После того как в течение года я столько ратовал за сандалии и потерпел полное фиаско, я смирился с тем, что мне уже не удастся больше ничего сделать. Но вот неожиданно на страницах иллюстрированных журналов начали появляться элегантные дамы в сандалиях. Этого было достаточно, чтобы местные жители захотели носить сандалии. Уже лет десять как мода эта приобрела здесь права гражданства. Теперь наши больные, и не только те, у кого забинтованы ноги, просят нас выдать им сандалии. Выписать их из Европы средства наши не позволяют. Но теперь у нас завелся сапожник. Один из моих больных-негров сидит на табуретке у меня на веранде и, вооруженный всем необходимым для этого инструментом, шьет сандалии из старых шин и покрышек, которые нам удалось выпросить у себя в округе. Из шин делаются подошвы, а покрышки идут на ремни. Честь и хвала элегантным дамам, которые вовремя пришли нам на помощь! Это им мы обязаны тем, что при бесчисленных перевязках на ногах у прокаженных, которые нам сейчас приходится делать, бинты остаются чистыми.

27 апреля сего года произошло событие, ознаменовавшее новый этап в жизни нашей больницы. В этот день мы сделали одному из местных жителей первую у нас операцию аппендицита. Сколько-нибудь убедительно объяснить, почему это столь частое у белых заболевание совершенно не встречалось среди местного населения, мы не в состоянии. Возможно, что данный случай следует рассматривать как исключение и причиной его явилась временная перемена питания. Многие из местных жителей, в особенности же те из них, что живут в более крупных населенных пунктах, питаются теперь уже не исключительно растительной пищей, как то было раньше (бананы, маниок, игнам, таро, сладкие бататы и различные плоды), а в какой-то части уже — сгущенным молоком, консервированным маслом, мясными и рыбными консервами и хлебом.

Что же касается времени появления здесь рака, этой второй сопутствующей развитой культуре болезни, то его нельзя определить для нашего края с такой точностью, как время появления аппендицита. Мы не можем с полной уверенностью утверждать, что здесь раньше совершенно не было рака, потому что микроскопическое исследование всех диагностированных опухолей, могущее определить их природу, мы начали делать всего каких-нибудь несколько лет назад. Мой собственный опыт начиная с 1913 года позволяет мне утверждать, что если за это время и могли иметь место случаи нераспознанного рака, то их было ничтожное количество и что только с течением времени они участились. Однако и по сей день болезнь эта здесь не получила такого распространения, как у белых — в Европе и Америке.

Есть основания сопоставить это обстоятельство с употреблением исконным населением этого края соли. В прошлом в его распоряжении было только то небольшое количество соли, которое добывалось из моря. Торговля ею производилась с большими ограничениями. Купцы посещающего побережье племени должны были передавать ее купцам соседнего племени, жившего выше по реке. Таким образом мешки с солью переходили и дальше — от племени к племени и в конце концов поступали в отдаленные районы, причем купцы отправляли туда соль только после того, как вся территория, занятая их племенем, бывала ею обеспечена, старейшины же взимали за прохождение ее сквозь их край большие пошлины. При такой системе соль никак не могла продвинуться больше чем на двести километров в глубину страны. По рассказам стариков, которых во время моего первого пребывания здесь мне довелось встретить, в прежнее время в отдаленных районах вообще не было соли.

Положение это изменилось, когда начиная с 1874 года в этом краю стали появляться белые, которые взяли торговлю солью выше по реке в свои руки. С тех пор соль стала поступать из Европы в мешочках по нескольку килограммов весом. И все же во время моего первого пребывания в Ламбарене соль стоила еще так дорого, что она всюду с успехом могла заменять деньги. Когда кому-то из белых приходилось ехать по реке или идти пешком по тропам девственного леса, то в дорогу человек этот обычно брал не деньги, а соль, равно как и привезенные из Америки листья табака, чтобы выменять на нее в деревнях бананы и маниок для гребцов или носильщиков. Лишь постепенно потребление соли начало возрастать. И теперь еще черное население страны потребляет ее значительно меньше, нежели белое. В больнице у нас находящиеся на питании пациенты получают всего по нескольку граммов соли в месяц и довольствуются этим ничтожным количеством.

