К сожалению, не удалось до конца вычистить в стране гниль предателей, и враги завладели информацией об успехах гениальных учёных рейха. Самолёты США и Советов, не считаясь с потерями, принялись засыпать бомбами немецкие фабрики и заводы. Производства, выпускавшие вооружение и боевую технику, превратились в руины. У вермахта почти не осталось танков и самолётов, однако добраться до заводов, изготавливавших «Фау-5», враги не могли.

Заводы были разбросаны по всей Германии и надёжно спрятаны под землёй. Для их маскировки в различных районах страны построили ложные объекты, которые, вводя в заблуждение вражескую разведку и авиацию, превращались в пепел вместо настоящих производств. Осознав, что уничтожить промышленную мощь рейха не получится, американцы решили сломить дух немецкого народа и принялись превращать в руины мирные города.

В свою очередь, Советы ценой немыслимых потерь форсировали Одер, прорвали первую линию обороны Берлина и окружили город с трёх сторон, намереваясь замкнуть кольцо и начать штурм. Гитлер приказал похоронить врага в Берлине, накрыв город массированным ударом «Фау-5», если войска Советов туда войдут.

Распираемый гордостью и энтузиазмом, Гольденцвайг прошёл через посты пропускных пунктов, добрался до крыла шестого отдела и вошёл в свою лабораторию. Вскоре этот пригород будет захвачен Советами, но НИИ продолжит работу. Часть учёных будет эвакуирована вглубь страны заранее, остальные останутся здесь, под землёй. Подземная часть НИИ может просуществовать три месяца на собственных ресурсах, за это время Берлин станет для коммунистов могилой. Чтобы исключить обнаружение НИИ врагами, его наземная часть будет взорвана. Копаться в развалинах коммунисты не будут, сначала им будет не до этого, а после копаться станет некому!

Единственное слабое место — это система вентиляции. Её воздухозаборники выходят на поверхность, расположены они в загородном парке и замаскированы под различные разрушенные постройки. По идее, привлечь интерес солдат противника они не должны, но для надёжности командование НИИ приняло решение разместить на подступах к воздухозаборникам бактериологические мины. Вместо взрыва они будут раскалываться и выпускать наружу творения наших лабораторий! Определённая опасность для себя в этом есть, но это, во-первых, крайняя мера, а, во-вторых, подземная часть НИИ обеспечила себя антидотами и всеми прочими средствами защиты. Даже если какое-то количество бактериологического оружия пройдёт через фильтры и попадёт сюда, никто не погибнет. Система химических индикаторов заранее поднимет тревогу, все наденут защитное снаряжение и проведут дезинфекцию помещений. Опыт есть.

Облачившись в защитное снаряжение, Гольденцвайг вошёл в опасную зону и приступил к работе. С тех пор как Советы взяли Берлин в полукольцо, его работа перестала быть ежедневной рутиной. Текущие исследования были временно приостановлены, и лаборатории приступили к изготовлению бактериологических мин. Задача не из примитивных: в случае боевого применения заражению подвергнется не какой-то там кагал унтерменшей, а несколько гектар германского парка под Берлином. Возможно, больше, потому что первую партию бактериологических мин увёз секретный конвой СС. Профессор Кляйн сказал, что в берлинскую ставку Гитлера! Советы будут искать фюрера там, но вместо вождя рейха найдут там проклятие фараонов.

Поэтому никто не может утверждать наверняка, как далеко разнесут инфекцию заражённые солдаты противника. В этой связи всё бактериологическое оружие должно быть изготовлено так, чтобы впоследствии его дезинфекция и нейтрализация могли проводиться быстро и с минимальной опасностью. Лаборатории НИИ в срочном порядке делали боевые штаммы, которыми снаряжались бактериологические мины, максимально нежизнеспособными. Убив вражеского солдата, бактерия должна погибнуть сама. Добиться этого было не так-то легко, именно трупы являются благоприятной средой для основного перечня боевых микроорганизмов. Но наработок в этой области у института имелось достаточно, и тестовые испытания показали, что с задачей лаборатории справились. Осталось лишь правильно упаковать этот подарок врагам рейха.

