— Нина, ты меня слушаешь?

Я поднимаю опущенный до этого в тарелку взгляд на Сергея и киваю. Я его, конечно, не слушала, хотя и стоило бы… Он это, скорее всего, понимает, но вида не подает.

— Покажи мне станцию, на которой ты вышла, — произносит он, отдав мне свой телефон.

Я о своем уже и думать забыла, а у него вон, 89 процентов заряда.

— Как такое возможно? — спрашиваю я, взяв в руки его технического друга. — Он совсем новый и ты им вообще не пользовался? Столько батареи…

— У меня с собой три переносных аккумулятора, — поясняет Спортсмен с нескрываемым самодовольством. — Всегда с собой столько таскал и, как оказалось, не зря.

— Поделишься?

Наглость — второе счастье.

— Поделюсь. А ты лучше смотри на карту и покажи мне на нужное место.

Я снимаю с потухшего экрана блокировку и внимательно изучаю запечатленные на снимке улицы. Телефон у Сергея большой. Экран дюймов шесть, а может и все семь, позволяет без вреда для зрения и нервов разглядывать карту с мелкими подписями и пометками.

— Красные точки — станции метро. Местность в большом круге — лагерь, — говорит он.

Ага. Значит, вот в этом доме находится подвальная лаборатория. Где-то здесь тот самый двор, в котором я впервые встретила душегубов. Где-то здесь я ночевала, а здесь… Вот здесь, где есть… Точнее была раньше вода, находится база Кости.

Когда я встретилась с Сергеем и Машей в столовой, то мы, взяв свои порции еды, удалились в самый дальний угол помещения, чтобы никто не смог нас подслушать.

К счастью и везению Грызун повел свою поисковую группу в нужное мне место. На самом деле, мне остается только надеяться на то, что это и вправду обычное везение, а ничто-то другое. Думать о том, что мной…нами манипулировали, совершенно не хочется. Мысли об этом сбивают с толка, пугают и злят, и заставляют недружелюбно на всех озираться, привлекая к себе излишнее постороннее внимание.

Как сказал Сергей, к самому водоканалу они не подходили. Возможно, Грызун и бывалые душегубы боятся того, что может вылезти из туннелей, или же те места когда-то уже были обследованы и особого интереса для Князя не представляют. В общем, я не знаю, в чем была настоящая причина их сегодняшнего похода в нужное мне место — я прекрасно осознаю, что повторяюсь — но Сергею удалось оставить послание Косте, ненадолго скрывшись от своего надзирателя.

— Думаешь, он поверит твоей записке?

— Должен, — говорю я, оторвавшись от разглядывания карты. — Если у него не было с собой такой фотографии, то он должен поверить в то, что она попала сюда вместе с его братом. А станция, на которую я прибыла, возможно, эта.

Я указываю на определенную точку.

— Хотя я не уверена. Если сможешь как-то оказаться на этой улице, то сфоткай мне вход. И то, что будет вокруг.

— Так и сделаю. — Сергей забирает свой телефон обратно. — А Белла…

Разумеется, о Белле я им уже все рассказала. Ничего не скрывая и не смягчая обстоятельства, в которых она оказалась.

— Я пообещала ей, что мы ее не бросим, — повторяю я ранее уже сказанную фразу. — Теперь нам нужно только все распланировать. От Семена я узнала, что поезда они крадут раз в три месяца, но…

Молчу, привлекая к себе их внимание.

— Что? — тихо спрашивает Маша.

— Давайте подумаем. Они крадут поезда раз в три месяца. Но ведь до верхнего метро они идут не пешком, так? Они должны на чем-то туда добраться. Через темный туннель, полный каких-то монстров.

— К чему ты клонишь?

Сергей хмурится. Он не понимает, о чем я говорю, а вот Маша, кажется, суть моих умозаключений начинает улавливать.

— Поезд здесь, — говорит она, а я, радуясь ее сообразительности, киваю головой. — Сережа, поезд здесь, в городе. Они не угоняют его обратно в депо. И не крадут каждый раз новый. Раз в три месяца они выбираются в метро на собственном поезде, сажают в него людей и уезжают обратно в Клоаку. Нам остается только найти местное депо и сделать то, что делают они.

— Угнать поезд?— спрашивает Сергей.

— Угнать поезд, — говорит Маша.

— Угнать поезд, — повторяю за ними я.

