— Костя, куда мы бежим?

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Я уже не понимаю, был ли этот звук реален или мне мерещится? Я склоняюсь ко второму варианту, потому что Костя абсолютно спокоен. Его ладонь сухая и холодная, в отличие от моей. Может, все дело в том, что он уже два года жил…вот так вот? А я только несколько дней? Может, если я останусь в Клоаке на такой же срок… Нет. Я здесь не останусь.

Я чувствую жетоны, спрятанные под кофтой. Их десять. Ровно столько, сколько нужно заплатить Князю, чтобы стать свободной. И если наш побег провалится, я…

Мы останавливаемся.

— Костя?..

— Нина, помолчи, — шепотом произносит он, вталкивая меня…куда-то.

Я ощущаю запах мокрой штукатурки и чего-то еще. Дверь позади меня с глухим стуком захлопывается. Я чувствую руку Кости на своей спине. С лопаток его ладонь перемещается выше, к плечу.

— Слышишь что-нибудь?

Я прислушиваюсь. Ничего. Совсем ничего. Даже цокота, произносимого горожанами, больше не слышно.

Может, меня и правда начинало глючить?

— Нет.

От этой тишины становится не по себе.

— Так, слушай. Если потухли панели, то это очень-очень плохо. Горожане, как мотыльки. Маленькие огоньки и тусклый свет их привлекают, но сильного света они боятся.

Я понимаю, к чему он клонит. Если «утро» не настанет, то этот город уже можно считать нашей общей могилой. Долго мы в темноте не протянем.

— К тому же, кроме горожан…

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Этот звук доносится откуда-то сверху.

В том, что мы находимся в подъезде, я уверена. Если опасность была на улице, то здания были нашими единственными способами выжить, поэтому решение Кости спрятаться в подобном месте вполне обосновано, но…

Почему мы побежали к другому зданию, чтобы спрятаться? Мы ведь и так стояли у подъезда. Почему было не забежать в него?

— Я сейчас включу фонарик. На несколько секунд, чтобы осмотреться. Запомни все, что увидишь. Поняла?

— Да.

Костя убирает руку с моего плеча, и я сразу слышу звуки, походящие на «шурх» и «ших». В голове я ярко воображаю, как Костя шарится по своим карманам в поисках источника света.

— Готова?

— Да.

— На раз, два, три, — предупреждает он и начинает отсчет заново.

Щелк.

Луч света и правда вспыхивает лишь на короткое мгновенье. Я, как и обещала, стараюсь запомнить все, что увидела за столь малый промежуток времени.

Щелк.

В подъезде снова становится темно.

— Впереди лестница, ведущая к лифтам и почтовым ящикам, — говорит Костя. — Там же двойные двери, за которыми должен располагаться коридор на несколько квартир.

Скорее всего на четыре. Две должны смотреть друг на друга. Еще две находиться на одной стороне.

— Справа еще одна лестница. Заметила?

— Да. Но я не хочу подниматься по ней вверх. Если она узкая, а места на межэтажных площадках немного…

Это будет самая настоящая ловушка, в которую мы сами себя же и загоним.

— Согласен.

Я уверена в том, что сказав это, Костя кивнул.

— Мы спрячемся в квартире на первом этаже.

— Спрячемся?..

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Теперь, зная, как выглядит помещение, в которое мы вбежали, я с уверенностью могу сказать, что горожане обосновались где-то наверху. На лестнице.

— Стой… Что значит «в квартире»? У тебя есть ключи?

Конечно же нет.

— Они мне не понадобятся. Держись за мою куртку и не отставай.

Я без прекословий ухватываюсь пальцами за жесткую ткань.

Щелк.

Это затвор на его автомате.

Щелк.

Свет в фонарике снова зажегся.

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

— Не отпускай меня.

Костя идет по лестнице быстро и уверенно. Я же то и дело боюсь споткнуться о невидимые ступеньки. «Невидимые» потому что я и правда их не вижу. Даже очертаний. Весь свет устремлен вперед, к деревянным дверям со стеклянными вставками.

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Бум. Шух. Бум. Бум.

