости достойной тебя девушки? Зачем искать невесту за тридевять земель?
К а р а м а н. А зачем мне такая жена, что у порога найти можно! Кто мечтает о солнцеликой, должен ее искать за девятью горами.
