Мы встали в центр и, досчитав до трёх, сделали три шага назад. Каждый из нас вспомнил то, что он знал о Мяче, и связал свои воспоминания с тем, что находилось в зале.

— Я, пророк Терры, уверовал в мохнатого бога и призвал к себе в свидетели двух людей из его мира, — негромко произнес я. — В храме Мяча мы призываем бога белой шерсти, порошка и оружия…

Некоторое время ничего не происходило, но когда по моей спине побежал холодок, а шерсть начала вставать дыбом, я понял, что что-то надвигается.

— Яви же нам свой голос, лик или приди к нам! — повысил я голос, перебирая варианты различных призывов и пытаясь понять, какой из них ближе по духу призываемому.

Легкий ветерок подхватил пудру с пола, и наши ноги скрылись в плотном тумане. Он поднялся выше, и вскоре я уже не видел тех, кто стоял рядом.

— Я, избранный крабовым народом и народом Терры, призываю тебя, Мяч! — выкрикнул я.

— Ты издранный… — прозвучало в моих ушах.

— Я — избранный и призываю тебя! — повторил я.

— Мне виднее, какой ты! Спасибо, что не голые, кстати! — фыркнул голос котообразного.

— Это точно Мяч, — облегченно выдохнула Эйни. По ее голосу я понял, что она улыбается. — Мяч, нам тебя не хватало тут!

— А мне — вас! Тут скука смертная. Благо ходит один, зелёным шлангом трясёт, весь на серьёзных щах такой, говорит, что я теперь бог орков. То есть тэварцев, но по сути орки они и есть орки.

— Мяч, что тебе надо, чтобы прибыть к нам? — спросил Чак.

— Откуда ж я знаю! У вас же есть умный маг академии Тирипса, — произнесло пространство, и оружие на стенах задребезжало.

— Нужно собрать тебя у нас. Просто представь, что мельчайшие частицы твоего «Я» собираются в тебя единого. Наших сил хватит, чтобы тебя воплотить, — проговорил я, перебирая краткие пособия по материализации разумных нематериальных сущностей.

Ветерок утих. Голос замолчал. Мы со Странниками переглянулись, озираясь и боясь сказать что-то лишнее, но тут на полу между нами появился отпечаток босой кошачьей лапы. Частицы порошка поползли и потекли в центр комнаты, струйками и ручейками собираясь в узнаваемую нами фигуру.

— Это что, вокруг то, о чём я думаю? — проговорила появившаяся усатая мордочка. — Я сейчас расплачусь! Столько для меня одного! Я ж со всем этим мелом могу быть богом мелового периода!

— Меловой — это не про мел, — улыбнулась Эйни.

— Вообще-то про мел тоже, — машинально откликнулся Чак.

— Ну что, катаны, рассказывайте, чем занимались, а то меня с минуты на минуту могут прийти кормить! — заговорщицки произнёс Мяч. — У тэварцев такая фигня с питанием! То, что не успел захавать сам, сожрут жрецы. Прикиньте, отдельную касту для поглощения пищи завели!

— На полу точно мел? — присела на корточки Эйни, окуная пальцы в порошок.

Все улыбались, и лишь я не мог изобразить радость в честь воссоединения. Почему-то в голове мелькнула мысль, что, видимо, от многих знаний люди, изображённые на старых иконах, никогда не улыбались…

В аппаратной давно не звучал смех. Мяч шутил и откровенно дурачился, Эйни смеялась, и глядя на эту картину, можно было подумать, что у землян всё наладилось. Они снова были втроём…

— Ну а потом я съел их бога… — закончил историю Мяч, которую рассказал уже пару раз с разными юмористическими заходами.

— Убить бога, чтобы стать богом. Интересно… — протянул Чак, оглядываясь на приборы.

— Да по сути ничего там интересного, — отмахнулся Мяч. — Я так и не понял, как оттуда выбраться, и если бы не вы, так и сидел бы в том месте, разговаривая с головой и зеленокожим нудистом. Ну а у вас что нового?

— Хелл отлучился от Спирита и теперь так же, как и ты, не может «шагать». На Свит-236 давно не заглядывали, с твоего передоза. Луну попытались терраформировать, но там медленно всё, пока ураганы пройдут, пока прогреется… Ну а на Терре Ноль Ноль Первая свои ботанические эксперименты ставит, — ответил Чак.

