— Слушай, объясни как для Мяча, ладно? — попросил маг.

— Они ей заменили глаза на её же глаза из вероятных веток развития её организма, но из версий, где они вообще были не способны видеть. Символьную магию, Чак, сложно понять. Придурковатая она, требует определенного ментального сумасшествия. Если бы ты родился тут, то с твоим своеобразным мышлением определенно был бы символьным магом.

— А делать-то что с этим? — нахмурился Чак, садясь в свое кресло.

— Как ни противно мне цитировать вашу старую знакомую Суппи, но не лечи ткани, ибо они здоровы. Эти глаза просто не могут видеть. Я думаю, тут нужно просто пожелать тебе как Страннику, чтобы Эйни видела, и всё. Помнишь, как ты воевал в самом начале?

— Помню, — вздохнул Чак и посмотрел на Эйни. — Ладно. Есть мысли, как их защиту проломить?

— Я вижу, что её ставили чёрные Странники Тирипса. Это их чертежи. А проломить её, наверное, можно так же, как и с глазами, то есть просто игнорировать. Тирипса-то уже нет, а значит, импровизировать больше некому.

— Но зато есть место силы, — произнес Мяч с закрытыми глазами, выходя из своей медитации.

— Поэтому и так сложно всё… — пожал плечами Хелл, вставая и подходя к лежащей на кушетке Эйни. — У меня есть идеи, как взломать защиту Тирипс-Странников седьмой стены.

— Делись, — проговорил Чак.

Хелл кивнул и подумал, что не видел его таким уже очень давно, со времён их безрассудной диверсии на Терре. В слабости Чака была и его сила. Тигр впустил в своё сознание мага Спирита, где как раз для него подсвечивались принципы символьной магии и использованного против Эйни заклинания, изобретенного неким Гель Тииром.

— Как по сути школьный учитель мог такое придумать? — пробормотал Странник и тут же, не теряя времени, вернулся к лисодевушке и возобновил свои магические манипуляции в ее поле.

На этот раз он работал не с глазами, а с самой невозможностью видеть, и сделав все, что хотел, мягко приоткрыл глаза усыплённой землянки. Вопреки ожиданиям, внешне они не изменились. Колдун средний руки сделал процессы необратимыми, будучи лишь отчасти подключенный к защите седьмой стены.

«А что сделают боги Тэвара, когда доберутся до энергоцентров целого материка?» — невольно подумал Хелл.

— Мяч! — позвал Чак бога.

— Спирита калач! — отозвался в рифму кот, вероятно, думая, что такой каламбур немного развеет обстановку.

— Пойдем убивать! Хелл, оставайся тут.

На Чаке тут же появилась его белая броня, уже очищенная от их последней вылазки.

— Чак, я должен идти с вами, — возразил Хелл.

— Нет, не должен! — покачал головой маг.

Его мысли сплели антицикл, и на выдохе Чак послал заклинание в сторону крабового пророка. Это была отмена биологической смерти без какого-либо сдерживания даже по линиям роста. Гормоны ударили в голову Хеллу, и его сознание понесло тигра в сон.

— Ну и зачем тебе тигр с гормональным фоном растущего ребёнка? — спросил Мяч, перемещаясь и подхватывая тело Хелла.

— Он стал слишком мягок для этой войны, а дети, особенно бессмертные — самые жестокие люди. Если меня и Эйни убьют, он продолжит битву за свою планету. Так ему будет легче.

— Откуда такие мысли? — удивился Мяч.

— Я наконец понял, чему мы противостоим.

— Что, их больше, чем пятеро? — нахмурился кот.

— Их больше, чем пятеро. Их даже больше, чем легион. Мало того, Мяч… — Чак положил руку на плечо коту. — Мы сами и есть этот пресловутый легион.

— Я тебя реально перестал понимать. Ты только покажи, где тут враги, — попытался пошутить бог.

— Ты лучше спроси, где тут друзья.

— И где же?

— Нигде, Мяч. Мы даже не на бойцовской арене. Эта планета — сплошное бесславное кладбище. Знаешь, почему тут порох не горит и батареи разряжаются?

— Ну?

— Странники Тирипса устроили тут ловушку.

— Для кого?

