— Комната у меня теплая, все хорошо.

— Мы так и думали, раз не приезжаете: неплохо, значит, живется. Да и где может быть лучше, чем в городе? Все удобства под рукой, а случись заболеть… ведь кто не болеет… так и к врачу недалеко. И больница рядом.

Калле не подхватил этого разговора, спросил — сколько у них коров.

— Пока четыре, а когда приехали, было две. Они ведь нынче дорогие.

— Значит, три стойла еще пустуют.

— Там у нас телята подрастают. Хотим завести восемь коров, — и женщина рассказала, как они задумали перестроить хлев. Потом она освободила стол и накрыла его скатертью.

— Вон и Мартти едет, — заметила она. Калле тоже повернулся к окну и увидел, как знакомый трактор въезжает во двор.

— А вы и трактор купили? — спросил он.

— Да как же тут без трактора? Вот Мартти и взял. Он ведь был совсем новый.

— Конечно. Только-только успел приобрести… Вот оно, значит, как…

Женщина о чем-то задумалась и отошла к плите.

Хозяин, сойдя с трактора, сразу вошел в дом. Сельчане рассказали ему, что видели Калле. Бодрость хозяина передалась и старику, когда он, сидя на своем старом месте, пил кофе.

— Которое тут ваше-то место было? — спросили у него и усадили там.

— С этим столом мы вовек не расстанемся, — похвалился хозяин. По старому обычаю, стол был куплен вместе с домом.

— Не раскаиваетесь? — спросил Калле, после того как ответил на вопросы хозяина о своем житье-бытье и здоровье.

— Мы-то? Нисколько. Мы ведь это давно задумали, — сказал хозяин и взглянул на жену, которая пила кофе, сидя у плиты, отдельно от мужчин.

— Работы, конечно, много, — подхватила жена. — Пока силы есть, стараемся. И мальчишки не так отбиваются от рук, если некогда по улицам шататься.

Хозяин снова повернулся к гостю.

— Это-то и было главное. Трое мальчишек растут, им надо дело найти. А тут его хватает, было бы желанье. Старший уже вон что выпросил, — он, усмехнувшись, кивнул на охотничье ружье, которое висело на гвозде. — Хотя и разрешенье-то получит только через два года… или когда это будет?

— Не на будущий год, а через лето.

— Вот, только тогда сможет снять его с гвоздя. Уж так ему хочется…

— Видал у мальчишек. Им ведь все надо, что у других есть, — сказала хозяйка, поднялась и поставила свою кружку в мойку. Налив мужчинам по второй чашке, она пошла в спальню и оставила дверь приоткрытой, а когда муж взглянул в ту сторону, поманила его к себе. Тот немного помедлил и направился к ней. Жена закрыла дверь.

— Ну что?

— Зачем он приехал? — тихо спросила она. Муж пожал плечами.

— Он и про трактор ничего не знал. Разве ты не заплатил за него кругленькую сумму?

Хозяин хотел вернуться в комнату.

— Зачем при нем-то?..

— Видно, этот негодяй распорядился всем по-своему и был таков. Бумаги-то в порядке ли?

— Конечно. Все ведь было на него записано, чего же ему не распорядиться?

— И ни в чем отцу не отчитался, загнал его в какую-то каморку. Поди знай, каково ему там живется?

— Тише! А нам-то не все равно?

— Не все равно, раз он к нам в гости приехал. Что ты ему скажешь? Не спрашивай ничего о сыне.

— Конечно нет.

— Может, он больной?

Муж поглядел на нее с минутку и решил:

— Я подвезу его до автобуса, когда он обратно поедет. А пока будем принимать как гостя. Приготовь ему поесть.

— А ты поговори с ним. Чтоб только ничего худого не случилось.

Хозяин начал сердиться:

— Вечно ты!.. — он повернулся и вышел в комнату. Жена на некоторое время задержалась в спальне.

И Калле не отпустили без обеда.

— Найдем, как вам уехать, — успокоили старика, когда он заволновался насчет возвращения. Ему предложили остаться до завтра. — Попарились бы в бане и переночевали. Что за спешка в такую зимнюю пору?

Но Калле твердил, что обязательно должен попасть на трехчасовой автобус. Хозяин повез его на тракторе к остановке. Младший сын уже вернулся из школы и вместе с матерью вышел во двор проводить гостя. Калле помогли взобраться на сиденье.

