От «Шатуна» остались лишь оплавленные обломки, разбросанные по выгоревшей земле в радиусе сотни метров, и Кузнецов побрёл к «Вышке». Стальной каркас «Печали» кое-где погнулся, глубоко вдавливаясь в тело вместе с поверхностью бронеформы, более похожей на дуршлаг, но ни крови, ни боли не было. Одеревеневшее тело не чувствовало дискомфорта, только прежний холод внутри сменился жарой. Странно, что совсем не хочется пить. По идее, должно бы.

Добравшись до стальной бронеплиты, запирающей вход в железобетонный корпус «Вышки», полковник остановился. Предатель Абрамов, без сомнения, видел всё или почти всё, что здесь произошло, и добровольно двери точно не откроет. Громко стучать или говорить волшебное слово «пожалуйста», скорее всего, не имеет смысла. Абрамов наверняка сомневается в его добрых намерениях. Может, отойди подальше и долбануть сюда из «Печали»? Как раз остался крайний снаряд. Вряд ли плита выдержит. Или не тратить единственный боеприпас и поискать возможность проникнуть в пункт управления испытаниями через бункеры, находящиеся под соседними холмами? Некоторые из них имеют подземное сообщение с «Вышкой». Предатель Абрамов, конечно же, заблокировал все люки, но какой-то из них наверняка окажется не столь мощным, как входная бронеплита…

В следующую секунду где-то глубоко под землёй тихо взвыли моторы, бронеплита дрогнула, сбрасывая с себя слой осевшего пепла, и стала подниматься. Рвущая мозг на части «Искра» резанула болевым всплеском, и скривившийся от рези в голове полковник схватился за рукояти ядерного орудия.

— Твою мать! — устало выдохнул он, глядя на стоящего за бронеплитой «Шатуна».

Залп «Шатуна», произведённый из всех стволов, и выстрел «Печали» слились в один резкий хлопок, потонувший в грохоте ядерного взрыва.

— Ну, старший лейтенант, не подведи! — Начразведки армии буравил Кузнецова суровым взглядом. — Донесёшь портфель в сохранности — вернёшься назад капитаном! Содержимое портфеля имеет огромную важность! Оно поможет нашим берлинским резидентам добраться до засекреченных подземелий нацистов!

…

— Делайте что хотите! — голос военврача был полон мрачной решимости. — Мне плевать, как вы это сделаете, но он должен быть в Москве, в НИИ мозга, живой и как можно скорее!

— Мы довезём его через заградотряды до чистой зоны. Передадим его с рук на руки неинфицированному отряду. Они уже в курсе, ждут нашего появления.

— Не теряйте времени! Кто знает, может, ещё поживём…

…

— Запуск глобальной сети «Коллектив 2.0» — это эпохальное событие, которое перевернёт мир! Человечество изменится навсегда, обретя невиданные доселе возможности и перспективы! Перед нами откроется путь к загадкам Вселенной…

…

Голоса в голове звучали и одновременно не звучали. Полковник не слышал, но чувствовал их неким чувством, которого не имел прежде. И это чувство показывало ему картину за картиной, но вместо людей, пейзажей и прочей местности он ощущал волны незримой энергии, пронизывающей пространство бесконечным потоком. И в этих волнах находилось всё то, что он видел, и то, чего видеть не мог, но тем не менее почему-то знал.

…Кремль, Сталин, Берия, учёные «Предприятия 3826», СССР на грани гибели… коричневая чума, скрытая в полимерном желе, которым пропитан шифроблокнот, замаскированный под подарочное издание книги Гитлера… портфель, который ему вручает начразведки…

…Жестокая эпидемия, тысячи трупов, покрытых коричневыми нарывами… Скупая радиограмма, сообщающая о смерти в карантинной зоне всех его боевых товарищей, не дождавшихся появления вакцины… Её не будет ещё долго, за это время погибнут многие… Сеченов, склонившийся над микроскопом с образцами его крови и потирающий воспалённые от недосыпания глаза… вакцина, созданная в результате…

…Триумф советской медицины, победившей коричневую чуму, сменившийся триумфом советской робототехники… счастливый Сеченов, получивший первый образец нейрополимеров… недовольный Захаров, стоящий на бортике лабораторной ванны, заполненной нейрополимером, и тянущийся рукой к укреплённому на высокой штанге нейроретранслятору… бледный как полотно Сеченов, на глазах которого нейрополимер растворил Захарова… замена полимеров на нейрополимеры… подготовка к запуску «Коллектива 2.0»…

«Коллектив 2.0».

