– Я сейчас. – Пообещала понятливая Фарли и убежала за документом, который я переложила в гроссбух.

– Ну, за фонтаны можно не переживать. Вряд ли их тронут. – Усомнилась я.

– Их-то может и не тронут, а теневой налог теперь не в казну оману, а вам. – Фыркнул старший Олар, на территории которого располагалась торговая площадь.

– Какой налог? – засмеялась я.

– За тень и прохладу. Сейчас на площади как хорошо. Пока стояли навесы мы за них платили, потом их запретили, мы налог перестали платить. А раз прохлада вернулась, то и покупатель лучше пойдёт. Значит, налог надо платить. Всё ж ясно. – Объяснили мне.

– И я могу оставить распоряжение, что чтобы со мной не случилось, деньги расходуйте так-то и так-то? – уточнила я.

– Конечно. Душеприказчик, старшие и следящий не дадут никому использовать ваше доверие по злому умыслу или, нарушая вашу волю. Иначе кровь свернётся. Так что за это можете не переживать. – Заверили меня.

А я уже считала. Получается, что медленно, но всё же мы сможем хотя бы обеспечить жильём людей из прибрежного и вдовьего кварталов. И благодаря подсказке Гарида, никто не сможет мне помешать, а рассчитывать я смогу не только на свое содержание. Тем же пловцам можно предложить работу на строительстве или на погрузке-разгрузке в порту.

Можно кстати оговорить, и есть ли нужда в складах, и где их лучше разместить. Главное, чтобы подальше от жилых домов.

А самое ценное, я уже сейчас смогу связать всё это с именами своих детей, создавая из каждого из них такого "доброго царя" в представлении простого народа. Оману, чья сильная сторона это сила и военные победы, оплаченные сотнями жизней бессмертных, придётся в глазах подданных соперничать с собственными наследниками, чьими заботами люди получат жилье, не подающее им на головы, и работу, не грозящую смертью каждую минуту.

Об этой стороне вопроса я буду молчать до последнего. Никто даже и заподозрить не должен о том, что за мысли в моей голове. Но я сделаю всё, чтобы моих детей боялись тронуть, зная, что это вызовет такую волну гнева у народа, что её не содержит и оман.

Народная любовь слабый щит, но мне нужно всё, чего я смогу добиться. Во дворец я возвращалась погруженная в свои мысли. Я никогда не испытывала такого яростного желания перевернуть весь мир, но защитить своих крох.

Дни стали очень похожи один на другой. Утром тренировка, недолгий отдых, занятия с преподавателями для детей и ежедневное посещение пристани, где мы следили за тем, как осуществляется задуманное нами строительство. Наши проходы по кварталу вдов уже стали привычными для жителей.

Не обошлось без курьёзов. Малис признали неумехой, не способной пришить пуговицу и не знающую, что такое заплатки. Но моя упрямая дочь очень быстро освоила эти навыки. А одна из вдов взялась учить её вышивке. И Малис с удовольствием усаживались за пяльцы, хотя в гареме она этому учиться не хотела.

Марса и Барлика местные мальчишки научили ловить рыбу при помощи заточенной палки и запекать в камнях. Так что мы ещё брали с собой с дворцовой кухни большие буханки хлеба. И по возвращению отказывались от ужина.

Ну, правда, какое блюдо может сравниться со свежеприготовленной и съеденной на морском воздухе рыбой, тем более, если и поймал, и приготовил её сам?

Наши тренировки чуть увеличились по времени за счёт того, что после основной части дети ещё стали делать три круга по саду. Ну и я с ними. Правда, пока только один. Спортивной девушкой я особо не была. И тренировки сами по себе для меня были большой нагрузкой. Уж точно и в сравнение не шли с моими приседаниями и бегом на дорожке в спортивном зале.

Добежав до скамейки, что была для меня своеобразным финишем, я рухнула на сиденье, наблюдая за продолжавшими бодро бежать и перешучиваться на ходу детьми. Когда они скрылись за поворотом, я обратила внимание на лари Анаис, беседующую с Таргосом, старшим сотни охраны внутреннего порядка, как он мне представился.

Разговор видимо был неприятным, потому что Анаис цедила слова чуть ли не сквозь зубы и всё время поджимала губы. Вскоре видимо разговор был окончен. Потому что Таргос поклонился Анаис, потом мне, значит заметил, что я наблюдаю за их беседой, и ушёл. Лари Анаис после его ухода направилась прямиком ко мне.

– Как же ты уже всех достала! – проговорила она, усаживаясь рядом на скамейку с тяжёлым вздохом. – Вот скажи, почему из-за твоей прихоти я должна терпеть эти расспросы и отвечать на те вопросы, которые даже слышать никогда не хотела?

– Это не прихоть, Анаис, а желание наказать того, кто пытался меня убить. Ты бы не хотела? – прямо спросила я.

