Что ты все ворочаешься? Спи!
В а л и к о. А ты чего не спишь?
М и р и а н. Когда очень устану, никак заснуть не могу.
В а л и к о. Мне тоже не спится. (Берет в руку револьвер и направляет дуло на Мириана.)
М и р и а н. Валико, ты что, все еще мне не веришь? Не сомневайся. У меня даже оружия в руках нет. А если бы твоя сестренка оказалась в положении Майи? А? И солдаты стали бы глазеть на нее? Тебе это понравилось бы?
В а л и к о. У меня нет ни сестры, ни брата.
М и р и а н. Человек, который не знает, что такое любовь к братьям и сестрам, не умеет поделиться с другим миром и солнцем, такому кажется, что все на свете принадлежит только ему.
В а л и к о. Слушай, не философствуй посреди ночи!
М и р и а н. Ладно, давай спать. Ты неплохой парень, но что-то в тебе есть такое… До возвращения в отряд я тебе брат, понял? А может, и потом тоже… Так, оружие у тебя наготове, если кто нападет, ты будешь стрелять первым… Вся надежда на тебя… Только не стоит так держать револьвер. Заснешь, случайно заденешь курок… Оружие ведь чертова игрушка, раз в год само стреляет…
Валико опустил револьвер.
Ты хороший парень! Спокойной ночи!.. Кто первый до утра заговорит, оштрафуем! Ладно, спим.
В а л и к о (вдруг вскочил и начал одеваться). Тоже мне Христос двадцатого века с комсомольским билетом! Святой на мою голову нашелся…
М и р и а н. Если бы Христос оказался на моем месте, еще не известно, остался ли бы он святым. Куда ты идешь, Валико?
В а л и к о. Дело есть. Пойдешь со мной?
М и р и а н. В разведку?
В а л и к о. На кой черт мне сдалась разведка? Думаешь, я шучу? Есть мысль взорвать немецкий склад.
М и р и а н. Самолюбие свое хочешь потешить?!. Ты не забыл, что тебя назначили старшим?
В а л и к о. Трус!
М и р и а н. Вернемся в отряд, там видно будет, кто трус, а кто нет. Я не хочу бессмысленно рисковать и тебе не советую. Ты просто смерти ищешь. Пока и склада-то нигде не видно, да и взрывчатки у тебя нет…
В а л и к о. Достану! Пойдешь со мной? (Прячет свирель за голенище сапога.)
М и р и а н. Нам с Майей нужно сперва вернуться в отряд.
В а л и к о. Трус ты, трус!..
Мириан ударяет его. Валико падает, но вскакивает и бьет Мириана. Тот валится на постель.
Плохо ты меня знаешь. Я хозяин своего слова. Сказал — значит, все! (Бежит.)
М и р и а н (хватает автомат). Стой, стрелять буду!
В а л и к о (остановился, подставив грудь). На, стреляй!..
М и р и а н. Ты ведешь себя как капризный ребенок. Забыл, что мы солдаты и себе не хозяева? (Кладет автомат и подбегает к Валико.) Валико, прошу тебя как человека, не ходи.
В а л и к о. Я все равно сделаю, что задумал! Одному мне даже лучше — полная свобода действий.
М и р и а н. А, на одном фронте не выгорело, бросился на другой?
В а л и к о. Это ты ухватился за юбку, тебе больше ничего не надо!
М и р и а н. Подумай, Валико!
В а л и к о. Сюда я не вернусь. Приду в отряд или к той хижине… Вы еще услышите обо мне… (Идет.)
М и р и а н (бежит за ним). Слушай, я тебя прошу! Валико, Валико!.. (У дверей.) А с Майей? С Майей ты не попрощаешься?
В а л и к о (застыл на мгновенье). Поцелуй ее вместо меня.
М и р и а н. Не могу… Я ведь тоже упрямый. Я ее и сам-то не целовал, а твой поцелуй стану передавать? (С досадой махнул рукой, отвернулся.)
Пауза.
