Женщина вернулась с бутылкой красного вина. Она поставила два бокала на стол и открыла бутылку, чтобы налить вино. Но, прежде чем она успела это сделать, Ной схватил ее за руку и отобрал у нее бутылку, сказав, что сделает это сам. С этими словами она ушла от стола во второй раз.

— Я не хочу, чтобы ты разговаривала с другими парнями, — снова объявил он, снова расстроив Линетт этой темой. — Я до сих пор не знаю, почему твой отец это допускает. Слухи распространяются, amore mio (прим. с итал. Любовь моя).

Она улыбнулась, слегка наклонившись над столом.

— Но это не делает их реальными, — прошептала она, пытаясь играть в ту же игру, что и он.

Если она хотела выбраться из этого живой, ей нужно было стать стойкой. Игра на силу, без сомнения, была сильной стороной Ноа. Вряд ли кто-то мог приблизиться к его уровню, но даже если Линетт это не нравилось, у нее не было выбора, кроме как принять игру тоже.

— И откуда мне знать, что они не настоящие? В конце концов, слухи о том, что ты дочь гангстера — правда.

— Джейсон — мой друг. Мой единственный друг. Ты должен забыть об этом.

— Джейсон — мой друг. Мой единственный друг. Ты должна отпустить его.

Она стала слишком смелой, и это сделало ее невнимательной. Все, что она решила перед тем, как прийти сюда — сидеть тихо и кивать с каждым его решением, — было далеко не выполнено. Ной посылал ей смешанные сигналы, заставляя ее теряться в том, что на самом деле происходило вокруг нее. Ее вспыльчивость была готова взорваться, и это было бы полной катастрофой.

— Я имею в виду не только Карновале. Хватит врать, что он твой единственный друг. Мне хватило нескольких минут, чтобы узнать о тебе все, что я хотел. Одна девушка, Кендал, если я правильно помню, очень хотела дать мне кое-какую информацию.

Линетт рассмеялась так громко, что несколько человек повернулись в их сторону, чтобы посмотреть, что там такого смешного. Она тут же прикрыла рот рукой, чтобы подавить звук.

— Ее дедушка с самого начала брал деньги у padre. Он знает о мафии, а все остальные слухи — лишь плод ее воображения. С таким же успехом ты мог бы спросить уборщицу и получил бы тот же результат. Эта девушка — ненадежный источник информации.

— Меня не интересует, говорит ли она правду. Слухов вообще не должно быть. Поэтому с этого момента ты тоже не будешь разговаривать с этим Дрю. Я не потерплю этого.

— Позволь мне убедиться, что я правильно поняла. Я не могу сблизиться ни с одним парнем, потому что, не дай Бог, они могут стать моими друзьями? Но ты можешь быть рядом с девочками каждый божий день.

— Sì, именно это я и говорю, — оборвал он разговор, не желая углубляться в него и начинать спор, потому что он все равно его выиграет.

Девушка прислонилась спиной к сиденью и сложила руки на груди. Она не могла вынести доминирования Ноя. Спорить об этом было бы бессмысленно. Он упивался ее возражениями, но между вспыльчивым характером и откровенным неуважением к кому-либо существовала тонкая грань, и она балансировала на краю, готовая упасть в любой момент.

Они ели в полном молчании. Линетт молилась, чтобы ужин поскорее закончился, и она смогла вернуться домой. Чтобы быть как можно дальше от этого человека.

— Ты можешь быть со мной откровенной, bella? — спросил он, когда они шли к машине.

У мужчины был важный телефонный звонок, поэтому им пришлось прервать ужин.

— Мы живем в мире мафии. Сколько честных ответов ты слышал в последнее время?

— Довольно много. Ты удивишься, как мало времени у меня уходит на то, чтобы добиться от людей правды. Даже из самых трудных, — прошептал он ей на ухо.

Картина того, как Ной пытает кого-то в поисках ответов, была не самой приятной. Она не хотела этого знать. Никакой подобной информации о двадцатилетнем парне не требовалось и даже не хотелось. Но ей было интересно, сможет ли он сделать то же самое с ней? Просто потому, что хотел услышать правду? Стал бы он пытаться заставить ее говорить таким бесчеловечным способом?