Что-то бежит к нам. Бежит, ударяясь о стены, восстанавливая равновесие и вновь устремляясь вниз по бетонным ступеням, ударяясь о новую преграду. Мы проходим почтовые ящики. Вместо номеров квартир я умудряюсь прочитать привычные для слуха фамилии. Двери лифтов — а их было два: легковой и грузовой — оказываются открытыми.

Костя освещает кабинки, но они пусты.

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Уже совсем близко.

— Костя…

— Слышу.

Мы оказываемся в следующем коридоре. Костя освещает его, несколько раз перемещая фонарик то в одну сторону, то в другую и, когда убеждается, что кроме нас здесь больше никого нет, захлопывает за нами дверь и поворачивает язычок замка.

Тот щелкает.

— Как мы попадем внутрь квартиры? — спрашиваю я.

Щелк.

Костя отключает фонарик.

Неужели он собирается потратить на наше спасение целый жетон?

— Так же, как попали в подъезд, — говорит он.

Как попали в подъезд? А как мы в него попали? Просто открыли дверь. Верно? Или же нет? Если дверь деревянная, то вопросов с ее открытием и не возникает. А если металлическая? Такая, как в моем доме? Мы прикладываем магнитный ключ к замку, что-то пиликает и дверь в течение нескольких секунд остается открытой.

Потом же она снова блокируется и закрывается. Закрывается…

Если бы знала, что понимание того, как открываются и закрываются входные двери станет моим спасением, обязательно бы расспросила об этом консьержа.

— Пойдем, — слышу я голос Кости поодаль от себя.

Когда он успел отойти от меня? Разве все это время я не держалась за его куртку? Я сжимаю и разжимаю ладонь.

Когда это я отпустила его?

— Нина?

— Я здесь.

Разве это не очевидно?

Я не расспрашиваю его о том, как он открыл дверь и почему был так уверен в том, что сможет это сделать. Хотя, возможно, мне и следовало бы поинтересоваться его медвежьими умениями. Костя проверяет квартиру. Она оказывается однокомнатной, поэтому времени у него на это уходит немного.

— Так ты расскажешь мне о том, что могло произойти? — спрашиваю я у него, опускаясь на пол у окна. — Со светом.

Костя же занимает место на подоконнике. Он оказывается достаточно широким для того, что бы парень мог с легкостью на нем уместиться.

— Видимо генераторы отключились.

— Генераторы? Я не совсем понимаю…

Зато я оказалась в компании с тем, кто понимает.

Костя рассказывает мне о том, что Клоака строилась таким образом, чтобы не зависеть от города на поверхности. Собственное энергоснабжение, водные ресурсы, кислород. Все этого было в достаточном количестве для того, чтобы Клоака функционировала. Но когда проект прикрыли, город и его жителей бросили на произвол судьбы.

— А как давно это произошло?

— В лагере мне сказали, что около десяти лет назад.

— Не так уж и давно, — произношу я. — Я думала, что времени прошло намного больше.

— Я поначалу тоже так думал. Князь, когда возглавил это место, смог найти путь к системе, отвечающей за подачу воды. Ты и сама видела, что место, в котором я прячусь, раньше было водоканалом.

— Да. А что насчет электричества?

— Слышала когда-нибудь фразу о том, что город — это организм?

Вместо ответа на мой вопрос, Костя задает свой.

— Ну… Что-то такое слышала.

Правда я не уверена в том, что фраза звучала именно так.

— Вот представь, что есть в Клоаке место, которое способно сойти за сердце. И там сосредоточена вся его «жизнь». Если с «сердцем» что-нибудь случится, то всему городу придет конец. А в нашем случае конец с цокотом прибежит и всех передушит.

— Князь пытается найти это самое «сердце»?

— Да. «Сердце» — это генератор, снабжающий Клоаку электричеством.

— Почему Князь не знает, где он? Если он тут главный, то, наверное, жил в Клоаке до того, как…все закончилось.

Или началось.

И вообще, почему никто не знает, где это самое «сердце города»? Если поразмыслить, то такого ведь быть не может… Чтобы совсем никто не знал.