…Когда студент четвертого курса приехал на каникулы в деревню, к родителям, соседи попросили его осмотреть больную. Родители и вся деревня были раздосадованы и одновременно восхищены его скромностью: «Я не имею права — без диплома…» Сын все не решался сказать старикам, что учится уже не на врача, а на естественном факультете и получит совсем другой диплом.
Но медицина, всеобнажающая и терпеливо милосердная, бесстрашная перед ликом смерти и запахом тления, навсегда окрашивает мировосприятие того, кто причастился ее правде. В неудавшемся медике вы обнаружите более или менее яркую гуманитарную линию — склонность к психологии, философскому созерцанию, искусству, языкознанию, даже если он углубится в область безучастно точных наук. Среди таких отступников незабываема фигура лиричнейшего Густава Фехнера…
«Однажды весенним утром, — писал Густав Фехнер, философ и психолог, физик и литератор, экспериментатор и педагог, — я пошел прогуляться. Поля зеленели, птицы пели, роса блестела, поднимался дым, там и здесь появлялись люди, на всех вещах лежал свет как бы некоторого преображения. Это был только маленький кусочек Земли; это было только одно мгновение ее существования; и все же по мере того, как мой взор охватывал ее все больше и больше, мне представлялось не столь прекрасным, но столь верным и ясным, что она есть ангел, ангел столь прекрасный и свежий, и подобный цветку, и при этом столь неуклонно, столь согласно с собою движущийся в небесах, обращающий все свое живое лицо к Небу, и несущий меня вместе с собою в это Небо, — что я спросил самого себя, как могут людские мнения быть до такой степени отчужденными от жизни, что люди считают землю только сухой глыбой…»
Нет, она — существо одухотворенное и возвышается на много ступеней над животным, над человеком, составляющими ее духовно-телесную собственность, поскольку внешними по отношению к нашей прародительнице являются только другие небесные тела. Все вещи, от которых зависит наша жизнь и которые находятся снаружи нас — воздух, вода, растения и живая пища, — включены в нее как составная часть. Мы — ее грудные дети и зависим от своей матери почти во всем; она от нас — лишь на крошечный отрезок ее истории. Она неутомимо с колыбели качает нас на своей орбите от зимы к лету и поворачивает вокруг своей оси от ночи к дню… Есть ли организм, есть ли механизм более сложный, чем Земля, которая все организмы и механизмы в себя включает? И разве отказались люди от предпочтения, которое всегда отдавалось развивающемуся изнутри перед тем, что сработано извне. «Яйцо есть высшая форма бытия, чем кусок глины, которому внешняя сила лепщика придала подобие птицы. В таком случае история Земли развивается изнутри. Она подобна истории чудесного яйца, которое солнечной теплотой, как матери-курицы, побуждается к прохождению циклов своей эволюции».
Какое совершенство в том, что она лошадь, колеса, повозка и ездок одновременно! Зачем ей ноги? Она нетороплива и спокойна; так же величавы и малоподвижны крупные животные по сравнению с бегающими в их организме кровяными шариками… А как она хороша собой, наша Земля! «Сияющий шар, небесно-голубой и освещенный солнцем на одной половине, другой погруженный в звездную ночь, отражающий небесный свод всеми своими водами, с мириадами бликов и теней в складках ее гор и изгибах ее долин…» Она нежна и грациозна, спокойна и романтична, безотрадна и весела, роскошна и цветуща… «Человеческие глаза виднелись бы на ее ландшафте подобно драгоценным камням между каплями росы. Преобладающая краска — зеленая, но голубая атмосфера и облака облегают ее, как невесту прикрывает фата; и Земля с помощью своих прислужников-ветров никогда не устает сызнова укладывать и свивать вокруг себя наполненные паром прозрачные складки этой фаты…» Геопатриотизм, геовлюбленность старого доброго Фехнера, его мечтательность и неконструктивность, однако, могут всколыхнуть если не мысль, так чувство. То родственное чувство к планете обитания, которое, кажется, вовсе незнакомо нашему современнику.