– Хотела бы, но всё равно бесит. – Неожиданно честно ответила она.

– А мы с детьми только освободились с тренировок, скоро пойдем обедать. Может, ты с нами? – решила предложить ей.

– С чего бы вдруг? – рассмеялась она. – Ираидала, ты сегодня не с той ноги встала или допадалась на этих тренировках, что совсем обезумела? С чего ты взяла, что мне это будет интересно?

– Но Марс с нами...

– И что? Марс мой сын, я отдала два года своей жизни, чтобы выносить и выкормить его. Сейчас у него няни, воспитатели и преподаватели, которые воспитали уже не одного омана, знают, что и как преподавать. А я заслужила своё положение и спокойную жизнь! – я слушала Анаис и не могла поверить в то, что я слышу. – Жизнь, которую я обеспечила себе, родив наследника. Чего ты пытаешься добиться всем вот этим? Хочешь быть добренькой и ласковой? Не получилось с оманом, теперь на детях пробуешь? А смысл? Ничто не отменит того факта, что Марса родила я, и в его гареме я буду той, к кому будут обращаться майриме. А ты выскочка и в каждой бочке затычка. Ты не знаешь своего места, ты лезешь, куда тебя не просят. Придумала какие-то тренировки с бессмертными, таскаешься в город... Ты посмешище Ираидала! Так к чему всё вот это? Хочешь, чтобы Марс называл тебя матерью и при всех читал трогательные стихи, как Барлик? Этим ты не изменишь факт его рождения. Сколько бы не подлизывалась к нему.

– Я не подлизываюсь. Я просто хочу, чтобы они видели какая ответственность лежит на правителе! – не выдержала я ее нападок.

– Правителе? Тебе-то откуда это знать? Ты наложница! Просто наложница, которой повезло родить крылатого ребёнка. – Перебила меня Анаис. – Но с первого дня твоего появления здесь ты мешаешь всем жить. Никого не слушаешь. И чего ты добилась. Посмотри, вон гуляет лань. Она украшает собой дворцовый сад, о ней заботятся и кормят, и любой, кто осмелится её даже напугать, лишится руки. А ты, Ираидала, дичь, на которую любой может охотиться и никому ничего за это не будет! Потому что ты не понимаешь простой истины, наш мир это не империя, и не столица! А вот этот гарем, и единственный правитель здесь майриме! Ни я, ни ты, ни очередная девка спящая с оманом. Даже не оман, только майриме. Но ты была уверена, что раз Берс выделил тебя, то всю жизнь будешь для него единственной. Где теперь эта любовь Ираидала? Сколько раз тебя пыталась останавливать майриме? Но ты уверенно поступала против её воли! Ты срывалась из её комнаты, стоило тебе услышать, что очередная наложница собирается идти к оману, ты спорила с ней, ты тыкала ей тем, что её саму сослали из дворца, ради другой. И под конец ты заявила, что быть майриме ей осталось недолго. Ты дура, откровенная и безнадёжная дура, Ираидала. И ты мне не ровня. Мне мой покой ещё дорог. Так что, хочешь подтирать сопли моему сыну? Можешь нянчиться, сколько твоей душе угодно. Хочешь, чтобы мой сын звал тебя матерью? Да ради пламени!

– Неужели для тебя это совсем ничего не значит! Ты же сама сказала, что выносила, родила и выкормила сына. – Тихо спросила я.

– Не самое лучшее время в моей жизни. – Сказала она вставая. – И добрый совет. Прежде, чем возвращаться во дворец, умойся где-нибудь. У тебя все щека в пыли. Лари-замарашка.

Я уткнулась лицом в ладони, пытаясь прийти в себя от всего сказанного Анаис.

– Не стоит так переживать, лари. – Раздался рядом голос Марса. Мальчик достал свой платок и начал вытирать мне щёку. – Я часто болею. Года полтора назад лекари опасались, что на этот раз не справлюсь. Однажды я проснулся и услышал, как лари Анаис говорит, что не хочет, чтобы я умер, потому что тогда она лишиться всего. Она переживала, что кем она тогда будет. Прислугой? Я выжил и выздоровел, один из евнухов привёл матушку Вали́, с её мазями и отварами я даже окреп. За год ни разу не заболел. Наложница Анаис осталась лари. Просто у меня больше нет матери. Её мечты о том, чтобы стать майриме рядом со мной упадут в воду. Да и к чему ей эти тревоги? Пусть живёт своей тихой и спокойной жизнью в гареме омана. Я всего лишь ребёнок, мне ещё пять лет до совершеннолетия, но когда я узнал о том, что лари Ираидала гуляет и тренируется вместе с детьми, я не посчитал вас посмешищем, я посчитал, что брату с сестрой очень повезло.