– Иррра, – произносит он, растягивая "р".– Весь дворец знает, что утром после тренировки, ты садишься на эту лавочку и ждёшь, когда дети пробегут ещё пару кругов. Садовник именно поэтому и высадил там столько кустов твоего любимого цветка. О чём тоже знает весь дворец.
Он протянул ко мне руки, словно приглашая в свои объятья. Для того, чтобы спрятать лицо на его груди мне нужно было сделать всего лишь шаг. Но решиться на него было сложно. А он ждал, не торопил, просто смотрел и улыбался.
– Чего так испугалась? Сердце бьётся, словно с ума сошло. – Шепчет он мне в висок. – Значит, отбор не имеет смысла?
Вместо слов предъявляю ему руку с росписью по запястью.
Обратно мы едем уже вместе, кроме этого к нам присоединился и Файрид. Видимо решать вопрос с Фарли он решил прямо сейчас. Спешились мы сразу за воротами, но прошли мы не далеко. Нас встретил Таргос и попросил омана уделить ему пару минут.
– Я пойду, успокою детей и вернусь. – Предупредила я и убежала.
Дети новость о том, что в нашей жизни ничего не изменится, встретили улыбками. Хотя они и так понимали, что нет ничего такого в этом мире, чтобы я согласилась отказаться от них. Когда я вернулась в сад, то немного не доходя до той самой злополучной скамейки, услышала голос майриме. Сегодня она жаловалась сыну, на этот раз на моих детей.
– Они не воспитаны, хамят, словно только что из подворотни, ведут себя так как будто они уже здесь правители, притащили зверьё во дворец, – меня взбесили эти перечисления.
– Они мои дети, и кто как не они будут здесь править!? Так что правильно себя и ведут, они и есть здесь правители. И это не зверьё, это спутники-гронхи! В первую очередь, это защитники моих детей. Но насколько помню, вас это не должно волновать вообще, потому что сегодня вы отправляетесь в старый дворец. – Отвечает ей Берс.
– Но... Разве всё не изменилось из-за того, что Ираидала дочь огня? – удивляется она. – К тому же она княжна. К чему проблемы с Севером? Пусть возвращается. Всё равно ни она, ни её дети с тобой не считаются, не уважают...
– Довольно, – не выдерживаю я. – Что вы делаете? Как вообще так можно? Ладно я, но дети тут причём? Вы обвиняете меня, устраиваете козни, стараетесь побольнее уязвить меня и рассорить с Берсом, едва мы делаем по маленькому шагу друг к другу. А сейчас? Вы его ещё и без детей хотите оставить? Чего ради? Из-за призрачного шанса, что сможете снова командовать в его доме, как вашей душе угодно... Я даже не понимаю, как можно настолько не любить собственного ребёнка, чтобы разрушать его жизнь ради того, чтобы иметь возможность просто командовать кем-то. Да что вы за мать? Вы вообще его рожали или украли у другой наложницы, выдав за своего?
– Да как ты смеешь такое говорить! Я его вынашивала, всю беременность... Берс, я хочу вернуться в свои покои... – почему-то резко решила прервать жалобы майриме.
– Сидеть! – рявкнул Берс, его лицо резко потемнело, я сразу вспомнила каким увидела его первый раз. – Ира, позови сюда Файрида.
– Сейчас. – Поспешила я во дворец не понимая, что происходит.
Файрид нашёлся легко. Собственно он стоял возле моей комнаты и мешал пройти Фарли. Но на просьбу брата откликнулся сразу, хоть и удивился. Ещё больше мы удивились, когда Берс попросил его проследить, правду ли отвечает Майхур. Причём он назвал её именно по имени и даже без приставки лари.
– Майхур, я являюсь твоим сыном? – спрашивает он.
– Да! – выкрикивает Майхур и часто моргает, словно стала плохо видеть.
– Хорошо, я спрошу по-другому. Ты меня рожала? – следует вопрос.
– Что за ужас происходит? Почему ты так меня унижаешь, за что? – заламывает она свои пальцы.
– Отвечай! – орёт оман так, что у меня уши закладывает. – Я ведь не остановлюсь и отправлю тебя к палачам!
– Нет. – Еле слышно шепчет Майхур, а меня ощущение, что рядом ударила молния.
– Именно поэтому ты не знала, как проходит беременность, когда вынашивают крылатого ребёнка. Именно поэтому, у тебя не было молока, и меня выкармливала мать Таргоса, вместе с ним. А кто моя мать? – спрашивает оман.
