Ох, Джоанна, Джоанна. Уитни собиралась навестить ее, может быть, принести тортик из соседней пекарни, которая так нравилась Джоанне. Может быть, если бы врач прописал Джоанне антидепрессант, она все еще сидела бы в их кругу со своим беспокойным мальчиком, и не пришлось бы привлекать полицию.

Уитни отбросила мысли о Джоанне и передала фотоаппарат Гвен, ставшей фотографом в их прогулочной группе, поскольку она не хотела, чтобы их с Рейганой фотографии появились в публичном пространстве. Она рассказывала всем ужасную историю о своей двоюродной сестре, которая опубликовала в «Фейсбуке» несколько фотографий своих детей в ванне, совершенно невинных. Несколько недель спустя с сестрой Гвен связалось ФБР, потому что те же самые милые фотографии обнаружили на сайте с детской порнографией. Все вздрогнули, а Уитни в тот день не сделала ни единого снимка для своего аккаунта. Однако, оглядываясь назад, она чувствовала раздражение из-за склонности Гвен разрушать безобидное веселье своим ханжеством. По правде говоря, Уитни в последнее время потратила много времени, пытаясь перестать думать о Гвен плохо. Это было ужасно сложно. После рождественской вечеринки у Гвен Уитни много раз мечтала, как у Гвен случается нервный срыв, она разрывает все связи с близкими и переезжает в какую-нибудь лачугу в Литве.

Уитни покачала головой, подняла Хоуп и села на диван рядом с Амарой. Другие матери играли со своими младенцами на полу перед ними, пока Гвен делала несколько посредственных снимков.

Амара пыталась успокоить ерзавшего Чарли. Она и сама не скрывала раздражения во время визита доктора Кларк. Уитни не винила ее в скептицизме. ЗОЖ-препараты были модной потребительской тенденцией, но даже бывшему журналисту типа Уитни порой тяжело отличить ценные препараты от продуктов, специально разработанных, чтобы бить по уязвимым местам молодых женщин или молодых мам. Возможно, «СуперМамочка» ничем не отличается от новомодных вечеринок с прямыми продажами посуды «Таппервер», которые домохозяйки устраивали, чтобы скоротать время. А обещание доктора Кларк представить их в рекламной кампании, вероятно, наживка, чтобы заставить их купить еще больше витаминов. Но научные данные казалась достаточно убедительными — даже скептически настроенная Гвен это признала! — и Уитни была уверена, что испытала столь желанный естественный прилив энергии с тех пор, как начала принимать изготовленные на заказ витамины, присланные в изысканной бархатной коробочке. Кроме того, это весело — можно делать что-то вместе с подругами и не стыдиться потом. Накося выкуси, «Ксанокс»!

Ведь иногда вы можете себе позволить хоть немного расслабиться, чтобы обрести душевный покой. А теперь, думала она с волнующим жаром, ей можно позволить себе это.

— Эй, что с тобой? — спросила Уитни, легонько толкнув Амару в бок. Она пыталась не выделять никого из мамочек в прогулочной группе, но именно с Амарой хотела сесть рядом, именно ей доверяла то, что не рассказывала остальным.

— Я не высказалась по поводу Клэр, — процедила Амара сквозь зубы, улыбаясь для очередного снимка.

— Прости! — воскликнула Уитни. — Наверное, ты еще не вернулась из уборной. Она отлично справится.

— Мне казалось, можно подобрать кого-то получше.

— Но ты же сама сказала, что у нее красивый голос. — Уитни развернула лицо к камере так, чтобы в объектив Гвен не попал даже намек на второй подбородок.

Как музыкант Клэр гораздо лучше Джоуи. Обладая безграничной уверенностью и бесстыдно с ними флиртуя, Джоуи привнес в занятия прогулочной группы новый элемент состязательности. Сами того не желая, они начали соперничать за его внимание, и недовольство нарастало, когда Джоуи подначивал всех посмеяться над Мередит или хвалил Амару, единственную, кто не заливалась краской под его взглядом. Уитни была поражена, насколько они поглупели, превратившись в девочек-подростков на школьных танцах. Она с тихим трепетом выслушала Элли, когда та поведала о том девичнике, и у них появился повод снова стать взрослыми, какими они и были на самом деле.

Да, Клэр более подходящая кандидатура, с этими ее медными волосами и немного настороженными манерами. Она казалась милой. Уитни хотелось приласкать ее, защитить.

(Позже Уитни осознает, насколько она была слепа. Клэр изменит расстановку сил в их компании куда больше, чем это мог бы сделать Джоуи.)

