С маунтинбайком на плече она поднималась на самую вершину и немного отдыхала у смотровой башни, после чего спокойно, методично спускалась на велосипеде по крутым съездам горы, понимая, что все дело в том, чтобы бояться – и в то же время быть хозяйкой своему страху.

И вот сорок лет спустя комиссар уголовной полиции Жанетт Чильберг стоит перед обветшалым двухэтажным домом, сжимая рукоять пистолета. Где-то на первом этаже находится мужчина, подозреваемый в совершении убийства; возможно, он вооружен, и с ним – маленький ребенок. На заборе возле двери был кодовый замок, и еще Жанетт насчитала три камеры видеонаблюдения.

Через открытую дверь сарая, в котором должны были храниться садовые инструменты, виднелась двухъярусная кровать, пара стульев и столик для пикника. Рядом с сараем стоял большой контейнер, метров шесть в длину и два с половиной в ширину; в нем помещалась такая же кровать, что и в сарае. На перевернутом ящике из-под пивных бутылок стоял ноутбук. В темных глубинах контейнера угадывалась какая-то куча. Запах старого платяного шкафа свидетельствовал о том, что это в основном одежда.

В центре связи подозреваемого идентифицировали как Рикарда Стрида, двадцати восьми лет, чей послужной список включал в себя множественные случаи рукоприкладства и преступлений, связанных с наркотиками.

Руководитель спецгруппы, стоявший рядом с Жанетт с мегафоном в руке, только что сообщил подозреваемому, что его местонахождение установлено и что полицейским известно, что с ним ребенок.

– Рикард Стрид… выходите первым. И без оружия. Потом пусть выходят остальные. Руки держать на виду. Спокойно и без резких движений.

Иные окна в доме были разбиты, иные зияли, а где-то стекло заменили прозрачным пластиком. Дом не подавал признаков жизни, чего нельзя было сказать о плюще. Жанетт показалось, что зеленые листья растут у нее на глазах, в такт с медленным, размеренным стуком в висках. Адреналиновый покой, сорок ударов сердца в минуту. Чтобы достичь этого состояния, Жанетт когда-то требовалось съехать с горы на велосипеде; секунды перестали нестись вскачь, теперь их можно было взять под контроль и проанализировать.

За занавешенным окном промелькнула тень.

– Выходят, – сказала Жанетт.

Через мгновение входная дверь распахнулась, и на старые каменные ступени осторожно вышла девочка лет трех. Девочка почти беззаботно тащила за собой плюшевого медведя. Казалось, ей не столько страшно, сколько интересно.

Жанетт ожидала увидеть запущенного ребенка, однако, по контрасту с окружавшим ее запустением, где все разрушалось, зарастало или вовсе было заброшено, девочка выглядела вполне благополучной; ярко-желтая пижама нигде не порвана, не испачкана. Девочка начала спускаться по ступенькам. Следом появился Рикард Стрид с поднятыми руками.

На белой рубашке темнели пятна пота, бритая голова блестела.

– Йонни застрелил не я, – забормотал он. – Пистолет там лежал, он вообще не мой… Это пистолет Йонни. – Он кивнул на девочку. – Ну, ее папы… Ее зовут Клара.

Иногда какие-то биохимические процессы в теле Жанетт говорили ей, что ситуация больше не опасна. Это чувство напоминало похмелье после вечеринки, которая кончилась, не успев начаться как следует: слабое разочарование легко перекрывалось благодарностью за то, что никто не слетел с катушек, и теперь нужно всего лишь прибраться.

Жанетт уже хотела было попросить кого-нибудь из полицейских постарше позаботиться о девочке, как вдруг Шварц, к ее величайшему изумлению, опередил ее. Он присел перед малышкой на корточки и взял ее за руку.

Пульс у Жанетт ускорился до обычных пятидесяти пяти в минуту, а тем временем те, кто скрывался в доме, один за другим выходили на каменное крыльцо. Рикарда Стрида препроводили в полицейский фургон: до получения ордера на арест его следовало отделить от прочих. Жанетт собиралась допросить Стрида позже.

Теперь, когда людей в доме не осталось, Жанетт разглядела, что все здесь находится в разных стадиях запустения. Все, кроме девочки в желтой пижаме.