– Да какая разница? Я тебя вырастила, ты получал...
– Заткнись! – перебивает её Берс. – Я хочу услышать всю правду! Чем ты опоила отца, кто моя мать, что с ней стало, почему никто о ней не знал? И только попробуй умолчать хоть что-то.
– Майхур, вы приказывали убить своего ребёнка? – звучит вопрос от Файрида.
– Да! Да, приказала! И что теперь? – срывается Майхур.
– Это письмо императору от моего имени написали вы? – достаю переданный мне листок.
– Я! Надеялась избавиться от тебя и твоих выродков! Что так удивляешься? Мне всё равно не жить, могу позволить себе говорить правду! – Майхур меняется в лице, никакого и намека на слезы или страх. – Мне было шестнадцать, когда я отправилась на отдых морем. В пути на нас напали. Я заставила свою служанку надеть моё платье, но поняла, что эту дрожащую овцу, за меня никто и никогда не примет.
– Майхур это её имя? – спрашивает Таргос.
– Да. Что не ожидал, сынок? Твоя Ираидала не единственная в этом дворце, кого считают давно пропавшей. – Истерично смеётся она.
– А ваше имя Энн? – вот этот вопрос Таргоса выбивает почву из под ног Майриме. – Вчера, когда я по приказу омана продолжал следить за вами и вашими слугами, к вам в покои прошёл слуга. И всё бы ничего, но вот Рагни опознала в нём торговца, что уже лет двадцать возит сюда товары, в том числе и из Димарии. Мы схватили его, после того, как он покинул дворец, и изъяли вот это письмо, где вы пишите королю Димарии и подписываетесь "Энн".
– Энн, это же Анна! – вспомнила я, кажется из какой-то книги. – Служанка погибла?
– Я не буду тебя упрашивать, не хочешь сама говорить будешь рассказывать всё то же самое при Файриде и на дыбе! – я вижу, что Берс держит себя в руках из последних сил.
– Служанку пришлось убить. Никто не поверил бы, что принцесса – бастард, Анна Димарий трясётся от страха и заикается от слёз. – Говорит Майхур, то есть Анна. – Я попала в гарем императора, и надеялась на то, что смогу родить этого уродца, с крыльями. Я сдружилась с лекаркой, приблизила её к себе, когда стала наложницей и щедро одаривала её. Когда она меня предупредила, что, судя по беременности, ребёнок родится бескрылым, я приказала унести его сразу после родов и убить. Я собиралась вернуться ко двору и снова увлечь императора, приготовилась играть убитую горем наложницу и искать утешения в постели императора. Но он притащил откуда-то Лайну. Избавиться от неё не получалось, гарем должны были разослать. И тут лекарка сказала, что одна из наложниц беременна от императора и похоже, что крылатым. Я и лекарка напугали дуру и убедили молчать. Моя повитуха держала её всё время при себе, а я подлила сонного зелья императору, и сообщила, что у нас была с ним ночь.
– А она была? Ты была близка с императором? – вспомнила я о Лайне.
– Нет. Это снотворное. – Ответила Анна. – Потом я объявила, что беременна. Эту брюхатую дуру приходилось все время поить зельями, замедляющими беременность, иначе бы она родила на два или три месяца раньше Лайны. И так пришлось врать, что ребёнок недоношенный. От повитухи я избавилась и о том, что это не мой ребёнок, кроме меня больше никто не знал.
– Но из-за ваших зелий та девушка, скорее всего и погибла! – меня поражало это чудовище в женском теле. – Карл в Карнак приплыл тоже после вашего письма?
– Да. Я знала, что там ни укреплений, ни дворца. Что ещё хочешь узнать княжна Севера? – насмешливо спросила она.
– Та служанка, что якобы меня знала до торга, и которую я так и не вспомнила, кто она? Почему она меня ненавидела? – спросила я.
– Она просто выполняла приказы. Мои. Она научила Абилейну, она устроила пожар. Повесили её по моему приказу. – Раскрывает она последние неясности.
– Какая же... В темницу, усиленный караул, близко к дверям никого не подпускать. – Говорит Берс, на которого страшно смотреть. – Всех её слуг по камерам, допросить и вызнать всё. Всех слуг во дворце также допросить. Куда и к кому ходили, зачем, что передавали, кто приказал. Файрид, помоги Таргосу. Ира, побудьте с детьми в покоях вместе с гронхами. А я... Мне нужно к отцу.