— Вообще-то он может лучше, чем шагать, — произнёс я.

— Как это «лучше»? — заинтересовалась Эйни. Она полулежала в своём кресле, босиком, в одном белом костюме, верхняя часть которого была до неприличия расстегнута. За неделю отмены цикла старения и смерти волосы девушки отросли почти до плеч.

— Помните, Алам вела нас спирит-тропами? Так вот, такие есть и в космосе. Они соединяют все известные нам планеты и звездные системы, но боюсь, из нас ими сможет пользоваться только Мяч.

— А в чём загвоздка? — спросил Чак.

— В том, что там использован принцип преломления пространства через временную плоскость, — прочёл я ответ, появившийся в моём сознании, и видя непонимание окружающих, тут же отыскал пояснения, которые уже когда-то давали кому-то, очень похожему на нас. — Представьте, что расстояние от Ганимеда до Терры — это страницы в книге, но не в километрах, а в часах, сутках, годах. А мы — это взгляд читателя этой самой книги. И вот мы заглядываем вперед по тексту или назад, пролистываем кучу страниц и тем самым оказываемся сознанием где хотим. Но вот в материальном мире биологические часы любого углеродного существа свихнутся от такого скачка. Для твоего сознания, Чак, ничего не изменится, но тело ощутит всю тяжесть времени… Представляешь, что с ним случится за хотя бы месяц такого перехода?

— Обрастёт волосами, бородой и станет похож на байкера? — улыбнулась Эйни, но, взглянув на Чака, нарочно поправилась: — А, ну, так он уже похож.

— Биологическое тело просто умрёт от голода, так как будет жечь тысячу двести калорий в сутки, а если придумать какую-то систему питания, то, применяя такие ходы, вы не заметите даже, как состаритесь.

— Мы можем и Чаку отменить старение, и тебе, — возразила Эйни. — Хотя зачем нам их пути? У нас и так есть «шаг».

— Например, затем, — пожал я плечами, — чтобы посещать те звёздные системы, где нет Спирита.

— Если я всё правильно понял, то Спирит уходит из этого измерения, — произнёс Мяч, став серьёзным.

— Теперь понятно, почему на Терре и подобных ей установлен цикл старения. Для того, чтобы особо ушлые не смогли уйти с планеты. Этакий заповедник для белковых видов, — прошептал Чак, видимо, получивший подтверждение одной из своих конспирологических теорий.

— Заповедники, Чак, — поправил его я. — Биологическая смерть есть много где, проще перечислить места, где её нет. Таких планет, как наша — множество, и среди них бегают, играясь в свои игры, системы и боги, хотя система по сути и есть бог, а вся её магия и сверхспособности — всего лишь чистое жречество. Вас не напрягало, кстати, что каждый раз перед применением способностей вы взываете к ней, мысленно или устно? Ребят, мы воюем не за миры, а за аквариумы, между которыми созданы тропки и наблюдательные места для просмотра. Причём тропы созданы под нематериальных или под тех, кто смог разобраться в цикле смерти и своих биологических часах.

— Я ничего не понял, но всё очень интересно. Научишь меня этими путями ходить? По-кошачьи прошу тебя, как кот тигра! — промурчал Мяч.

— Для этого, — вздохнул я, — мне надо научиться не есть годами и отменить у себя старость. Боюсь, пока я в этом теле, мне доступны лишь порталы. Материализацию я изучаю сейчас. Возможно, смогу накопить сил, чтобы расщеплять себя, переводя сознание и тело в энергию, и отсылать себя в пространстве, собирая на другом конце перехода. Но там всё равно придётся отменять старение, а то мои биологические часы после одного такого перехода чокнутся.

— И обязательно закрыть зоны роста, а то, судя по концепции этих ходов, прилетишь великаном в страну лилипутов, — добавил Чак.

— Очень может быть, — согласился я.

Наш разговор прервал сигнал тревоги с позиций наших кораблей на Свит-236, и в этот же самый миг загорелись тревожные маяки на терранской базе Спирита. Чак приподнялся со своего места и снова сел, видимо, рассудив, что одновременная чрезвычайная ситуация в совершенно разных местах маловероятна.