— Для всех, кто придёт. Они решили проблему жатвы проще, чем её решили мы на Терре. Здесь система «ниппель»: войти можно, уйти нельзя. Сейчас тут будет даже не одна, а десятки жатв, потому что придут мезанихи и будут сражаться с тэварцами и людьми на холодном оружии. Понимаешь, Мяч, никакой глобальной быстрой жатвы, просто бесконечная битва, пока настоящие боги не смилостивятся над местной Землёй и не взорвут её нафиг, как тот же Фаэтон. Кстати, они называют эту планету Сад шести древ, хотя она — просто сад. А как ты думаешь, куда делись когда-то росшие тут деревья высотой до небес?

— Тут что-то росло до небес? — подозрительно спросил бог, подозревая, что Чака тоже чем-то огрело во время сражения под стеной.

— Раньше тут на каждом материке росло огромное дерево. До небес, может, и преувеличение, но не очень большое. Во время первой жатвы на этой планете их срубили и увезли, оставив лишь каменные пеньки. У нас на Земле это называлось столовыми горами. Каждое место силы — это такой вот кремниевый пенёк, который окружили стенами и обороняют.

— Я ничего не понимаю, — поморщился кот. — Деревья же из дерева, а горы — это же камни вроде?

— Первая форма жизни была кремниевая, — сказал Чак, чем совершенно запутал молодого бога.

— Чак, я за тебя уже боюсь. Пойдём убьём плохишей, и дело с концами. Может, тебе легче станет, а? — Мяч заглянул в глаза друга.

— Тогда придётся начать с себя, — скупо улыбнулся Чак Вульфен.

— Нам, богам, суицид противопоказан. А тебе бы не Хеллу цикл отменять, а себе на пару недель, чтобы отдохнул.

— Отменить самому можно. Только вот вернуть сознание самому вряд ли получится, — покачал головой Странник, и они покинули гостиную, «шагнув» к южной стене.

Шаг Странника перенёс бронекостюм как раз туда, где его ждали. Тут же в бесполезную на Саде обесточенную железяку впились десятки атакующих заклинаний и с полсотни стрел, озаряя ночь вспышками света и огненными полосами от подожженных наконечников. Но Чак уже понял, что шаг вовсе не нов для этого мира, и потому костюм был заранее пуст.

— Я же говорил, что они узнают, где мы шагнём, — мысленно обратился маг к богу, на что кот отправил в ответ анимированную улыбающуюся рожицу с ушками.

Чак и Мяч появились на расстоянии пятидесяти шагов друг от друга и, словно танцоры, синхронно шагнули вперёд, а затем также вместе сделали ещё пару шагов в сторону, чтобы снова пойти вперед и вбок, но уже в противоположном направлении. Всё это могло казаться бессмысленным, особенно под прицелом у сотни лучников, но спины Странника и бога начало вдруг греть, словно они стояли у открытого огня. Это умное заклинание защиты крепости не справилось с расчетами и благодаря магии Чака частично переместилось туда, где земляне могли её просто-напросто обойти, фигурально выражаясь, пешком.

— Получится? — мысленно спросил кот, видимо, не желая врезаться в невидимые защитные барьеры.

— Уже получилось! Шагаем! — крикнул маг.

Лучники продолжали бить в то место, где только что видели цели, а полноватый высокий маг в золотой броне посылал со стены боевые заклинания.

Рука Мяча появилась прямо у него из груди в том месте, где ребра защищала золотая кираса.

Никто не заметил, как сердце с аккуратно вырезанными рёбрами грудной клетки и таким же аккуратным срезом позвоночника в этот самый миг упали с метровой высоты на поле перед стеной, как раз туда, откуда переместился бог.

Чак не просто колдовал, а мстил, вплетая в каждое заклинание какой-нибудь «перенос». Пятьдесят лучников потянулись в корзины за стрелами, но там их ожидали клубки ядовитых змей, собранных и перенесённых хитрой символьной магией со всей округи. Мяч переместился обратно к Чаку, а стоявший на стене маг удивлённо взглянул на дыру в своей груди и повалился на камни.

На стене началась паника. Кого-то ужалила змея, кто-то звал дежурного мага, виня во всём вражеских колдунов. Сотник лучников всё еще пытался наладить оборону крепости, командуя обсыпать пространство перед стеной стрелами, не зная, что земляне уже внутри и неспешно идут по опустевшим жилым кварталам к шестой стене, посматривая по сторонам на покинутые домики с наспех забитыми окнами и дверьми.