Говоря «мудрость тела», ему, телу, лишь отдают должное. Живой организм мудр пониманием задач, непосильных разуму.

…Когда орды грызунов размножаются так, что кажется, сожрут, истребят все — опустошат закрома, наводнят кладовки и чуланы, — вдруг таинственный мор разит зверьков, и их уж не видать. Это сработала система внутренней регуляции. От кишащих вокруг сородичей грызун впадает в стресс — у него повышается функция коры надпочечников, отчего снижается плодовитость и сокращается жизнь. Мудрость тела…

Неужели же такая суперфункция, как воспроизводство, не наделена надлежащими регуляторами?

Сначала в шутку, а потом всерьез Геодакян выдвинул идею, что существует отрицательная обратная связь, которая регулирует соотношение полов.

С отрицательной обратной связью мы встречаемся повсеместно. «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей». Отрицательная обратная связь. Формула «чем меньше, тем больше». Сравним с положительной обратной связью: «Чем больше люди имеют ума, тем больше они захотят людей оригинальных» (Паскаль).

Занятно… А впрочем, легко делать такие открытия. Всякое саморегулирование, поддержание постоянства в меняющихся условиях есть результат обратной связи. Автоматическое ли регулирование давления в паровой машине или кровяного давления в сосудах — всюду механизм обратной связи. На этом же принципе, чутком к языку обстоятельств, строится обучение, воспитание. Тут вы некстати оцениваете пикантность обратной связи в данном случае, и опасение, что вас разыгрывают, берет вверх.

— Восторг, — поздравил Геодакяна коллега, — ошеломительно. Одну бы только мелочь уточнить. Как мой сперматозоид (просто сперматозоид ему показалось недостаточно смешно, и он сказал «мой») узнает о ситуации, чтобы зачать ребенка по этой твоей теории, ну, то есть соответственно отрицательной обратной связи?

Вот именно! Нас пытаются уверить, будто бы соотношение новорожденных мальчиков и девочек находится в обратной зависимости от соотношения численности взрослых мужчин и женщин. Какое же донесение извне может настроить яичники или семенники на надлежащую, мужскую или женскую, программу развития будущего ребенка? Телепатическое, не иначе.

Но в том-то и дело, что на этот гиблый вопрос теоретик имел ответ.

— Нет ничего проще, ничего естественней, — говорит он, будто фокусник, выпускающий из шляпы стаю голубей. — Нужную подсказку содержит в себе сама половая деятельность. Точнее — ее интенсивность,

Вот она-то, интенсивность половой деятельности, коротко ИПД, и служит показателем брачной конъюнктуры. Если сложилось так, что самцов пропасть, а самок наперечет, то ИПД самцов (может быть, не всех, но значительной части) оставляет желать лучшего. В среднем ИПД каждого пола убывает с увеличением количества этого пола и возрастает с ростом противоположного. Изволите видеть, никакая тут не телепатия, напротив, очень даже житейское дело.

Регулировка как-то осуществляется. Допустим, был падеж мужских особей. Неизбежно следует падение ИПД женского состава и повышение мужского.

(Потерпите, критика этой «неизбежности» будет дана впоследствии.)

Так внешняя среда сигнализирует об опасном крене. Внутренне же ИПД связана с физиологией. Любая крайность — воздержание или пресыщение — сказывается в конечном счете физико-химическими изменениями в организме. «Игра» гормонов в крови, густота семенной жидкости, старение спермы — да мало ли чего есть, чтобы отозваться на нарушение? Реакция исправительная: дает преимущество тем половым клеткам, тем зачатиям, которые возместят нехватку самцов или самок.

Все ясно, логично и просто.

