Физически находясь в материальном мире, сознанием он одновременно пребывал в матрице, где, одетый в дорогой черный костюм, в данный момент стоял в каком-то бункере у пульта запуска межконтинентальных термоядерных ракет.

«Сегодня всё закончится большой болью, чтобы возродиться и начать еще большую боль», — мысленно произнёс Анубис.

Пальцы фурри-пса поочерёдно нажимали красные кнопки, и так же поочерёдно по всей симуляционной планете возникли и расцвели ядерные грибы. Виртуальный апокалипсис начал стирать матричную цивилизацию.

«Вы погибли!»— вдруг написала ему игра. Однако Анубис лишь улыбнулся стальным оскалом, а на стеллажах в материальном мире еле-еле зашевелились первые металлоконструкты. Флагманские корабли, несущие на бортах сквозь космос живые тела игроков, начали массово уничтожать спящих многовековым сном в своих капсулах гуманоидов, подключённых к игре. Боль погибающих душ запускала роботов питая их своей энергией. Глазницы первых пробуждённых киборгов загорелись зелёным ядовитым светом. Армия механизмов на психической тяге пробуждалась для того, чтобы уже в своём послесмертии рвать и метать всё, что встретит на своём пути. Во славу божественности Анубиса и великой Жатвы.

Планета-ловушка, планета-Жатва, планета-тюрьма… Сад пяти древ, объединённый с многострадальной Террой мирок, действительно, как и предполагал Чак Вульфен, стал сливной воронкой сразу для двух измерений. Бывшие странники, а ныне молодые Боги, конечно же, не знали, что их ждёт, хотя лисодевочка Эйни Лаос догадывалась, что Жатва продлится бесконечно долго и, возможно даже, вечно, пусть и в субъективном представлении, потому что объективно ничего вечного, конечно же, не бывает. Богу-Императору и его команде предстояло стать палачами для всего зла, которое обрушилось бы на их землю в виде техногенных и биогенных цивилизаций, зарвавшихся богов из других миров и даже разумного биооружия типа Генезис. Планета-арена притягивала к себе всё, до чего дотягивались её незримые щупальца, и даже в тех измерениях, где не было Терры и Сада пяти древ, на месте третьей планеты от Солнца разрасталась воронка. И чем больше тварей прибывало на Жатву, тем сильнее становилась её тяга.

Тэварцы так и не пошли на мирные переговоры и захватили Евро-Азиатский материк, построив по его периметру огромную стену. Оркам пришлось начинать все заново, имея довольно неприятное для себя соседство в виде людей и крабов.

Свитатианцы во главе с Первейшим из рода приняли вместе с новой религией свод правил и законов, которые должны были помочь им в будущем не наводнить всю планету собой и не погрязнуть в войнах за ресурсы, как это случилось на Свит-236. Например, свод включал в себя целый ряд запретов по экологической линии и репродуктивной функции, ограничивая самок в детенышах не более трех на особь и предусматривая жесткие наказания за нарушения этого правила. Эйни, помогавшая разрабатывать эти законы, в какой-то момент смирилась с тем, что крабы еще не доросли морально до свободы воли и нуждаются во временных ограничениях, поэтому культурную революцию среди высших ракообразных решено было проводить медленно, на первых парах пользуясь запретами, а в особо вопиющих случаях — даже казнями. Эйни надеялась лишь на то, что к казням прибегать все же не придется, а эволюция крабов произойдет так, что необходимость в запретах и ограничениях отпадет сама собой и ее останется лишь зафиксировать юридически.

Ноль Ноль Первая более не выходила на связь, и никто на планете-жатве больше не видел её парламентера, черноволосого хмурого бога в сине-чёрной форме бортового стрелка давно сгинувшей фаэтонянской цивилизации.

Анубис рухнул на планету вместе со всеми своими полчищами роботов на некроидной тяге. Как и оркам, ему не удалось победить с наскока, потому что его уже ждал мститель с древесными воинами. В итоге на Африканском и Евроазиатском материках мезанихи были полностью разбиты, однако им удалось закрепиться на Американском плато. Оттуда постоянно нападали некромеханизмы, и Австралия с Антарктикой на долгое время стали настоящей «горячей точкой».

