Важную роль для англо-саксонского историка играли тексты раннехристианской историографии: одним из важнейших трудов, который служил Беде ориентиром для написания своего произведения, была «Церковная история» Евсевия Кесарийского (по аналогии с которой Беда, по-видимому, и назвал свою книгу). В сочинении Евсевия излагалась история возникновения, роста и триумфа христианской церкви. Ее основное предназначение, согласно автору, заключалось в распространении веры и в приближении, тем самым, конца истории: утверждение церкви у всех народов означало бы осуществление воли Бога и возвращение в вечность. Героями повествования Евсевия, в основном, становились наставники в вере, подвижники и христианские мученики.
В его «Церковной истории» был представлен образ могущественного благочестивого правителя-триумфатора, в государстве которого окончательно утвердилась христианская церковь. В сильной империи, которой управлял угодный Богу Константин, церковь «получает она свыше повеление вновь возликовать; она расцветает, как лилия, и распространяет свое Божественное благоухание на всех людей»[517]. Вслед за Евсевием, раннесредневековые историки описывали праведных королей, покровительствовавших вере, подтверждая их святость небесными знамениями. Иногда они прямо уподоблялись Константину: «Пригласив короля, епископ начал наедине внушать ему, чтобы он поверил в истинного бога... <...> И король [-Хлодвиг] попросил епископа крестить его первым. Новый Константин подошел к купели, чтобы очиститься от старой проказы и смыть свежей водой грязные пятна, унаследованные от прошлого»[518]. Правители из «Церковной истории народа англов» также обладали добродетелями Константина, а их поступки напоминали его деяния[519]. В сочинении Беды король Эдвин, как и император после своей победы, установил мир во всей Британии; перед сражением с язычником Пендой, Освальд, как и Константин после триумфа в Риме, водрузил крест на поле Хэвенфельт; Освиу, подобно герою сочинения Евсевия, председательствовал на церковном синоде в Уитби, ради единства Церкви.
Отметим еще одну деталь, по-видимому, позаимствованную Бедой у Евсевия. Как и в сочинении этого автора, в последней главе «Церковной истории народа англов» приводились списки епископов в Британских землях. Для предшественника англо-саксонского историка эти перечни имели немалое значение, поскольку помогали увидеть непрерывную последовательность, с которой передавалось Слово Божье.
Все же, по сравнению с Евсевием, Беда уделял значительно больше внимания событиям, не связанным на первый взгляд с историей церкви. В его сочинении присутствует баланс между церковным и «светским» прошлым. Для христианского историка деяния королей, битвы и военные походы представлялись такой же частью Божественного плана, как и все, что относилось к церкви. Вся человеческая история была воплощением изначального замысла и для того чтобы приблизиться к его пониманию, нельзя было пренебрегать ни одним из его проявлений. Событие в «Церковной истории» часто представляло собой изменение, происходившее в душе человека, в жизни сообщества, в истории государства, в сторону укрепления веры (или временного отступления и триумфального возвращения к Церкви). Крещение или война, чудо или сон — события разного масштаба были подчинены единой цели. Для Беды представлял интерес не столько конкретный исторический факт, сколько его теологическое значение[520]. Так, о приобретении земного королевства первым христианским правителем Нортумбрии Эдвином Беда практически не упоминал (хотя известно, что этот король вел беспрестанные войны со своими соседями). Для историка было важно иное — достижение Эдвином небесного царства. В глазах Беды Эдвин становился королем в полном смысле этого слова только с принятием христианства. В «Церковной истории» Беды, как и в трудах Евсевия, Орозия, Гильдаса, постоянно обнаруживалось действие Провидения. Военные успехи королей рассматривались как вознаграждение за их благочестие, за нечестивыми поступками сразу же следовало вмешательство карающей силы свыше (как это было в случае с наследниками короля Этельберта, которые отвергли христианство и, вслед за потерей небесного царствия, сразу лишились земного королевства)[521].
В «Церковной истории народа англов», как уже говорилось, приводились большие выдержки из трудов позднеантичных и раннесредневековых авторов. Работая с чужими текстами, Беда не стремился адаптировать их для своего произведения, согласовать с собственным опытом, отличным от опыта предшественников. Так, описание Британии в первой главе сочинения Беды, заимствованное у Плиния и Орозия, не подвергалось правке или изменениям. Как уже отмечалось, утверждения предшественников составляли неотъемлемую часть его культурного сознания. Беда составлял свое суждение о многих вещах по книгам: неслучайно, что для рассказа о географии, природе, климате своего острова Беда обращался к материалам писателей, никогда не видевших эту землю. Свидетельство очевидца было ценным лишь в том случае, если давало приращение знания; в других случаях сведения, приводимые другими, рассматривались как достаточные, и новый автор занимал позицию транслятора уже известной информации. Показателен следующий пример. После изучения книги «О Святых местах» Адамнана, написанной со слов Аркульфа, Беда сам составил небольшой трактат под тем же названием, где рассказал об Иерусалиме, Палестине, Константинополе, Сирии. У Адамнана Беда заимствовал взгляд на неизвестные ему прежде сюжеты; прочтение книги означало для него приобщение к знанию, давало возможность самому говорить об окрестностях Иерусалима, картинах, представавших перед паломниками и т.п.[522]
Таким же образом. Беда в своем тексте часто сохранял акценты, которые делали предшествующие авторы. В первой книге «Церковной истории» видно, как менялась дистанция, с которой читателю представлялось описание Британии. Вначале Беда цитировал несколько фрагментов из «Естественной истории» Плиния, после которой следовала глава из труда Орозия «Семь книг истории против язычников». В первом случае, о Британии и Ирландии говорилось как о далеких и чудесных землях. Затем приводился взгляд на остров из Рима. И «Рим» и «Цезарь», которые появлялись в тексте впервые, никак не объяснялись читателю, зато объяснение давалось самой «Британии». («Эта Британия была неизвестна римлянам до Цезаря...»)[523]. Вместе со ссылками на героев книги Орозия в тексте возникала система датировки событий «ab Urbe condita». Цитируя Гильдаса, Беда оставлял всю систему его оценок, хотя в собственном тексте мог придерживаться иного отношения к тем же героям. Так, пикты и скотты, вслед за бриттским историком, были представлены в тексте как «весьма жестокие народы», которые воспринимались как «заморские» («transmarinae»). Для Беды, жившего неподалеку от их земель, подобная оценка была достаточно странной, но он предпочел ее оставить в сочинении[524]. Наконец, можно отметить, что Беда, позаимствовав фрагмент из жития Германа, составленного Констанцием, сохранил в тексте редкие для себя темы вмешательства демонических сил («vis daemonum»), или сражения Христа в войске на стороне бриттов[525].
Сочинения Беды и, прежде всего, «Церковная история народа англов», обладают особым свойством. Они воспринимаются как личный опыт, опыт собственного переживания автором сотворенного Богом мира и истории. «Церковная история» была написана на основе «индивидуализирующего» видения, присущего Беде, которое выражалось во внимании к уникальным проявлениям всеобщего, к каждой из малых частей, в которой усматривалось отражение Божественного промысла и любви. В изучаемом произведении чувствуется дух «первого христианства», радость от открытия христианского мира и Слова, стремление передать ее тем, кому было адресовано сочинение. В нем присутствуют элементы личного обращения Беды к читателю, его постоянное внимание и забота о том, кто находился «по другую сторону текста». Эти черты, как представляется, в большой степени определили судьбу произведения, долгий век чтения «Церковной истории народа англов».
