Подведем итог: диктаторы обмана выдают себя за убежденных демократов, порой оправдывая свой режим тем, что строительство демократии все еще продолжается. Как и почти все современные автократы, они проводят выборы и допускают до них отдельные оппозиционные партии. Они побеждают в выборах подавляющим большинством голосов, но не с таким сухим счетом, к которому привыкли диктаторы страха. Эти внушительные победы обеспечены – и усилены – манипуляцией СМИ, переписыванием правил проведения выборов и некоторой долей электоральных фальсификаций. Если общество ожидает фальсификаций, совпасть с ожиданиями – значит (вопреки здравому смыслу) закрепить убежденность в том, что победил «правильный» кандидат. В мире, где утвердилось скептическое отношение к политике, многие граждане, живущие при самых разных режимах, сомневаются в честности выборов в их странах. Причем в диктатурах обмана сомневающихся примерно столько же, сколько в большинстве несовершенных демократий.

На первый взгляд кажется, что формально конкурентные выборы должны снижать ресурс живучести автократий. Но на деле там, где они проводятся, автократы остаются у власти по крайней мере столь же долго, сколько там, где таких выборов нет149. Диктаторы обмана превращают избирательную урну в источник своей силы. Они учатся контролировать голосование, чтобы голоса избирателей не получили контроля над ними. Имитация демократии избавляет их от опасностей подлинной демократии. Утвердившись во власти внутри страны, диктаторы обмана должны решить еще одну задачу: как выстроить отношения с внешним миром. 

В 1948-м Сталин решил, что Иосип Броз исчерпал его терпение. За четыре года до этого югославский партизан, известный под псевдонимом Тито, освободил свою страну от нацистов. И до сих пор его лояльность вождю мирового коммунизма не вызывала сомнений. Но в последнее время он начал действовать более самостоятельно, защищая интересы Югославии в Албании и Греции и сопротивляясь попыткам СССР внедрить агентов в правящие круги Белграда1. «Пальцем пошевелю, и не будет Тито», – заявлял Сталин2.

Но, кажется, он пошевелил не тем пальцем. Тито пережил несколько покушений на убийство. Один из заговоров состоял в том, чтобы перестрелять югославское Политбюро из автоматов на вилле Тито во время игры в бильярд. По другому плану Тито должны были заразить бактериями легочной чумы3. Сталин, по-видимому, рассматривал и возможность военного вторжения в Югославию, но позднее от этой мысли отказался4. Москва исключила Югославию из Коминформбюро, сталинского клуба союзнических коммунистических стран, и ввела экономическую блокаду5.

Тито, отрезанному от социалистического лагеря и уворачивающемуся от наемных убийц, требовалась новая стратегия. Он выбрал открытый вызов: не отказываясь от коммунизма, он обратился за помощью к идеологическим противникам на Западе. Холодная война набирала обороты, и США, заинтересованные в противостоянии советской экспансии, были рады поддержать отступника. Благодаря демонстративному неповиновению Сталину Тито получил все – от тяжелой артиллерии до истребителей6. К 1955-му размер западной помощи Югославии исчислялся 1,5 млрд долларов7.

Но на этом Тито не остановился. Вынужденно оказавшись в серой зоне между Востоком и Западом, он искал союзников в постколониальных странах «третьего мира». Вместе с президентом Египта Гамалем Абделем Насером и премьер-министром Индии Джавахарларом Неру он основал Движение неприсоединения – международную организацию стран, отказавшихся встать под флаги как Москвы, так и Вашингтона8. Тито получил международное признание и колесил по свету: вот он позирует в традиционном эфиопском головном уборе, а вот – участвует в торжественной процессии по улицам Туниса под дождем конфетти.

Протягивая руку миру, Тито открыл границы своей страны. Чтобы обеспечить приток твердой валюты и уменьшить безработицу, он разрешил гражданам работать на Западе. С конца 1950-х тысячи югославских гастарбайтеров на поездах уезжали в направлении Германии, Бельгии или Швеции, а через несколько лет возвращались домой на машинах, купленных на заработанное9. Великолепное адриатическое побережье Югославии застраивалось курортами, посетить которые Тито приглашал европейских туристов. Число отдыхающих выросло с 40 000 в 1950-м до 3,6 млн в 1967-м10. К концу 1960-х 10 % доходов страны в иностранной валюте приносил туризм.

Люди активно пересекали границы, и Тито не утруждал себя возведением информационных барьеров, типичных для коммунистических стран. В столичных газетных киосках продавались «Frankfurter Allgemeine» и «The New York Times»11. В кинотеатрах шли французские, британские, итальянские и даже голливудские фильмы12. Сам Тито стал своего рода эмблемой китча13. В белом костюме «сафари» и шелковом галстуке он выгуливал на цепи ручного гепарда14. На роскошно-декадентском «Синем поезде» Тито перемещался между своими семнадцатью виллами, дворцами и охотничьими угодьями; в том же поезде он развлекал почетных гостей, от Шарля де Голля до Елизаветы II15. Софи Лорен и Джина Лоллобриджида приезжали к нему на остров Бриони, где он собирал мандарины для детских приютов и делал вино16. Каждый год в день рождения Тито школьники устраивали эстафету от места, где он родился, до забитого зрителями стадиона в Белграде, чтобы в прямом телеэфире вручить эстафетную палочку патриарху17.

Все это было отличным спектаклем. Молодежь слушала западную рок-музыку. Фирма звукозаписи «Jugoton» выпускала пластинки «Битлз», Дэвида Боуи и «Deep Purple». Одним из организаторов народного восстания, которое произошло в Югославии несколько десятилетий спустя и закончилось свержением сербского президента Слободана Милошевича, был серб по имени Срджа Попович. Он вспоминал, что в юности ни он, ни его друзья «почти не ощущали гнета диктатуры, потому что времени едва хватало на классную музыку со всего света»18.

В определенном отношении Тито оставался традиционным диктатором страха. После его разрыва со Сталиным десятки тысяч югославских сталинистов были интернированы в лагерь на острове Голи-Оток, где их «перевоспитывали» с помощью пыток19. Восстановив хорошие отношения с Москвой в 1960-х, он стал специализироваться на заговорах против Запада, военном и промышленном шпионаже, импорте запрещенных технологий и обучении боевиков Организации освобождения Палестины (ООП)20. Иногда его звездные замашки смахивали на полноценный культ личности. И все же он больше напоминал Майкла Джексона, чем Мао Цзэдуна. Тито не отказался от насилия, составлявшего основу классической автократии. Но он привнес в нее элементы, которые одобрили бы диктаторы обмана XXI века.