Кузнецов открыл глаза. Он лежал внутри хирургического пенала реанимационного аппарата, внутри нейрополимерного медицинского желе, действие которого основано на копировании информации из ДНК пациента и полном её воспроизведении. То, что когда-то начиналось с полимерного реверсанта, отшлифовывалось во время коричневой чумы, получило мощное развитие в момент изобретения вакцины и все эти годы развивалось и усовершенствовалось усилиями Сеченова. Гениальная, но далеко не единственная часть огромной семьи нейрополимеров, охвативших большую часть планеты.

И все эти триллионы полимерных сгустков, являющихся единым целым, бездействовали в ожидании разума, который направит их в нужную сторону. И в эту сторону неизбежно отправятся все, кого поглотит исполинский поток массива нейроволновых колебаний. Сопротивляться Массиву невозможно, он грандиозен и имеет возможности, на многие порядки превышающие возможности одного человека. Но Массивом можно управлять. Вот только для того, чтобы им управлять, требуется быть не частью Массива. Массив должен быть частью тебя. Ибо Массив сам по себе лишён разума и не принимает решений. Он создан не для того, чтобы думать. Он создан для того, чтобы усиливать возможности разума. Разума, частью которого является.

И сейчас Массив, ощутив появление разума, ожидал инструкций для дальнейших действий. Кузнецов коснулся сознанием нейрополимерной составляющей реанимационного аппарата:

— Прекратить процедуру. Слить ДНК-реставратор. Открыть пенал.

Массив выполнил команду, полковник поднялся на ноги и прислушался к своему телу. Никаких болезненных ощущений. Никаких неудобств. Абсолютная ясность сознания и чистота мысли. «Искра» больше не болела и не ощущалась, она стала частью Массива, который стал частью его мозга. То самое расширение, только глобальное. Вот чего ему не хватало раньше, чтобы прозреть, — наполненности. Полковник скользнул мыслью к сидящему на потолке «Каракурту», осмотрел себя его глазами и усмехнулся.

Да уж. Зато сейчас наполненности — хоть отбавляй! Сложный симбиоз нейрополимеров пропитал его насквозь, полностью скопировав ДНК и повторив структуру организма. Раздробленные кости и разорванные внутренние органы, собранные воедино, медленно растворяются за ненадобностью, их место занимает нейрополимерная конструкция повышенной прочности и эластичности. Эту конструкцию, кстати, Сеченов не изобретал. Она появилась сама, это реакция симбиоза нейрополимеров на смешение с кровью Кузнецова под неоднократным воздействием гамма-излучения и волновыми колебаниями его мозга. Его собственный нейрополимер.

Невероятно сложное вещество. И при этом абсолютно лишённое разума, как весь Массив. ДНК скопирована полностью, как было заложено в исходную задачу. Его тело продолжает дышать, хотя в дыхании уже не нуждается, и желудочно-кишечный тракт воспроизведён идеально, хотя пища ему тоже теперь не нужна. Ладно, с этим можно разобраться позже. Сейчас нужно завершить начатое. Полковник зашёл в арсенал, надел новое обмундирование и переместился в пилотскую кабину. Военная форма скрыла тело, оставив на виду только голову и кисти рук. Его полупрозрачная кожа, просвечивающая сосудами, будет пугать людей, но это ненадолго. Вскоре цвет внешнего слоя нейрополимера станет аналогичен естественной пигментации кожи.

Усевшись в кресло, Кузнецов вновь направил мысль в Массив. Массив есть везде, где есть нейрополимеры, и даже там, где есть полимеры старых поколений, просто их возможности ограничены. Все комплексы «Предприятия 3826» перешли на нейрополимеры в полном составе самыми первыми, и власть Массива здесь была безгранична. Полковник мгновенно ощутил всех роботов комплекса «Сахалин» и снял блокаду и блокировку «Узлов». Предатель Абрамов, затаившийся глубоко под землёй в пункте управления испытаниями, ошарашено терзал сенсоры компьютерного управления, пытаясь восстановить блокаду, и не понимал, как она могла быть отменена, если единственные в своём роде коды доступа генерируются микросхемой в его затылке.