Я согласно кивнул.

— Сергиос говорил, полтора перехода осталось, и мы в Гохринвии, на землях Аштонов.

— Не люблю этих удельных княжичей, — покачал головой Рифат. — Сами себе царьки…

Меня этот вопрос тоже тревожил, но я ничего наемнику не ответил. Только пожелал спокойного дежурства, а мы с Отавией стали укладываться спать. С рассветом караван вновь оживет и тронется в путь.

— Ты не волнуешься? — спросила Отавия, касаясь пальцами моего плеча.

— О чем?

— Об Аштонах. Или других вельможах в этих краях.

— А чего мне волноваться? — спросил я.

Я спиной почувствовал недовольство девушки, но его причина была для меня загадкой.

— Я иногда забываю, что ты…

— Простолюдин? — закончил я за принцессой.

— Не имел таких учителей, как я, — ответила Отавия. — Гохринвия недалеко ушла в деле государственного устройства, Рей. Тут все не так, как у нас, на западе.

— Да вроде все так же, — ответил я, поправляя под головой сумку, что служила мне подушкой. — Деньги берут также, торговые гильдии, города, магики, опять же, такие же жадные, как и дома.

— Ты не понимаешь, — покачала головой Отавия и продолжила на полтона тише. — Вспомни барона Варнала. Как он служил… моему деду. Или вспомни отца Дика.

— Ты про графа Умберта?

— Ты же знал, что они с отцом Ториса, бароном Варналом, в жуткой ссоре?

— Слыхал, — ответил я принцессе. — Отец этого садиста загнал племенную кобылу, от которой барон по уговору должен был получить жеребят.

— Все так, — я почувствовал, как Отавия кивнула головой и покрепче прижалась к моему плечу. Я же перевернулся на спину и чуть приобнял девушку, глядя в звездное небо над нами.

— Так к чему ты вспомнила этого крысеныша? — чуть дрогнувшим голосом спросил я.

Перед глазами встала ночная дорога от поместья герцога Хашта, на котором я выпотрошил Дика и его дружков. Какое безумие! Каким же юным глупцом я был тогда! И зачем? Почему? Это тогда на меня так повлияла первая ночь с Отавией? Посчитал, что я стал тогда мужчиной? Как бы не так…

— Ты чего покраснел? — удивленно спросила Отавия.

— Это свет костра, — отмахнулся я. — Так к чему ты вспомнила ссору графа Умберта и отца Ториса?

Отавия важно поерзала на одеяле, занимая позу поудобнее, после чего соизволила ответить:

— Императорская воля в Дагерии была столь сильна, что даже двое довольно богатых вельмож могли только что бросать друг на друга косые взгляды, да распускать слухи.

— Ну это я в политике понимаю, — фыркнул я. — А что им остается еще делать?

— Вот именно, — продолжила Отавия. — И не перебивай! Слушай сюда. В Империи любые дрязги между аристократами решались, обычно, имперским правосудием и деньгами. Монета всегда лучше пролитой крови. Для сбора своей дружины и встречи на поле боя в мирное время должны были быть очень веские основания! Например, убийство наследника или покушение на убийство. Не меньше!

— То есть, когда я прирезал Дика, то…

— Слушай дальше!

Меня больно ткнули тоненькими пальцами под ребра, так что пришлось заткнуться.

— В Гохринвии, насколько я знаю, ссора между Умбертом и Варналом вполне могла перерасти в полномасштабную войну. С вымпелами, созывом дружин и оруженосцев, боями и захватом замков.

— Да ладно? — удивился я, поднимаясь на локте. — А как же король? Он-то зачем?

— Все сложно, Рей. Тут все иначе. Я поговорила и с погонщиками, и с господином Сергиосом тоже много общалась, зря ты избегал общества купца!

— Я боялся, что у него от моего присутствия амулет треснет.

— Смотри, чтобы у тебя от собственной важности харя не треснула… — жестко осадила меня Отавия.

Я на самом деле избегал купца. Не нравился он мне. А вот принцесса нашла со стариком общий язык, так что частенько нам перепадала возможность первыми напоить лошадей, да и ужинала Отавия время от времени в обществе купца. Я не противился этому — пусть сейчас мы и путешествовали как безродный ювелир с девицей, что сбежала за ним из отчего дома, но Отавия растилась как властительница целой империи. Ей было мало меня — в смысле общения. Она выросла в окружении людей, историй, учителей, так что если компания склочного купца была ей по душе, то и я не противился. Да и не мог противиться, строго говоря.

