Поэтому, как только дочь и мать Муравьёвы помирились друг с другом, а произошло это в тот день, когда Екатерина показала всем красный диплом, Хрущёва данный поворот очень устроил. После создания КГБ и Управления «Ш» Екатерину Муравьёву включили в состав «Аргентума» с присвоением звания младший лейтенант государственной безопасности. Хрущёв отлично понимал, что подполковник Муравьёва не имеет доступа к засекреченным экспериментам Сеченова и не знает наверняка, в чём именно принимает участие её дочь. Значит, будет волноваться и нести свою службу очень и очень бдительно.

А заодно попытается быть в курсе всего, что только сумеет выяснить. Подобное любопытство означает попытку сунуть нос в гостайну, за это можно и под расстрел попасть. Поэтому она станет обо всём докладывать своему начальству, то есть Хрущёву. В этом случае выходит, что она выполняет приказ, и никакой самодеятельности. Опять же, в случае чего, дочь поделится с мамой по секрету секретными же подробностями.

Правда, с последним утверждением интриганы прогадали, потому что получилось совсем по-другому. Дело в том, что членами «Аргентума» и офицерами КГБ стали все добровольцы Сеченова, включая сержанта Нечаева. Нечаев с Екатериной были влюблены друг в друга ещё с тех пор, когда вместе сидели в опасной зоне, за стеклянной стеной, заражённые коричневой чумой. Они везде и всегда не разлей вода, и Екатерина делится всем не с матерью, а с Нечаевым. В момент создания «Аргентума» Нечаеву присвоили лейтенанта госбезопасности, и в прошлом году они с Екатериной поженились. Теперь дочь подполковника Муравьёвой является Екатериной Нечаевой и своей матери не подчиняется, потому что Отдел секретной и правительственной связи «Предприятия 3826», или сокращенно ОСПС, хоть и является частью Управления «Ш» КГБ СССР, но в состав «Аргентума» не входит.

В общем, интриги и политические дрязги вокруг Сеченова нарастают с каждым годом подобно снежному кому. Но «Аргентум» никто не трогает, опасаясь жалоб Сеченова непосредственно Сталину, и служить Родине стало одно удовольствие. К тому же Сеченов просто невероятно положительный мужик! Своих в беде не бросает, об отряде заботится, интриганам в руки не отдаёт и обещания свои всегда исполняет. За это в «Аргентуме» его любят и берегут насколько могут.

— Да, товарищ Сталин! — вновь заговорил Сеченов. — Мы здесь полностью осознаём всю степень опасности сложившейся ситуации! Работы над водородной бомбой будут ускорены! С сегодняшнего дня приступим к форсированию текущих проектов! Завтра же мы с товарищами Курчатовым и Королёвым вылетаем на Новую Землю — принимать в эксплуатацию ядерный полигон!

Он замолчал, выслушивая какой-то вопрос Сталина, и ответил:

— Работа над роботами ПВО полностью ещё не окончена, но мы добились ряда успехов, подтверждающих правильность выбранного нами пути. В качестве резервного варианта установим новые зенитные ракеты на обычные истребители. Что, простите?.. Боюсь, я вас неправильно расслышал…

Неразборчивый голос Верховного зазвучал вновь, и Сеченов замер, помрачнев. Несколько секунд он молча слушал, после чего грустным, но твёрдым голосом произнёс:

— Я вас понял, товарищ Сталин. Мы немедленно начинаем погрузку экспериментальных боевых роботов. С ними отправится отряд «Аргентум». Они же окажут консультативную поддержку операторам киберполков на месте. Нет, железнодорожные составы не нужны. Роботы полетят на аэроплатформах «Кондор», это экспериментальная разработка комплекса «Челомей», она только что успешно прошла испытания, пора проверить её в деле. Что? Да, обязательно! Приступаем!

Сталин что-то коротко произнёс, видимо попрощался, и Сеченов повесил трубку. Он обернулся к сидящим в кинозале людям и мрачно произнёс:

— С сегодняшнего дня СССР находится в состоянии войны с Японией. Завтра Советская армия начинает боевые действия. Сталин сказал, что Советский Союз не может оставаться в стороне в то время, когда в мире ещё не разгромлен последний оплот фашизма.

— В Кремле сделали выводы после атомной бомбардировки Хиросимы, — хмуро произнёс Кузнецов. — Когда выдвигаемся?

— Как только новые роботы будут погружены на «Кондоры», — вздохнул Сеченов.

