М и р и а н. Как он себя чувствует?
М а й я. Температура спала, но все-таки бредит. Я сделала ему перевязку. Он, кажется, заснул.
Н а д е ж д а. Сахара у меня нет. Корову немцы зарезали, так что и молочком угостить не смогу. Кто хочет горячей водой желудок согреть, пожалуйста.
Гости наливают в кружки кипяток из самовара и пьют.
У меня есть немного хлеба. (Вынимает из лоскутьев кусок хлеба и делит на троих.) Рада видеть людей в своем доме.
М и р и а н. Сто лет не ел домашнего хлеба. Дай тебе бог, мамаша. Какой вкусный хлеб ты печешь.
Н а д е ж д а. Вот до войны ты бы попробовал моего хлебушка… А теперь… Вместо соли слезы подмешиваю…
М а й я. Слезы матери хлебу не во вред.
М и р и а н. Я только теперь понял, в чем самое большое счастье для человека… В кусочке теплого домашнего хлеба.
М а й я. Почему человек должен винтовкой защищать это счастье? (Задумалась.)
В а л и к о. Мамаша, как вы узнаете время по этим часам, они ведь без стрелок?!
Н а д е ж д а. Кому нужно это время? А часы мне тут тикают. Ладно так, хоть с ними иногда поговоришь. Тикают, бормочут, все-таки какой-то звук в доме.
В а л и к о. Мамаша, а где ваши родные?
Н а д е ж д а. Как началась война, сыновей сразу в армию взяли. Невестка — медсестра, она тоже с ними ушла. Пять месяцев ничего о них не знаю — живы, нет ли…
М и р и а н. Живы, живы. Письмо-то прислать они сейчас не могут!
Н а д е ж д а. Дай бог тебе здоровья.
Слышен лай собаки. Ребята схватились за автоматы.
Во всем селе одна эта собака осталась. Остальных фрицы поубивали. Не бойтесь, она лает даже на собственную тень.
В а л и к о. Что у вас делается сейчас в деревне, мамаша?
Н а д е ж д а. Да чему хорошему быть при немцах…
Вдруг раздается душераздирающий вопль: «Хайль Гитлер! Смерть всем! Тррр!»
В доме насторожились.
На авансцене появляется босая, растрепанная и оборванная д е в у ш к а. Она то смеется, то плачет, то поет, то танцует, то вдруг грозит кому-то. Девушка замерла, с испугом уставилась на что-то. Вдруг упала точно подкошенная, потом села и поползла назад, вновь уставилась на что-то, замахала руками над головой и закричала: «Нет! Нет! Нет! Люди, помогите!» Повалилась на спину, раскинула руки. Некоторое время лежит неподвижно; вскочила словно кошка, что-то вскрикнула, странно засмеялась, затанцевала, резко села, тотчас вскочила и вытянула руку в фашистском приветствии, пошла чеканя шаг и выкрикивая «Хайль Гитлер! Хайль Гитлер! Хайль Гитлер!»
М а й я. Кто это?
Н а д е ж д а. Да наша девчонка, деревенская… Была красавица, умница… Шестнадцать лет всего… Фашисты испортили… целая рота… Чтоб им гореть вечным огнем на том и на этом свете!
М а й я. Несчастная.
Н а д е ж д а. С тех пор она что живет, что не живет… Ходит по ночам, кричит… Эх, люди, люди, до чего докатились! А может, мы сами во всем этом виноваты?
М и р и а н. Может быть.
Н а д е ж д а. Эх вы, пороть вас мало!
Ребята с удивлением смотрят на нее.
Почему ушли наши? На кого нас покинули? Только на бога теперь и надеемся… Сами удрали, а нас бросили!.. Не обижайтесь, ребятки. Иногда такая злоба берет, что готова кричать на весь белый свет. Ну ладно. Поспите немного. Девушку я с собой положу. (Указывает Майе на другую комнату. Мириану.) Пойдем, принесем сено для вас. Коровы все равно нет, не для кого хранить. (Выходит с Мирианом.)
М а й я идет к раненому. Н а д е ж д а и М и р и а н вносят сено, завернутое в плащ-палатку.
М и р и а н. Вот господь бог учит: потом своим добывай хлеб свой насущный.
