— Что ж, будем думать. — Хелениус кивнул.

Лаура вдруг отогнула спереди поля шляпы вверх, обхватила Хелениуса за шею, притянула к себе, поцеловала легко, отпустила и сразу же вытерла ему губы пальцем.

— Думаю, что могла бы тебя полюбить, — Лаура радостно улыбнулась, опустила поля шляпы и натянула на руки кожаные перчатки.

— Я… ведь… — бормотал Хелениус.

— Ну, всего! — сказала Лаура, она отступила чуть в сторону и прошла мимо Хелениуса.

— Всего! — ответил Хелениус и посмотрел ей вслед.

Лаура ступала проворно и уверенно, и с каждым шагом между ними было все больше парящих в воздухе мокрых хлопьев. Вскоре Лаура превратилась в серый силуэт, затем свернула за угол и исчезла.

Хелениус поправил под мышкой свой «дипломат», сунул руки поглубже в карманы и, понурившись, пошел в другую сторону. Сделав несколько шагов, он пустился бегом.

Куяанпя поставил машину, въехав немного на тротуар, а мотор не выключал; из глушителя вырывался голубой дымок. Хелениус слегка нагнулся и заглянул в салон. Три головы повернулись назад, чтобы посмотреть на него, затем жена Куяанпя открыла дверку и вылезла наружу.

— Ага, — сказала она и наклонила спинку переднего сидения. Хелениус с трудом втиснулся на заднее сидение рядом с Рийттой и откинулся на спинку.

— Извините… кажется, немного опоздал, — сказал Хелениус тяжело дыша, и посмотрел на часы. Было 16.38.

— Чего там… мы ведь… не так уж долго ждали, — пробормотала жена Куяанпя, запинаясь, и тоже полезла, пятясь, в машину, села бочком, внесла ноги, затем повернулась и захлопнула дверцу. Куяанпя сразу тронулся, сперва тихонько прокатился несколько метров, подстерег просвет в ряду машин и сунулся в него. На краю канавы машина вдруг дернулась, и Хелениус услышал, как где-то позади стучат по машине брызги грязи. Он заметил, что Рийтта, расширив ноздри, нюхает воздух. «Учуяла запах пива», — понял Хелениус и старался сдерживать дыхание.

— Ходил в магазин Вульффа и по дороге наскочил на одного знакомого, ну зашли в погребок, взяли по паре пильзенского… Не заметили, как время пролетело, — лгал Хелениус и, скосив глаз, увидел, что Рийтта сердито посматривает на него.

— Полно́ было? — спросила жена Куяанпя.

— Где? — не уразумел Хелениус.

— В погребке. В «Сокосе» была жуткая толчея, будто все кинулись туда спрятаться от снегопада и переждать, пока можно будет посвободнее взять такси, — объясняла жена Куяанпя. Она говорила в ветровое стекло прямо перед собой, и Хелениусу пришлось напрягаться, чтобы слышать ее.

— Да, полно́, полно́ было. Сразу замечаешь, что уже четыре и самые шустрые драпанули с работы, — придумал Хелениус.

— Глядите-ка! Наш папочка уже научился разбираться во времени, уже различает полные часы. Еще годик-другой — и он будет знать, что бывает полчаса, — иронизировала Рийтта. Плечи жены Куяанпя вздрогнули, и Хелениус заметил в зеркальце заднего вида, что и у Куяанпя уголки рта подергиваются вверх. Но тут же лицо его исказилось в напряжении, потому что пришлось внезапно резко затормозить: полицейская машина выскочила впереди на перекресток, развернулась на трамвайных путях и, трясясь и завывая, помчалась по рельсам в сторону улицы Эроттая.

— У парней спешка, — Куяанпя кивнул.

— В чем дело? — спросила Рийтта.

— Да ни в чем, просто я подумал, что они спешат куда-то, — повторил Куяанпя и откинул голову на спинку, чтобы сзади было лучше слышно. Жена Куяанпя запалила сигарету и подала пачку через плечо на заднее сидение; Рийтта взяла, Хелениус отказался.

— Решил сделать перерыв… Уже третью неделю, — объяснил он.

— Трудно? — спросила жена Куяанпя.

— Временами плохо, потом опять легче, — ответил Хелениус. Стадо машин тронулось с места, и теперь все пассажиры уставились в ветровое стекло, смотрели на сумятицу, словно могли этим помочь Куяанпя поскорее выбраться из затора. Хелениус покрутил рукоятку и приоткрыл стекло на полсантиметра. Под мышками и по спине сочился теплый пот. Хелениус вытер лоб и глянул на Рийтту. Она сидела в углу и, плотно сжав губы, смотрела поверх плеча Куяанпя вперед.

— Купила гардины? — тихонько спросил Хелениус.