— То есть время в пути приблизительно десять часов, — немедленно подсчитала младший лейтенант Нечаева. — Если вечером вылетим, утром будем на месте.

— Значит, выспимся в полёте, — подытожил Кузнецов. Он поднялся и обвёл отряд взглядом: — Отряд! На выход! Даю один час личного времени. Сбор в 12:00, и приступаем к подготовке.

Бойцы потянулись к выходу, и Нечаев, наклонившись к жене, тихо прошептал, сделав комично-суровую рожу:

— Один час. Можем не успеть.

Та торопливо спрятала улыбку и столь же сурово прошептала:

— Должны успеть. Партия приказала успеть — значит, успеем.

Нечаев сделал ещё более серьёзную рожу:

— Ну, если партия приказала — тогда конечно! В крайнем случае — зацелую насмерть.

Екатерина тихо прыснула:

— Не надо насмерть! Не губи меня, Иван-царевич, я тебе ещё пригожусь!

Кузнецов обжёг их командным взором и приказным тоном изрёк:

— Отставить разговорчики! Бегом марш отсюда! — И громко добавил: — Отряду «Аргентум» сбор в 13:00! Разойдись!

Последний десяток японских «Зеро» предпринял отчаянную попытку атаковать снижающийся «Кондор», и вражеские самолёты открыли огонь издали, надеясь расстрелять громаду транспортного робота прежде, чем их постигнет судьба своих сослуживцев. Сидящий в капитанской рубке Кузнецов положил руку на рычаг управления «Каракуртами», несколькими несложными движениями раздал зенитным роботам кружащие вдали цели и перевёл взгляд на ведущие свою последнюю атаку японские истребители.

Пилоты противника закладывали в воздухе виражи и выполняли пилотажные фигуры, рассчитывая избежать ракетного удара, одновременно поливая «Кондор» длинными пулемётными очередями. «Кондор-4», громадная четырёхвинтовая аэроплатформа, на которой мог уместиться арктический ледокол, была хорошей мишенью, но на этом положительные факторы для противника заканчивались. Выпущенные врагами пули увязали в корпусе «Кондора-4», изготовленного из новейшего сплава «СПТ-4», и не могли пробить защитную обшивку.

Сплав «СПТ-4», получивший свою аббревиатуру от полного названия «Сплав по полимерной технологии, четвёртый алгоритм», являлся совместной разработкой сразу нескольких научных комплексов «Предприятия 3826», работы по его созданию Сеченов и Челомей возглавляли лично. Результат оказался настолько революционным, что новый сплав немедленно засекретили следом за предыдущим «СПТ-3». Не будучи учёным, Кузнецов слабо разбирался в деталях этих изобретений, что, в общем, ему и не требовалось.

Достаточно того, что он в курсе основных характеристик: «СПТ-3» есть сверхпрочная броня с высокой степенью вязкости, пробить которую обычные бронебойные и подкалиберные снаряды не в состоянии. «СПТ-4» тоже хорошая броня, менее вязкая, зато весит намного легче. Она не так долго сопротивляется попаданиям, зато отлично подходит для изготовления летающих роботов. А в летающего робота противнику нужно ещё попасть! Прямо сейчас в распоряжении Кузнецова не было летающих боевых кибермашин, их испытания ещё только начинаются, но и того, что есть, более чем достаточно для обороны «Кондора-4». В чём японские истребители уже не раз убедились.

На нижней, обращенной к земле, поверхности «Кондора-4» имелась сотня «Каракуртов». Небольшие, размером с легковой автомобиль, стальные паукообразные роботы имели специально разработанные лапы, оканчивающиеся целой бахромой электромагнитных микроманипуляторов, совмещённых с присосками высокого давления. Гениальная конструкция лап позволяла «Каракуртам» лазать по отвесным стенам и даже по потолкам, если таковые могли выдержать вес робота. «Каракурт» являлся пока ещё экспериментальным роботом противовоздушной обороны, нёс на себе четыре зенитные ракеты малого радиуса действия и получил своё название за укреплённый на спине радарный купол, из которого выглядывала россыпь датчиков, покрытых рубиновым напылением. Сходство со смертельным пауком было и вправду достаточно высоким, и на телевизионном экране капитанской рубки «Кондора» роботы, бегающие вниз головами по нижней поверхности огромной аэроплатформы, впрямь казались разворошённым паучьим логовом.