— Она мне очень понравилась, — сказала та. — Да и все остальные были за.

— Ну, тебе все равно следовало поинтересоваться моим мнением, — буркнула Амара.

— Похоже, кого-то укусила неизвестная науке муха, — сказала Уитни и сразу почувствовала себя виноватой за грубость.

— Ага, — ответила Амара с каменным лицом. — Огромный богомол цапнул меня за задницу.

Некоторое время они пристально смотрели друг на друга, а затем разразились смехом, в этот момент Гвен щелкнула затвором, сделав последний снимок. Он получился просто волшебным, отметила Уитни, когда рассматривала фото после того, как все разошлись. Мамочки на нем просто светились от радости, особенно Уитни и Амара. «#ЗОЖ и вино с моими любимыми мамульками из прогулочной группы — это лучший #уход за собой», — быстро напечатала Уитни, добавив еще несколько хэштегов, запостила фото и подпись. Затем она взяла Хоуп на руки и устроилась с ней на кушетке. Хоуп начала ходить, но все еще не могла пройти больше пары метров, не плюхнувшись назад, и Уитни была за это благодарна.

— Еще не время, зайка, — проворковала Уитни, потершись носом о щечку малышки, и Хоуп удовлетворенно вздохнула, расслабляясь на груди матери. Вскоре она заснула. Но не Уитни. В последнее время Уитни с трудом засыпала.

Она могла бы переложить Хоуп в кроватку и на некоторое время закрыть дверь, но нет, дочка слишком мила, чтобы ее куда-то переносить. Поэтому Уитни откинулась на одну из декоративных подушек и уставилась на потолок, а затем в окно.

— Э-э-э, — прошептала она, ее голос взметнулся к люстре. Даже в самых смелых мечтах она не представляла, что будет жить в такой огромной квартире.

Когда Уитни Макнабс была маленькой, она ненавидела собственный дом. Обшитый бежевым сайдингом, самый маленький во всем квартале, он выглядел безнадежно невзрачным. Особенно в окружении двух домов: из темно-красного кирпича, который принадлежал семейству Келли, с одной стороны и из серого камня, где обитали Сильверманы, с другой.

Но раз в году Уитни проникалась к нему любовью. Первого декабря с наступлением сумерек отец уходил в сарай и возвращался оттуда с охапкой фонариков. Он ставил лестницу и просил Уитни придержать ее у основания, и она стояла там, как настоящий страж, следя, чтобы он не свалился, пока, орудуя молотком, вешает гирлянды. Через час их дом превращался в светящуюся галактику, усыпанную маленькими цветными звездочками. Келли вешали только одну гирлянду с белыми лампочками. Сильверманы были евреями, поэтому вообще не украшали свой дом.

Шли годы, галактика расширялась. Ее мать закатывала глаза, но она так поступала, глядя практически на все, что делал ее отец. Отец, которого вдохновлял очевидный восторг Уитни, купил надувного Санту в натуральную величину, и Санта раскачивался на ветру, как будто его переполняло рождественское настроение. В следующем году к нему присоединился Рудольф. (Однажды ночью Уитни услышала, как ночью мать шипит на отца: «Лучше бы потратил деньги на отпуск в горах Поконо, который ты уже давно мне обещал!») В тот год, когда миссис Холлингер начала руководить церковным хором, отец внезапно проникся религией и добавил светящийся пластиковый вертеп в углу двора. Лицо Девы Марии было таким мягким и кротким, как у миссис Холлингер. На какое-то время обычные игры Уитни, когда она изображала Кристин Даэ из «Призрака Оперы» или прекрасную девушку, унесенную влюбленным принцем к лучшей жизни, уступили место новому хобби: Уитни смотрела на выражение лица Марии, а затем пыталась воспроизвести его в зеркале в своей комнате, притворившись, что завернутый в шарф плюшевый мишка это младенец Иисус. Уитни смотрела на медведя, ее ресницы трепетали, и она пыталась превратить любовь в нечто ощутимое, чтобы обволакивать собеседника, словно теплое одеяло. Она была очень хорошенькой в такие моменты и подмечала это всякий раз, когда украдкой бросала взгляд в зеркало. Уитни представляла собравшихся пастухов и мудрецов, смотрящих на нее и плюшевого мишку Иисуса с благоговением, все они хотели защитить ее, жениться на ней, завладеть ею. (Уитни тогда еще не понимала, что материнство делает женщину менее желанной, а не более.)