Шварц тихо заговорил с малышкой; Жанетт не слышала, о чем именно, но девочка вела себя спокойно. Жанетт с трудом проглотила комок в горле. “Йонни”, – подумала она. Тот убитый под мостом. Отец Клары. Шварц, конечно, молодец, но надо доставить сюда профессионала. Сама она в разговорах с детьми была полным профаном.

Жанетт сообщила пилоту, что его задание завершено; слушая затихающий стук лопастей, доносившийся с неба, она оглядела задержанных. С десяток людей сидели на сухой, пожухлой от солнца траве, а один из полицейских обходил их, спрашивая имена и фамилии. Те не протестовали, только что-то тихо бормотали в знак согласия. Иные были гораздо моложе Жанетт, хотя годы прошлись по ним суровее. Семеро мужчин и три женщины. Сколько среди них граждан Швеции, еще предстоит выяснить, однако уже сейчас было ясно, что группа представляет собой коктейль из самых разных веществ. Это наркоманы, а не обычные сквоттеры и уж точно не рабочие-нелегалы.

Интересно, они платят аренду? Жанетт достала телефон и быстро погуглила “W&W Bygg”. Торговое предприятие, зарегистрированное в Салеме. Членов правления двое: Лейф и Маргарета Веттегрен.

– Здесь одиннадцать человек, одного не хватает, – заметил руководитель группы, походя к Жанетт. – Есть еще двенадцатый, он живет в старом трейлере у стены, под жестяной крышей.

– В трейлере?

Командир кивнул.

– Дверь заперта изнутри, нам никто не ответил. Пара моих ребят ждут отмашки, чтобы войти.

Небольшой трейлер семидесятых годов, скрытый высокими кустами, стоял под листом ржавой жести, прикрученным к фасаду дома. Жестяной лист, вероятно, защищал обитателя от дождя, потому что крыша трейлера была залатана досками и фанерой.

– Молодая девушка, ни на что не реагирует, – сообщил один из взломавших дверь полицейских. – Думаю, обезвоживание, – прибавил он, отмахиваясь от мухи.

Жанетт вошла в трейлер следом за двумя бойцами группы, бывшими еще и парамедиками: во время задержания они действовали как спецназовцы, а теперь выступали в другой роли. В полутьме в глубине трейлера лежала на койке спиной вверх женщина – совершенно голая, если не считать носков.

В трейлере было градусов на десять жарче, и парамедики первым делом отдернули шторы и открыли окно, чтобы впустить свет и свежий воздух.

Солнечный луч осветил тело на койке; под ребрами и лопатками легли тени. Койку покрывали темные пятна влаги – простыня словно впитала всю вытекшую из девушки жидкость.

– Пульс?

Оба парамедика склонились над девушкой. Жанетт отметила, что их голоса и движения стали мягче, не утратив при этом эффективности.

– Слабый пульс… Дышит?

– Еле-еле.

– Инъекция адреналина, – сдержанно скомандовал один из медиков. Он осторожно отвел черные волосы от лица девушки и большим и указательным пальцами открыл ей глаз.

Белок был мутно-желтого цвета.

Время близилось к полуночи. Тускнеющий вечерний свет пыльными слоями разливался по столовой. Инспектор уголовной полиции Йимми Шварц и его непосредственный начальник, комиссар Жанетт Чильберг, сидели за столом напротив одного из жильцов, или как их там можно назвать. Задержанные утверждали, что ничего не видели и понятия не имеют, что произошло.

Но человек, сидевший перед Шварцем, похоже, был поразговорчивее остальных. Уроженец Стокгольма, тридцати девяти лет, старший из проживающих в доме. Звали его Йеппе; он был, по собственному признанию, бездомным и много лет сидел на метадоне, что отразилось на его внешности: Йеппе выглядел на пятьдесят пять и ни днем меньше.

Шварц никак не мог сосредоточиться. Мысли то и дело возвращались к Кларе – девочке, которая только что потеряла папу. В эту минуту служащая полиции, специалист-психолог, беседовала с девочкой в покосившемся домике на дереве. По словам женщины, девочке требовался покой – тогда она почувствует себя в безопасности.