Н а д е ж д а. Да, сынок! Господь мудр, надо слушаться его. (Вглядываясь в Мириана.) Ты сейчас похож на Христа… Да, очень похож…
В а л и к о (с улыбкой). Христос-комсомолец!
Н а д е ж д а. Хорошие вы, ребятки. Сейчас молодежь пошла, не верит ни в бога, ни в черта, поэтому и отяжелела земля от греха. И война оттого началась. Все вы такие теперь стали ученые, бог вам не нужен. Ученье свет… А без веры тоже нельзя… Один сатана ни во что не верит… Если душно, откройте ставни, не бойтесь. Я посторожу.
В а л и к о. Спокойной ночи, мамаша!
Надежда кивнула.
М и р и а н. Как вас зовут, мамаша?
Н а д е ж д а (махнув рукой). Надя. Надежда Григорьевна Фиалкова. (Вышла.)
М и р и а н. Лучше откроем ставни. (Открывает.)
Лунный свет заливает комнату. Входит М а й я. Кружкой зачерпнула воды из ведра и вышла. Мириан и Валико проследили за ней взглядом.
В а л и к о. Ты чего молчишь?
М и р и а н. А что говорить? (Стелет шинель.)
В а л и к о. Разве нам с тобой нечего делить?
М и р и а н. А что делить? Ни поля, ни виноградника. Земля давно колхозная. А оружие и патроны у обоих есть.
В а л и к о. Ты мне тут зубы не заговаривай! Думаешь, ты один хочешь погреться около девчонки?!
М и р и а н. Нас послали не за этим!
В а л и к о. А я вот чихать хотел! Ты здесь третий лишний. Отдохни до утра и собирай свои манатки. Дорогу и один найдешь, авось не заблудишься.
М и р и а н. А вы с Майей здесь останетесь?
В а л и к о. Да, на пару денечков… Девчонка посмотрит за раненым, а я схожу в разведку. Я же, в конце концов, партизан. Может, взорву где-нибудь немецкий склад.
М и р и а н. Мы втроем сюда пришли, втроем и уйдем.
В а л и к о. Нет, ты один уйдешь! Так надо для дела… Ты сообщишь все в отряд.
М и р и а н. Это приказ старшего или просьба товарища?
В а л и к о. Могу и приказать, если хочешь.
М и р и а н. Валико, я тоже не любитель кривить душой. Я поклялся убить каждого, кто посмеет обидеть Майю.
В а л и к о. Чего ты рыпаешься? Можем и из одного котелка похлебать…
М и р и а н. Что ты несешь?! Майя для меня святыня!
В а л и к о. Еще скажи, что ты не трогал ее. Так и поверил! Я не спятил!
М и р и а н. Вот именно, что ты спятил.
В а л и к о. Чего же ты ждешь? Чего с ней цацкаешься? Нынче мы здесь, а завтра черт его знает где будем. Земля нам все грехи простит.
М и р и а н. Земля ничего не прощает, земля только хоронит.
В а л и к о. Приласкать бабу — не грех, а благое дело.
М и р и а н. Я еще раз повторяю: того, кто обидит Майю, убью! Даже брата родного не пощажу! У нее есть жених.
В а л и к о. Уж не ты ли?
М и р и а н. Нет.
В а л и к о. Может, это твой родственник?
М и р и а н. Кто есть, тот и есть.
В а л и к о. Я тебе вот что скажу. На девчонке, которая таскалась по окопам, все равно ни один парень не женится. Она сама это понимает. А ты просто дурак, раз думаешь, что в этом пекле может уцелеть чистая любовь. Утром иди в отряд, а через пару дней я приведу ее и сообщу тебе, что это за ангел.
М и р и а н (присел на постели). Вместе мы пришли, вместе и вернемся. Может, ты думаешь, что я стреляю хуже тебя? Смотри, если не бросишь дурить, пожалеешь. (Миролюбиво.) Ты, наверно, просто от бессонницы одурел, сам не знаешь что говоришь. Спи давай. (Ложится.)
В а л и к о (подошел к постели). Завтра я иду взрывать немецкий склад. Пойдешь со мной?
М и р и а н. Посмотрим, до утра много времени. Ты чего не ложишься?
Валико снял сапоги, выронил свирель, поднял ее и положил на вещмешок. Мириан взял свирель и поиграл в знак примирения. Валико выхватил у него свирель, спрятал ее и лег на постель. Ворочается, не может уснуть.