Утешительный конфликт
Земля живет игрою нескольких могучих партнеров — Атмосферы, Вод, Животного и Растительного мира, Рельефа. Правила игры и взаимоотношения партнеров порядком запутаны, однако кое-что подсмотрено. Известно, например, что до того, как сделает решительный ход Растительность, минуют столетия, затем в течение тысячелетий ответный ход готовит Животный мир и Почва, а чтобы вступил в игру Рельеф, должны пройти сотни тысячелетий.
Атмосфера наиболее оперативно руководит земной обстановкой. За ее ходами неизбежно следует возмущение водных стихий, и волнение передается всему кругу игроков.
Чтобы не поступаться ради красоты правдой, эту картину надо усложнить. В действительности партнеры, играющие с великим глобусом, не выжидают каждый свой черед, а вместе, взаимозависимо, взаимоувязанно, взаимослаженно готовят каждую новую ситуацию.
От чего же зависит климат?
Считают, что его может выводить из себя двуокись углерода — СО2, газ без запаха и вкуса, бьющий в нос, когда выпьешь газировку. Углекислый газ составляет три сотых процента той мешанины, которая называется воздухом. Молекулы СО2 поглощают тепловое излучение и, подобно пылинкам, могут стать причиной как потепления, так и похолодания.
Воздух, сильно газированный углекислотой, образует вокруг планеты некое прозрачное зеркало. Для солнечной энергии оно служит транспортной магистралью с односторонним движением. Газ этот почти прозрачен для белых лучей Солнца (коротковолновых), но чинит препятствия теплу (длинноволновому излучению), которым отвечает Земля на ласку светила. Тепло накапливается, как в парнике. Говорят, что может получиться перегрев.
«Теория углекислоты» объясняет смену холодных эпох теплыми тем, что в атмосфере бывает больше или меньше углекислого газа. В свою очередь эти колебания вызываются бурлением и схватками в чреве Земли, разрешающимися мощными выбросами ревущей утробной массы — газов, камней, пыли…
Уплотненная углекислотой атмосфера хорошо греет Землю. На ней ликует все живое. Но формы жизни, поверившие в рай на Земле и вечное пиршество, уже приговорены: климатический маятник, достигнув крайнего положения, качнулся в обратном направлении. Это произошло, как только газообразовательный бум утих.
Теперь углекислоту будут неспешно высасывать из атмосферы воды Мирового океана и обнажения магматических пород. Ведь океан поглощает углекислоту воздуха, удовлетворяя спрос своего населения — моллюсков, кораллов, которые ведут индивидуальное жилищное строительство, а технология изготовления строительного материала — известняка — предусматривает поставку углекислоты.
Атмосфера постепенно поредеет, как пуховое одеяло, из которого со временем вылезла набивка. Такое одеяло будет плохо защищать землю от космического холода, и она закоченеет, покроется ледяными полями.
Согласно этой «карбонатной» гипотезе маятник климатических перемен качается в такт с ростом и падением концентрации углекислого газа в атмосфере. «Нельзя, однако, придавать слишком большое значение одному слагаемому в уравнении термического баланса», — предостерегает известный западногерманский метеоролог профессор Г. Флен от увлечения «карбонатной» гипотезой. Это замечание сделано в адрес тех, кто потепление, наблюдавшееся перед последним похолоданием, объяснял науглероживанием атмосферы в период развертывания научно-технической революции. «Высокая температура в период европейского средневековья, несомненное понижение температуры планетарного масштаба с конца XVI века до малого ледникового периода — 1680–1740 — и широко распространившееся потепление с 1770 по 1810 год, то есть задолго до начала промышленной эры, — напоминает Флен, — должны настораживать против безоговорочного признания «теории СО2».
И все же нельзя не признать, нельзя не учитывать, что в последнем столетии дело, начатое Прометеем, развивалось устрашающими темпами: индустрия, транспорт, домашнее хозяйство… Каждый день вспыхивают тысячи новых топок — это поворачивают ключи зажигания владельцы новеньких автомашин. Огни плавают по воде, летают по воздуху. Все эти двигатели, топки, камеры сгорания, реакторы, печи добавили в атмосферу 360 миллиардов тонн двуокиси углерода.