— Черта с два. У меня же денег не было, — огрызнулась Рийтта. — Попыталась тебе позвонить, но ты уже ушел… На совещание, как сказала ваша коммутаторша!

— Ах да! — Хелениус попытался усмехнуться, он надеялся, что Рийтта не станет продолжать, в худшем случае она могла поинтересоваться, почему он велел коммутаторше врать. Он отвернулся и поглядел в окошко; подождав немного, он успокоился, потому что Рийтта больше ничего не говорила. Конечно, дома она может снова поднять этот вопрос, но к тому времени он успеет сочинить подходящее объяснение.

Остановились перед светофором. По улице под снегопадом спешили люди. Хелениусу казалось, будто он смотрит кино, и он начал придумывать, жителями какой страны могли бы быть эти люди с поднятыми воротниками и в надвинутых на глаза вязаных шапочках. Объявления о сниженных на сегодня ценах на желтых листах в окнах магазинов усердно предлагали маргарин «Флору», кофе «Салюдо» и еще всякое. В названиях что-то испанское, но цены были написаны широким фломастером так, что при беглом взгляде напоминали китайские иероглифы.

Машина резко дернулась, когда Куяанпя опять тронулся с места.

— Ого! — испугался и сам Куяанпя, глянул на жену и затем в зеркальце на сидящих сзади. — Вот какая езда в часы пик! — сказал он.

— Осторожно! — завопила его жена, стадо машин опять остановилось. Куяанпя выжал тормоз до конца. Позади послышался скрежет. Хелениус оглянулся: автофургон угрожающе полз к ним юзом, но все же вовремя остановился. Расстояние между машинами не превышало нескольких сантиметров. Послышалось торопливое бибиканье, и Хелениус увидел разъяренное лицо водителя и его угрожающий кулак.

— Что он там сигналит? — пробормотала жена Куяанпя. Ее муж втянул голову в плечи и напряженно смотрел перед собой; как только машины двинулись, они тоже поехали.

— И долго они еще будут бастовать? — спросила жена Куяанпя так громко, что это явно предназначалась сидящим сзади.

— Да кто знает… — протянула Рийтта.

— Какие-то автобусы их профсоюза для транспортных работников ходят до самых наших домов, — сообщила жена Куяанпя.

— Я тоже что-то слышал.

— Но поди знай, когда они ходят, да и есть ли там места? — сомневалась жена Куяанпя.

— Небось нет, — сказала Рийтта. На этом разговор женщин прекратился, рычание мотора машины и шум уличного движения затрудняли беседу, приходилось кричать. Хелениус прижался в угол и расстегнул пуговицы пальто. Сорочка была мокрой и противно облепила спину и бока. Куяанпя теперь полностью сосредоточился на вождении и, казалось, забыл, что в машине есть еще кто-то. Он смотрел в боковые зеркальца и озабоченно поглядывал через плечо, мгновенно юркнул в другой ряд и добавил газу, проехал немножко на полной скорости, пока не пришлось затормозить; скрипя зубами, он нервно соображал, не лучше ли все же перебраться в соседний ряд. Жена его взяла кассету и сунула ее в щель под автомобильным радио. Машину сразу же заполнила мешанина барабанного боя, бренчания рояля и шепелявого английского мяукания; слов невозможно было разобрать.

— Это пленки нашего мальчишки, — пояснила жена Куяанпя.

— Что? — не расслышала Рийтта.

— Пленки сына, сейчас других нет! — крикнула жена Куяанпя и слегка приглушила музыку, повернув регулятор.

Хелениус открыл на коленях свой «дипломат», поднял крышку и принялся что-то искать. Рийтта сразу же заглянула сбоку: чего это он там копается, и Хелениус сделал вид, будто только что нашел коробочку с пастилками.

— Буквы-то самые обычные, — сказал Рийтта, увидав в «дипломате» листы.

— Это только так кажется, но они имеют маленькое отличие, — объяснил Хелениус, довольный, что она заметила.

— Ага, — сказала Рийтта и, потеряв интерес, отвернулась.

Хелениус угощал пастилками, но никто не захотел. Он закрыл «дипломат» и опять уставился в окошко. Приближались к мосту Кулосааре, и машин стало меньше. Куяанпя включил третью скорость и прибавил газу. По пешеходной дорожке с краю моста в струях выхлопных газов двигался нескончаемый людской поток, сопротивляясь хлещущему, налетающему с моря ветру, несущему слякотный, мокрый снег. Хелениус смотрел на наморщенные лбы и прищуренные глаза, плотно сжатые губы и пустые взгляды. Ему вспомнились старые фото с беженцами, но сейчас у людей не было с собой коров и груженых телег; в руках они несли дешевые «дипломаты» и розовые пластикатовые пакеты магазинов Валинтатало.