Игнорировать положение и власть, которую он занимал в Фамилии, было бы ужасной ошибкой. Нельзя было сказать, какими моральными принципами он обладает. Если таковые вообще существуют.

— У тебя такой вид, будто ты только что увидела привидение. Расслабься, bella. Я не собираюсь ничего с тобой делать. Есть более интересные и эффективные способы заставить женщину говорить. Однако, если честно, ты не выглядишь так уж убедительно. Я даже отвечу на один из твоих вопросов.

Они сели в машину и выехали со стоянки.

Ной прочистил горло.

— Насколько строг твой отец?

— Я не собираюсь ничего рассказывать тебе о том, как мой padre обращается со своими солдатами. Это может быть расценено как вмешательство в его дела. Забудь об этом. Мы по-прежнему в двух разных Фамилиях. И он все еще сохраняет власть надо мной до свадьбы.

Ной усмехнулся.

— Как будто я хочу знать о его делах. Я имел в виду, насколько он строг с тобой. Если бы не он, ты бы не была такой тихой и послушной во время ужина по случаю помолвки. Он строгий, не так ли?

— Мои отношения с padre не имеют никакого отношения к моему поведению на прошлой неделе. Причиной тому было твое присутствие, — призналась она.

— Похоже, кто-то слышал несколько историй обо мне до нашей встречи. Что самое страшное ты узнала?

Линетт не могла выбрать. Так много вещей, которые она считала плохими, что выбрать одну, которая была бы хуже другой, было почти невозможно. Прикусив нижнюю губу, она покачала головой, не желая отвечать.

— Судя по тому, что мы собираемся пожениться, кто-то наверняка упоминал тебе, что я жесток по отношению к женщинам. Я прав?

Он был прав.

— Это не так, если только мы не говорим о бизнесе. Иногда я могу быть неприятным. Но я не нахожу страх женщин привлекательным. Ты уже должна была прийти к таким выводам, поскольку я предпочитаю, чтобы ты говорила прямо, а не предлагала мне фальшивые любезности, — он посмотрел на нее.

Линетт кивнула, но не поверила, что из правила не бывает исключений.

— Ты можешь спрашивать меня о чем угодно.

Пауза.

— Почему ты согласился присматривать за мной в школе? Разве ты не слишком занят в Лас-Вегасе, чтобы оставаться здесь так долго?

— Я могу делать и то, и другое. Мне нравится защищать то, что я считаю своим, amore mio (прим. с итал. Любовь моя).

И разве это не было правдой?

Она была его, даже если не хотела этого.

Как только Линетт добралась до своей спальни, она потянулась за телефоном, принимая очередное импульсивное решение и не задумываясь о нем слишком долго. Сожаления могут прийти позже.

Кому: Дрю

Встретимся у озера Вашингтон в 9 часов вечера. С юго-восточной стороны есть вход с табличкой. Я буду ждать там. Никому не говори.

Это был один из тех холодных вечеров, к которым привыкли люди, живущие в Сиэтле. Ветер трепал поверхность воды, и одинокие капли дождя падали с неба, разбиваясь о скудные ступеньки. Успокаивающий звук.

Дрю сидел на деревянном мостике, окуная пальцы ног в холодную воду. Он чувствовал легкий озноб, но это его не беспокоило. Живя в городе, он привык к холодным и влажным вечерам. Они ему даже нравились. В Новом Орлеане погода была немного лучше, менее переменчивой, и температура, возможно, была немного выше, но это не имело значения. Теперь его дом был здесь.

Сидя здесь, он услышал шелест травы и неровное дыхание вслед за ним. Он обернулся, догадываясь, кому оно принадлежит. Перед пристанью стояла Линетт. Она улыбнулась парню и, когда он ответил ей взаимностью, села рядом с ним.

Идя к озеру, она начала жалеть о своем решении. Она поступила против правил, и это могло плохо кончиться. Она рисковала своей жизнью, но больше всего — жизнью Дрю. Он был слишком упрям, что было либо благословением, либо проклятием. Это еще не было четко определено.