В а л и к о. Что с тобой, черт тебя возьми-то совсем! (Трясет Мириана.) На всякий случай запомни: я из Тбилиси, улица Грибоедова, двадцать, новый дом. И прости, если чем тебя обидел…
М и р и а н. Валико, не уходи, Валико!..
Валико протягивает ему свирель. Обнимаются. Валико собрался уйти.
Н а д е ж д а (входит). Уходишь, сынок? Разве уже пора?
В а л и к о. Я должен идти.
Н а д е ж д а. Берегись! В прошлую субботу они одного поймали в лесу и там же повесили.
В а л и к о (обнял ее). Не бойся, мамаша, всех не перевешают! (Резко поворачивается и убегает.)
Мириан поспешно одевается.
Н а д е ж д а. Ты что, тоже уходишь, сынок?
М и р и а н. Да, надо идти.
М а й я (входя). А где же Валико?
М и р и а н. Да он заладил, что хочет немецкий склад взорвать. Мы тоже должны идти. Скорей!
Майя выносит вещмешки из другой комнаты.
М а й я. Больного оставляем на вас, бабуся!
М и р и а н. Уж постарайтесь.
Н а д е ж д а. Не беспокойтесь, все сделаю.
М и р и а н. До утра подымемся на гору Карабурун?
Н а д е ж д а. По снегу трудно будет вам идти.
М а й я. Если не успеем на Карабурун, может, хоть до хижины доберемся.
Быстро уходят.
Н а д е ж д а. Ах, ангелята мои, счастливого вам пути! (Подходит к иконе.) Господи, не забывай созданного тобой человека! Господи!
Слышен вой ветра.
Стена опускается. Входит М и р и а н. Явно нервничая, пишет на стене: «Я убил человека».
АДАМ И ЕВА
Стена поднимается. Знакомая хижина. Входят встревоженные М а й я и М и р и а н.
М и р и а н. И здесь ни души. Интересно, куда все подевались?
М а й я. Что нам делать?
М и р и а н. Переночуем здесь, а рано утром пойдем дальше.
Входят в хижину.
М а й я. Как ты думаешь, Валико вернется?
М и р и а н. Не знаю. (Сердито сбрасывает плащ-палатку.) За то, что я убил немца, мне небось полагается награда, да?
Майя кивает головой.
В мире, может быть, ничего не изменилось из-за того, что я убил его, но со мной что-то стряслось: я уже не тот, что был… (Взволнованно.) Я не виноват! Он сам ворвался к нам! Не я же пришел к ним в Германию с оружием в руках? Дома я и курицы не зарезал, а тут убил человека…
М а й я (успокаивающе). Он сам себя осудил на смерть.
М и р и а н. Когда я вернусь домой, меня спросят: убил ли ты человека. Что я им отвечу?
М а й я. Скажешь, что стрелял ты, а убила война.
М и р и а н. Правда, меня об этом никто не спросит. Я сам себя спрошу…
М а й я. Давай о чем-нибудь другом, Мириан!.. Угадай, когда образовалась первая семья?
М и р и а н. Когда Ева откусила от райского яблока.
М а й я. Не угадал! Я не о библейской семье. (Дышит на пальцы.)
М и р и а н. А, понял! Когда был заложен первый очаг. Сейчас разведем огонь, а то ночью будет так холодно, что давно поссорившиеся супруги и то мириться станут. (Идет за дровами, кричит издали.) Майя, ты знаешь, как в старину выбирали невест?
М а й я. Смотрели, как она разжигает огонь?
М и р и а н (входит). Знаешь, оказывается. А ну-ка, посмотрим, как ты огонь разведешь. (Сваливает хворост на пень.)
М а й я. А ты слыхал, как в старину выбирали жениха?
М и р и а н. Не знаю, как у вас, а у нас предлагали расколоть на мелкие щепки самый корявый пень.
М а й я. И у нас так же… Спички!
М и р и а н. У тебя нет?
Майя отрицательно качает головой. Мириан сует руку в ее сумку.