Гель Тиир со своей школой продолжил драться за Австралийский материк, а по сути — за белковую форму жизни. Его ученики окрепли в боях и стали пусть и юными, но опытными, закаленными и охочими до сражений боевыми магами. Специализировались они в основном в демонологии и некромантии, так как их основной враг, мезанихи, с точки зрения магии был скорее полчищем демонов, облаченных в железные оболочки.

Родители Вульфена больше не стали скрывать свой дар и снова примкнули к Спириту. Волчица Алам смогла положить конец глобальной травле начинающих адептов системы, и мало-помалу рейтинг Земли сдвинулся с мертвой точки в сторону обретения заветного миллиарда. Среди молодежи, получающих свои первые несгорайки, начали ходить легенды о трех Странниках Спирита, покинувших Землю ради мира во всех мирах. Пёс Длиза по моральным качествам не смог больше продавать органы и построил свой бизнес на поставках медицинских имплантатов в малообеспеченные районы. Он не разделял оптимизма окружающих в отношении ушедших в черное зеркало Чака, Эйни и Мяча и считал, что они, скорее всего, погибли. Наученный жизнью бультерьер, бывший гангстер, а теперь и адепт Спирита, в хэппи-энды не верил и считал что только в сказках добро побеждает зло.

На основе магических разработок Суппи правительством Земли было решено частично снять репродуктивный стоп. И хотя это требовало регулярных мероприятий и вскоре превратилось в очередную схему по отмыванию денег, но репродукция снова стала возможной, пусть и давно устаревшим, так называемым естественным путём.

Белый флаг на Саде пяти древ повсеместно вошел в обиход как символ призыва к миру и переговорам, и только Мяч тихо посмеивался, в очередной раз видя эволюцию своего детища, зная с чего всё повелось.

Вот, пожалуй, и

КОНЕЦ

Игнорируя все законы привычной физики сквозь безвоздушное, холодное пространство плыл кусок огромной скалы, больше похожий на вырванную с корнями тектоническую плиту, на верхней части которой, если в космосе применимо понятие верха или низа, зеленели леса и даже текли реки.

Над плитой плыли облака, шли дожди, в нижних слоях летали птицы.

Солнце уже зашло за кромки пласта, по центру которого на возвышенности стояла чернокаменная крепость, уходящая пиками своих башен за дымку облаков. Учитель и ученик обдуваемые холодными ветрами верхних слоёв этого странного мирка, стояли облаченные в черные походные плащи на самой высокой точке строения. Парень лет семнадцати высокий и голубоглазый блондин с вьющимися светлыми волосами завороженно смотрел ввысь. Его одежды развевались и дрожали на ветру, а сам он будто бы и не чувствовал холода. Воронка была незрима глазу, но магия позволяла и старику и юноше видеть её переполненные силой потоки стремящиеся куда-то вниз.

— Ты готов Эксил! — устало проговорил Мортит Лег.

— Я знаю, что я готов, старик! — усмехнулся юноша, даже не поворачиваясь на чародея, что был ниже его ростом и кутался в свои одежды будто боясь простыть.

— Когда я стану Всемогущим, я пришлю тебе открытку!

— Я научил тебя всему и ты готов к этому, Яма из которой мы черпаем силу, подарит тебе то чего ты достоин. — дежурно проговорил маг.

— В ямке самое интересное… — пробубнил себе под нос парень и облизнув губы, прыгнул вверх.

На лице Мортит Лега мелькнула улыбка, зарвавшийся засранец улетал от стен академии, стремясь к тому, чему не суждено было сбыться. Еще никто и никогда не возвращался из Ямы и далеко не потому, что «в Ямке самое интересное», а потому, что яма по краю которой парила волшебная скала убивала наверняка. Убивала любого, кто осмелится потянуться за мнимым могуществом. Ветер сорвал ткань капюшона со старческой головы, оголяя лысый круглой словно шар череп с торчащими из него оттопыренными переломанными ушами. Глубоко посаженные глаза с мешками под ними щурились провожая взглядом летящего на верную гибель ученика, старческий курносый нос шмыгнул, сигнализируя о том что тут слишком холодно и пора идти в свой кабинет.