Для существования и работоспособности институтов демократического правления необходимо стойкое сопротивление информированных граждан97.

 В следующих главах мы рассмотрим все инструменты диктатуры обмана. Узнаем, как диктаторы обмана избегают в политической борьбе насилия или маскируют его (глава 2), завладевают умами граждан с помощью изощренной пропаганды (глава 3), обходятся без грубой цензуры, чтобы контролировать СМИ (глава 4), имитируют демократию (глава 5) и взаимодействуют с внешним миром (глава 6). В каждом случае мы остановимся на ключевых эпизодах и выведем на первый план тех лидеров, кто стоял у истоков этой модели. Мы сопоставим приемы новейших диктаторов обмана с более прямолинейными методами их предшественников в XX веке. Наши примеры везде, где возможно, будут сопровождаться ссылками на статистические данные (в разделах «Сверимся с данными»и в онлайн-приложении к книге)98.

Завершив подробное описание двух видов диктатур, в седьмой главе мы предложим свою интерпретацию исторического перехода от диктатуры страха к диктатуре обмана. Как нам представляется, этот процесс был запущен взаимозависимыми силами модернизации и глобализации. Собственно, эти же силы привели в движение «третью волну» демократизации после 1974 года. Модернизация и глобализация создают давление в пользу политической открытости, а диктатура обмана служит средством защиты от нее – автократы подменяют истинную демократию имитационной. Но в условиях непрекращающихся модернизации и глобализации давление растет – и рано или поздно заставляет страны, не располагающие большими запасами нефти, двигаться в сторону демократии.

Впрочем, диктаторы обмана изо всех сил тормозят этот процесс. Для этого им нужно заставить замолчать информированных граждан – с помощью кооптации или скрытой цензуры. Однако с ростом экономики растет и размер этой группы; таким образом, ее нейтрализация обходится все дороже. Вот почему стратегия обмана в современном мире дает лишь временную передышку. Правда, в умелых руках она может затянуться на годы. Эта модель достаточно эффективна, поэтому – несмотря на то, что обычно модернизация создает необходимую для демократизации среду, – переход к демократии может быть отсрочен. В заключительной восьмой главе мы делимся своими соображениями о будущем диктатур обмана и о том, что может предпринять Запад.

Но сначала давайте познакомимся с отцом-основателем модели диктатуры обмана, который первым задумался о политических издержках открытых репрессий.

В сентябре 1956 года старшеклассники захватили китайскоязычные школы Сингапура. Колониальные власти распустили школьный союз и арестовали его лидеров под предлогом того, что в организацию проникли коммунисты1. Тысячи протестующих подростков забаррикадировались на школьных дворах. Они разбили там палатки, а сердобольные родители тайно передавали им еду.

Лим Ю Хок, назначенный главным министром Сингапура незадолго до этих событий, принял ответные меры. Он отправил полицейских со слезоточивым газом разгонять протесты. Как по команде, по всему городу вспыхнули беспорядки. Бесчинствующая толпа переворачивала автомобили и поджигала здания. Во время волнений 13 человек погибли и больше тысячи были ранены2. При помощи британских войск, вертолетов, бронемашин и дорожных заграждений Лим подавил бунт. Но к этому моменту он уже дискредитировал себя в глазах китайской общины, составлявшей 3/4 населения Сингапура3.

Для амбициозного молодого адвоката и партийного активиста по имени Ли Куан Ю топорная реакция Лима стала важным уроком. Ли рос в Сингапуре, находившемся в годы Второй мировой войны под оккупацией Японии. Чтобы сводить концы с концами, он устроился на работу в департамент пропаганды японской оккупационной администрации, где занимался переводами информационных бюллетеней4. После войны он изучал право в Кембриджском университете, а потом вернулся в Сингапур и с головой погрузился в политическую борьбу на родине, которая прокладывала себе дорогу к независимости от Великобритании.

Ли не осуждал решение Лима по существу. Когда сам Ли стал премьер-министром, он так же использовал угрозу революционных заговоров для преследования несогласных. В начале шестидесятых он поручил полиции арестовать своих наиболее непримиримых соперников5. Даже после ухода колониальных властей Ли еще несколько десятилетий не отменял действие Акта о внутренней безопасности – закона, по которому подозреваемых можно было задерживать на неопределенный срок, при том, что в стране уже давно не было никакой серьезной коммунистической угрозы.

Не боялся Ли и применения силы. Когда речь заходила о политической оппозиции, в его голосе прорезались бандитские нотки. «Достал бы кастет или тесак и встретил бы своих противников в темном переулке», – огрызался он6. Во время войны юного Ли впечатлила звериная эффективность японских захватчиков. «Я еще не был знаком с изречением Мао о том, что “винтовка рождает власть”, – писал он позже, – но я знал, что в любом споре о том, кто здесь главный, побеждали японская свирепость, японские ружья, японские штыки и мечи, японский террор и пытки»7.

Пятидесятые годы были тревожным временем. В 1949 в Пекине захватили власть повстанцы Мао, чем вызвали волну гордости и радикализма в китайской диаспоре Сингапура. Потом война началась в Корее. Великобритания, от перенапряжения сил из-за рассредоточенности империи по миру, оставляла азиатские колонии одну за другой. В 1950-м члены коммунистической банды совершили неудачное покушение на губернатора Сингапура, британца Франклина Джимсона8. Причин, чтобы отнестись к студенческому бунту со всей серьезностью, было более чем достаточно.

Ли поразила не жесткость ответа Лима, а его неуклюжесть. Эта история, вспоминал он, научила его «не быть упертым и сиволапым»9. Вместо того чтобы уговорами или хитростью заставить подростков разойтись по домам, Лим приказал спецназу брать их штурмом, обильно применяя слезоточивый газ. Ли был убежден, что бороться надо за сердца и умы, а Лим эту битву проиграл. Уже в 1959 году он потерял свою должность на выборах, которые привели к власти партию Ли и его самого – пожизненно.

«Я дал себе зарок, – писал Ли, – никогда не повторять его ошибок. Я придумал бы способ заставить родителей вытащить своих детей из школ и развести по домам. Ну а как только школьники разойдутся, Особый отдел схватил бы их вожаков»10.

Несколько десятилетий спустя Ли, все это время бессменно правивший Сингапуром, с ужасом наблюдал, как на площади Тяньаньмэнь протестующих студентов давят танки. Он сочувствовал жертвам, но негодование при виде топорных действий властей было сильнее – повторялась история 1956 года с Лимом. «К чему это насилие, задавал я себе вопрос, – писал он. – Они же умные люди. Они знают, что подумают о них в мире»11.

Ли и Дэна Сяопина, лидера Китая, связывали узы взаимного уважения. Посещая Сингапур в 1978 году, Дэн был потрясен тем, как Ли преобразовал этот некогда захудалый форпост империи. Следующие 11 лет Ли был наставником Дэна и его команды, консультируя их по вопросам экономической политики12. Теперь Ли было больно смотреть, как его друзья совершают грубую ошибку. Премьер-министр Китая Ли Пэн, отдававший приказы войскам на площади Тяньаньмэнь, через год после тех событий прибыл с визитом в Сингапур. Ли отчитал его за «грандиозное шоу», устроенное на глазах мировых СМИ. Ли Пэн, в пересказе Ли Куан Ю, смиренно признал: «У нас нет никакого опыта в этих вопросах»13.