А уж кто будет им управлять дело не первой важности.

— Я, кстати, тоже кое-что узнала, — добавляет Маша. — О местной тюрьме, в которой держат нарушителей.

— Предполагаешь, что нашего знакомого тоже там заперли?

— Других мест просто нет. Ты доходил до конца лагеря? — спрашивает она у Сергея. — Дети говорят о каком-то страшном здании, у которого на окнах решетки из толстых прутьев. Внутри заперты злодеи, которые совершили ужасные проступки и были наказаны Князем.

— Ты это из сочинений узнала?

О чем только, оказывается, не узнаешь от детей, если задавать им правильные вопросы. Да еще и в игровой форме.

— Да, — отвечает мне Маша.

— Я туда еще не ходил, — начинает Сергей, — но после обеда я ничем не занят. Поэтому сейчас же туда и схожу.

— Я пойду с тобой, — говорю я. — Меня от обязанностей тоже освободили.

— Тогда узнайте об этой тюрьме, а я еще пораспрашиваю детей о лагере. —Маша вдруг заглядывает за мою спину. — И кстати… Если честно, то…мне начинает казаться, будто за нами наблюдают.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не обернуться.

— Мы привлекли к себе внимание?

Сергей напрягается и неосознанно гнет ложку, которую все это время держит в руках. К своему обеду он так и не притрагивается. Я смотрю на зеленоватую жидкость в тарелке и понимаю, что и сама не спешила начинать трапезу, хотя обед уже вот-вот должен был закончиться.

— Нам может просто казаться, — говорю я. — Мы все на нервах. И нам мерещится.

— Пытаешься убедить себя в этом? — спрашивает Сергей.

— Пытаюсь. Иначе все очень плохо.

Наш обед подходит к концу.

Мы провожаем Машу до места ее работы, а сами направляемся к тому страшному зданию, о котором говорили ей дети. После полудня людей в лагере много. Все занимаются своей работой, выполняя отведенные для них роли. На нашем пути встречаются несколько мужчин и женщин. Они идут в сторону столовой и везут в самодельной телеге что-то вонючее, накрытое не менее вонючими и грязными тряпками.

— Как думаешь, это наш ужин? — спрашиваю я у Сергея.

— Если так, то я от него воздержусь.

Вдалеке мы замечаем Дмитрия, он о чем-то переговаривается с другим душегубом. Я так давно его не видела, что успела забыть о его существовании.

— Знаешь, чем он занимается в лагере?

— Он один из приближенных Князя, — произносит Спортсмен. — Но чем конкретно он занимается, я не знаю.

Интересно, кто еще считается приближенными к Князю людьми? Дмитрий, Семен, возможно, Грызун. Но два-три душегуба… Как-то маловато.

— Слушай, а ведь вряд ли в поезде было только два подстрекателя, верно?

— Считаешь, их было больше?

— Да, — говорю я, кивнув. — Два человека на целый поезд плюс машинист… Малова-то злодеев для такой аферы, ты так не считаешь?

— Чем меньше группа, тем легче ее контролировать, — произносит Сергей. — Но… Может, ты и права. Нужно будет присмотреться к остальным. Но что нам даст информация о том, сколько их было?

— Ничего, — честно отвечаю я. — Просто было бы неплохо разузнать о том, где поезд, согласен? Дмитрий и Семен не скажут.

Хотя за Семена я не ручаюсь.

— Тема вряд ли вспомнит. Он слишком маленький. Если бы нам удалось найти того, кто многое знает и захочет нам помочь…

— Никто, кроме нас самих, нам здесь помогать не станет, — говорит Спортсмен, обрубив мою фразу на половине.

Сергей говорит горькую правду. Но все же… Хочется верить, что не все люди, живущие в Клоаке, настоящие душегубы.

До нужного места мы доходим быстрее, чем предполагали. Часовые у зданий провожают нас незаинтересованными взглядами. Я уверена в том, что нести свои своеобразные караулы им надоело. Кстати говоря, если они все время внутри лагеря, то как они могут собрать нужное им для спасения количество жетонов? Я никак не могу уяснить и понять здешние систему и правила. На данный момент я насчитала в лагере четырнадцать домов. Но их больше. Вокруг все обнесено забором, на каждом участке забора стоят охранники с оружием и огромные лампы, освещающие территорию ночью.