— Я к тому, что тут надо быть начеку, учитывая твой характер, — продолжила Отавия. — Вспомни Дика. Тут таких — каждый первый, самый мелкопоместный, самый провинциальный дворянчик мнит себя тут властелином, и таковым в пределах тройки деревень он и является. А король — лишь так, самый крупный, богатый и от того сильный аристократ из прочих равных. Так что не теряй голову.

Я ничего не ответил, только смотрел в звездное небо, прокручивая в голове слова принцессы. Властелины, дворяне… Идиоты и гордецы, что встретятся нам на пути, могут стать проблемой. Нет, я не боялся, что с нами что-то сделают — меня очень трудно убить. Я боялся излишнего внимания к Отавии. Слишком яркой она была, слишком светлой и… величественной. Путешествие закалило ее. Ушла юношеская одутловатость, а вот изгибы принцессы, наоборот, становились все более и более женственными. Вкупе с ее горделивой осанкой и светящимися острым умом глазами, наряди ты ее хоть в мешковину — происхождение не скрыть. Я и вовсе не переставал удивляться, как Сергиос до сих пор не начал задавать нам неудобных вопросов, на которые у нас не будет приличного ответа.

— Я понял тебя, я буду аккуратнее, — шепнул я принцессе, но ответом мне стало только ровное сопение.

Отавия уже спала, уткнувшись щекой и носом в мое плечо.

Когда мы пересекли границу и зашли на земли Аштонов, у меня в груди поднялось какое-то нехорошее предчувствие. И дело было не в том, что мы все ближе и ближе подходили к цели нашего перехода. Скорее, меня беспокоило то, что караван может не продвинуться дальше поместья местных дворян.

Сергиос затянул наше путешествие почти на месяц, и сейчас в самом разгаре стояла осень. Селяне собирали скудный урожай, который они кое-как выцарапали из этих каменистых земель, а редкие лесополосы, состоящие из низкорослой лиственницы, уже окрашивались в желтое, золотое и бардовое. Все вокруг увядало и умирало, усыхало, это касалось и нашего каравана в том числе.

Поход для купца Сергиоса оказался крайне удачным. Мы зашли в четыре предгорные долины и минимум десяток поселений старателей на территории Агрании, где старый торгаш и сбыл большую часть своих товаров. То, что осталось же, Сергиос планировал продать в ближайшем достаточно крупном для этого городе, а после — отворачивать на юг, к побережью. Это мне тихо рассказала Отавия еще несколько недель назад, когда в очередном поселке горняков довольный Сергиос командовал погрузкой местных товаров, кои он выменял натуральным торгом с огромной для себя выгодой.

Так что глядя на села, деревни и хутора, что тут и там возникали на нашем пути во время путешествия через земли местных дворянчиков, я тревожился только об одном — мы останемся сами по себе.

Корни этой тревоги были просты и незамысловаты: мы слишком сильно вложились в этот переход — ведь для поддержания легенды мне пришлось купить кое-каких камней на амулеты, дабы оправдать нашу легенду в глазах купца — а маршрут оказался короче, чем планировалось. В Лесаленте, во время переговоров, Сергиос убеждал меня, что хочет пройти вплоть до порта Итрисос, или даже до порта Брейлер — две крупнейшие торговые гавани Гохринвии, что лежали на пути к столице королевства, славному граду Эбрук.

Такой маршрут нас с Отавией устраивал, потому что вдоль побережья, между столицей княжества Хелайсия и самым восточным гохринвийским портом Ренх была проложена отличная широкая дорога, откуда по земле можно было добраться до столицы атем-раид, то есть, до столицы южных келандцев — портового города Рейч.

Соваться сразу в Великую Степь, к народу Витати, было бы форменным самоубийством. Так что мы выбрали самый дешевый из возможных маршрутов до Рейча. Однако теперь, если Сергиос окончит свое путешествие в северных землях Гохринвии, то сможет спокойно отвернуть на юго-запад, наплевав на все наши договоренности…