Таким образом, весьма возможно, что в прошлом до чрезвычайности редкие, да и теперь еще не очень частые случаи заболевания раком стоят в связи с полным отсутствием в питании соли в прежнее время и очень умеренным ее потреблением в настоящем. Как это ни удивительно, но у себя в больнице мы до сих пор не сталкивались, еще ни с одним случаем рака.

Наряду с этим надо отметить, что распространенные среди белого населения инфекционные болезни появляются здесь все чаще и чаще. Нельзя с уверенностью сказать, был ли туберкулез и раньше так распространен здесь, как сейчас, или он распространился с годами. Судя по моим наблюдениям, число случаев туберкулеза здесь значительно выросло после первой мировой войны.

В ближайшем будущем я собираюсь поехать в Европу. Хорошо, если бы мне посчастливилось более или менее спокойно и сосредоточенно поработать там над рукописями, завершить которые я считаю себя обязанным, и привести хоть сколько-нибудь в порядок мою переписку.

На время моего отсутствия строительные работы возглавит Эмма Хаускнехт, которой окажет посильную помощь доктор Перси. Будет у нее и еще одна опытная помощница — швейцарка Верена Шмид. Место г-на Эрвина Матиса займет один наш давний знакомый эльзасец: закончив свою работу в лесоторговой фирме, он собирался было уже возвращаться в Европу, но отложил свой отъезд, чтобы нам помочь.

Я с радостью обнаружил, что земляные работы, руководить которыми труднее всего, ко дню моего отъезда в значительной части своей уже завершены. Закончена и большая часть работ по бетонированию. Таким образом, речь будет преимущественно идти о наблюдении за строительством домов. Это позволит в течение всего сухого времени года — с начала июня и до октября — использовать большую часть наших трудоспособных больных для работы на плантациях и в саду.

Какие дополнительные работы надо будет сделать в деревне для прокаженных, я смогу определить лишь по возвращении из Европы (до конца этого года) — и тогда же начну их.

Строки эти я пишу, сидя за столом в большой приемной, и стараюсь не обращать внимания на царящий здесь шум. Каждую минуту меня отрывают различными вопросами. Приходится то и дело вскакивать с места и давать какие-то указания. Но писать в таких условиях я уже привык. Для меня важно быть в это время в больнице, на своем посту, чтобы видеть и слышать все, что там происходит, и нести ответственность за все. У меня хорошие врачи и сиделки. Нас, врачей, здесь в настоящее время пять. Один из моих коллег работает здесь два года. Среди моих помощниц есть несколько таких, кого можно причислить к «старожилам». Они основательно знают свое дело и сохраняют верность выработавшимся у нас здесь традициям. Недавно одна наша сиделка-голландка поразила нас известием, что исполнилось ровно двадцать лет с тех пор, как она приехала сюда в первый раз. У другой сиделки, родом из Эльзаса, стаж еще больше: она трудится в Ламбарене тридцать четыре года.

Из десяти сиделок, приехавших сюда в помощь врачам, четыре занимаются ведением хозяйства, работают в кухне, в саду, ухаживают за курами и другой нашей живностью. Работами на плантации руководит г-н Винь, в прошлом пастор, который из своих поездок в Европу и Америку нередко привозит сюда все новых «добровольцев». Мы прозвали его «свалившимся с неба помощником».

Среди нашего медицинского персонала двенадцать человек негров. Подготовили их мы сами. Двое или трое из них работают самостоятельно в лаборатории или еще на какой-нибудь должности. Остальные помогают нашим прибывшим из Европы сиделкам. Старейшие из этих лекарских помощников работают у нас уже больше двадцати пяти лет. Примерно столько же времени здесь находятся и оба наши повара-негра.