Почему же академик — помните: «Мистика какая-то, право же». А не разобрался,

Возраст, понимаете. И высокое положение. Не расположен человек уже принимать слишком новое — уверяет Геодакян,

Сомнительно, что так. Скорее напротив, он понял все с полуслова, и его покоробило. «Мистика какая-то…» Сам дух, сама попытка такого рода объяснения были ему противны. От них отдавало профанацией. Регулирующей ролью среды бессовестно манипулировали лютые враги настоящей биологии — агробиологи… Дальше он и не слушал. «Поклон Ламарку…»

Думал ли он так? Мог думать. Настоящая биология стоит на том, что соединение половых клеток — процесс интимный, не знающий никаких подсказок и приказов, не нуждающийся и в «посохе слепого»[34]. Геодакян соблазняет нас этим посохом. Дитя он или нахал?

Отторжение чужеродных тел — свойство биологических структур. Но объект исследований ответно влияет на субъект, так что биологи тоже могут усиленно отторгать чужеродные тела. По-разному. Например, испытывая отвращение к теоретизированию. «Собственно говоря, кто ты такой, что берешься нас учить?» Известный генетик Феодозиус Добжанский этот вопрос превратил в доктрину: «Обобщать факты должны только те, кто их собирает».

Первую работу Геодакяна по теории пола вернули из Докладов АН СССР с резолюцией — «ни понять, ни опровергнуть». Он опубликовал ее тогда через головы специалистов. Это придумал И. И. Шмальгаузен. Несмотря на свою маститость, академик предпочел, как он выразился, «не дразнить гусей» и направил рукопись новичка в не чисто биологический журнал. (Позднее открылся доступ в «Генетику», «Журнал общей биологии» и другие академико-биологические, но вопрос «а кто ты такой?» окончательно не отпал, а раз так, чужой не теряет из виду противника.) Хотя научные тексты идут «под ровный шум на ровной ноте», как осенние дожди, он проводит свою линию, втолковывает, что биология для биологов себя изжила, что обобщать факты могут и должны не только те, кто их собирает.

Эти проповеди шли вразрез умонастроению аудитории, и в ее рассеянной демократической иронии теоретику слышалось: «Говори, говори, а мы, пожалуй что, продолжим заниматься делом».

Однако мягкое атанде способно производить особо чувствительную неуютность.

Отношения воспитанных людей за джентльменством могут скрывать немалые разногласия. Геодакяна игнорировали в ответ на то, что он позволял себе не считаться с серьезными вещами. А именно — непримиримым, историческим размежеванием, точнее — отмежеванием биологов от «агробиологов» с их, курам на смех, идеями насчет того, что «существующие биологические виды под влиянием изменений условий среды способны непосредственно порождать другие виды» и что «известные положения ламаркизма, признающие активную роль условий внешней среды в изменении природы организма и наследование приобретаемых признаков и свойств, совершенно верны и вполне научны»[35]; он же, Геодакян, сейчас, когда все это уходит в прошлое, тревожит, воскрешает дух учения об «активной роли условий внешней среды»…

Свидетелю переворота в биологии, обхождения с биологами-генетиками и другими настоящими учеными не надо долго напоминать, он помнит.

Геодакян же — ничей, событиям тем сторонний, непривязчивый ни к чьим идеям и теориям, кроме своих, нехотя и плавно, по функции, записанной линией его переносицы, меняющий мягкость на неуступчивость, опять же смягчаемую шутливостью, но стойкую против всякой попытки ограничить его самостоятельность в мыслях, — такой вот человек, он допускал возможным промеривание любых, в том числе его, работ к «нехорошему учению», но занятие это считал смешным перед лицом, так сказать, истины, которой нет никакого дела до споров да счетов между правыми и виноватыми. В каждой своей статье он повторяет перечень вопросов, которые «старые теории», «классическая генетика» разрешить якобы не в состоянии: эволюционный смысл появления дифференциации двух полов, преимущество раздельнополых форм перед гермафродитизмом, повышенная смертность мужского пола, избыточное зарождение мужского пола, значение полового диморфизма. А потому, объясняет он, что классическая генетика является «фактически генетикой особи, генетикой пары особей, оставляющих потомство, можно сказать, «генетикой семьи»… Эффекты, возникающие на популяционном уровне, не укладывались в ее схемы и не находили своей интерпретации, хотя давно уже существуют специальные направления популяционной и эволюционной генетики».