Корпус бактериологической мины изготовлялся из стекла и требовал повышенной осторожности в обращении, поэтому работа была непростой и кропотливой. До обеда Гольденцвайг снаряжал стеклянные мины, не разгибая спины, и в полдень в громкоговорители лаборатории раздался голос доктора Кляйна:

— Юный Йозеф, вам стоит сделать перерыв и отдохнуть! Усталость может пагубно сказаться на качестве работы. Я объявляю вам часовой перерыв. Ступайте в комнату отдыха, там как раз начальник института проводит интересную беседу!

Гольденцвайг закончил снаряжать очередную мину, поместил её под микроскоп и убедился, что не допустил появления на поверхности корпуса ни малейших следов боевого вещества. Йозеф положил мину в специальный холодильник, педантично заполнил все прилагающиеся к мине формуляры и документы, после чего перешёл в помещение для снятия защитного снаряжения. Тщательно продезинфицировав свой балахон, он снял снаряжение, покинул лабораторию и направился в комнату отдыха.

Там было достаточно людно. На мягких диванах и креслах, расставленных между изящными цветочными горшками, засаженными крупнолистовыми растениями, расположились сотрудники нескольких лабораторий. Напротив них в ораторском кресле сидел штандартенфюрер Шульц и беседовал с начальником онкологической лаборатории доктором Циммерманом.

С доктором Циммерманом Гольденцвайг был знаком ещё до вступления в СС. Профессор преподавал онкологию в медицинском институте и был давним другом отца его приятеля Михаэля. Профессор Циммерман запомнил прилежного студента и, когда пришло время, порекомендовал его руководству секретного НИИ. Тогда же Йозеф прекратил все контакты с Михаэлем.

Он объявил начальству, что недоволен пацифистскими настроениями Михаэля и больше не может считать своим другом не патриота Германии. Это добавило ему очков в карьере. Профессор Циммерман практически не общался с Йозефом лично и не оказывал ему никакой протекции, но, встречая в институтских коридорах, неизменно был вежлив с ним и дружелюбен.

Не желая прерывать беседу учёных, Гольденцвайг с нерешительным видом остановился в дверях.

— Входите, унтершарфюрер, присаживайтесь. — Циммерман заметил его, указал на свободное кресло и вернулся к разговору с Шульцем. — То есть всё это время «Фау-5» подвозили обороняющим Берлин войскам по подземной железной дороге?

— Именно так, мой дорогой коллега! — улыбнулся Шульц. — Эта подземная дорога является одной из строжайших тайн рейха! Упоминание о ней строжайше запрещено! Даже сейчас я рассказываю об этом исключительно потому, что здесь собрались истинные патриоты Германии, беззаветно преданные рейху! Всё, что вы услышали, не должно покинуть эти стены! Сегодня уже можно доверить эту информацию самым надёжным людям, таким, как вы. Через две недели те из вас, кому придёт приказ, будут эвакуированы из Берлина именно по этой железной дороге.

— То есть Советы, стремящиеся окружить Берлин в надежде пленить фюрера и победить в войне, обречены на провал? — с довольной улыбкой уточнил Циммерман.

— Скажу больше! — Шульц поддержал улыбку. — Они были обречены на провал с самого начала! С самого первого дня приготовлений к обороне столицы Берлин задумывался как ловушка для врага. Через две недели всё высшее партийное, военное и государственное руководство покинет город вместе с теми из вас, кому положено. Армии Советов не найдут в Берлине ничего, кроме своей смерти. Пока Советы поймут, что произошло, пока будут прорываться вглубь страны и искать наши подземные заводы, станет уже поздно.

— Наше оружие возмездия настигнет их? — затаив дыхание, спросил Циммерман.

— Совершенно верно, профессор! — Шульц победно усмехнулся. — То, что я скажу вам сейчас, является ещё одной военной тайной: фактически мы уже победили в этой войне. На подземных заводах в настоящее время находятся сто баллистических ракет «Фау-2» в полностью готовом к пуску состоянии. Наши гениальные учёные заканчивают изготовление атомных боевых частей для них!