— Хорошо, что это вам досталось, — пробормотал он, влезая.

Хозяйка не расслышала, дала ему с собой гостинцев и переспросила:

— Что вы сказали?

Калле ерзал, с удобством устраиваясь на подложенном специально для него мешке с сеном и спросил:

— Значит… и вы тоже Салонены?

— Салонены мы и есть. Удобно?

— Еще как.

— Не забывайте нас, приезжайте! Приедете? — крикнула хозяйка вслед удаляющемуся трактору.

Сразу под горой, где был поворот, хозяин услышал за своей спиной какую-то возню и обернулся. Калле стоял на четвереньках и показывал на покрытую снегом обочину.

— Я возьму вон ту! Она моя!

Хозяин ничего не понял, потом заглушил мотор и спустился на землю.

— Я возьму эту елочку.

Без дальнейших расспросов Мартти крикнул, обернувшись к дому:

— Эро! Беги сюда, неси топор! Он на поленнице! — и когда мальчик прибежал, хозяин полез в сугроб, из которого торчала маленькая елочка, утоптал вокруг нее снег и срубил почти у самого корня. Он показал ее Калле, которому она очень понравилась — длиннее и не надо — и отдал ему. Они выбрались на шоссе, и трактор развернулся. Хозяин ничего не спросил о елочке, он только думал: надо ли побыть со стариком, пока нет автобуса. Но тут подъехал знакомый обоим односельчанин и взялся подвезти Калле до самого города.

Старик стоял посреди комнаты, размышляя, где поставить елочку. Может, отодвинуть немного стол? Качалка должна стоять у окна, ее нельзя трогать. Но вот этот стул, он тут совсем не нужен. Калле отставил его в сторону и поглядел на это место от кровати и от качалки. И оттуда, и отсюда елочку будет хорошо видно. Тут ей и место.

В течение вечера его взгляд то и дело возвращался к деревцу. Оно стояло в стеклянной банке, которую он набил бумагой и наполнил водой. В тепле оно начало издавать аромат, и когда подошло время гасить свет и ложиться, в темноте запах елочки стал, кажется, еще сильнее, а комната превратилась в благоухающий лес.

В то лето в достатке было всего.

Мальчик отправился к крестному, — к тому с утренним поездом на лето приехали дети. Тессу рвалась вперед, натягивала поводок, и мальчику приходилось особенно бережно держать кулек с яйцами — гостинец крестному от матери.

Лесная тропа была шире обычных, но летом на лошадях по ней не ездили. Высокие сосны теснили дорожку с обеих сторон, а чуть отступя росли молоденькие деревца толщиною с удилище, — как говорили, здесь когда-то был пожар. Всякий раз зимою, когда мальчик думал о лете, ему вспоминалась эта тропа, запах обступающих ее сосен. На гребне взгорка, перед воротами в изгороди, лежали голые камни.

Мальчик чуточку сомневался, следует ли ему вообще идти нынче к крестному, ведь он и так бывал у тетки Анни каждый день. Но вчера тетка, прощаясь, сказала ему, чтобы он непременно приходил, и добавила: — Побудь с ними немного, они скорее приобвыкнутся.

Детей должно было приехать двое: мальчик и девочка, оба из Хельсинки. Он решил, что если они будут дичиться, то он попросту уйдет, отдаст яйца и уйдет. Тессу дергала за поводок, тащила его с тропы. Поэтому сначала он положил кулек с яйцами по ту сторону перекрытого жердями прохода в изгороди, а потом сам пролез низом. Когда между деревьями замелькали дома, мальчик подумал, что, если они не подружатся, все лето, считай, будет испорчено, — такие большие надежды он на них возлагал.

В низине загона позвякивало ведро. Мальчик остановился у колодца, прислушался. Строения окружали его со всех сторон. Ласточки резали воздух крыльями, высоко под крышей конюшни у них были гнезда. Мальчик недоумевал: что делать дальше.

Но тут дверь дома с шумом распахнулась, и незнакомый, чуть постарше его мальчик с рубашкой в руке пробежал по двору к открытой двери амбара и исчез в нем, даже не удостоив взгляда пришельца и Тессу. Он наверняка видел их, но не смотрел в их сторону. Мальчик смутился. Ему еще труднее стало продолжать свой путь. Хорошо еще, тетка вышла из-за угла — она поила в загоне телят — и сразу увидела его.