Зная цены на те, или иные товары на рынках Лесаленты, я только диву давался, как старый толстый торгаш обкрадывает своих покупателей. Многие купцы боялись гневить судьбу — излишняя жадность частенько возвращалась человеку сторицей. Но Сергиос, очевидно, был не из их числа. Это был человек иной породы, из тех, кто считает, что судьбу стоит схватить за косы, накрутить их на кулак, и бить головой о стол или стену, пока она не даст тебе желаемое. Вот каким мне виделся мужчина. А это означало, что в своих действиях он не будет считаться ни с чем, кроме собственной выгоды, и способен нарушить любые договоренности.

Старый Тракт, по которому мы сейчас двигались все больше и больше превращался в обычный проселок. Сначала исчезла брусчатка, после — дорога сжалась до одной колеи. В итоге, спустя полторы недели пути и почти двести лиг мы достигли Великой Долины — холмистого региона, окруженного с трех сторон горным массивом хребта. По словам Сергиоса, мы должны были пройти мимо — потому что заход в долину и выход на тракт будет стоить нам неделю, но караван все же свернул на большой развилке налево.

— Куда это мы? — спросила Отавия, высматривая голову колонны.

— Сейчас узнаю, — хмуро ответил я, подгоняя свою лошадку.

Впрочем, когда я подъехал к Сергиосу, на него уже наседали гохринвийцы:

— Мы так не договаривались! — кричал старший из парочки. — Что значит, мы едем в долину?!

— То и значит! — огрызнулся купец.

— Уважаемые… — начал я, подъезжая к мужчинам, что уже спешились.

Троица же не обращала на меня никакого внимания. Попутчики бранились на купца, Сергиос отвечал им той же монетой. Вот, уже почти дошло до рукоприкладства, как в ссору вмешался командир наемной охраны, что сопровождала караван.

— А ну, прекратить! — гаркнул рябой наемник, встревая между разгоряченными мужчинами, а знаком подзывая еще пару бойцов. — Прекратить!

Еще полчаса ушло на выяснение отношений. Я занял сторону гохринвийцев: все мы торопились на восток и заезд в долину был нам не с руки. Тем более, таких горных районов впереди было еще минимум два. И в каждый будем заходить, чтобы купец смог что-нибудь продать? Это минимум лишний месяц в пути! Но Сергиос был непреклонен, так что на этот раз пришлось уступить.

— А что будем делать, если этот урод решит свернуть на север на королевском перевале? — услышал я бурчание одного из гохринвийцев, уже возвращаясь к Отавии.

— Будем что-то решать…

— Этот купец…

— Да успокойся ты…

— Не указывай мне!..

Я же постарался оградиться от потока вялой брани и сосредоточился на том, как нам с такими остановками дотянуть до Келанда. Если Сергиос будет своевольно менять маршрут каждый раз, когда у него возникает денежный зуд, дело наше труба.

— Ну что? — спросила девушка.

— Едем на север, в долину, — хмуро ответил я.

— Ваши крики было даже здесь слышно.

— Не наши, а этих двоих, — раздраженно ответил я, кивнув на гохринвийцев.

Сделано это было слишком рассеянно, так что мой жест заметили.

— Какие-то проблемы, щенок?! — взвился тот, что был моложе.

Мужик двинулся в нашу с Отавией сторону, явно желая сорвать свою злость на парочке молодых людей.

Принцесса только сжала зубы, но молча отошла за мое плечо, я же продолжал стоять, где стоял, дожидаясь, пока гохринвиец подойдет поближе.

— Что ты тут сказал, степняк? — повторил попутчик сквозь зубы и пытаясь меня при этом схватить за отворот широкого балахона, который я носил вместо летней куртки.

Я лениво отбил ладонь мужчины, сделав при этом шаг назад.

— Я сказал, что вы устроили ругань с купцом, — спокойно ответил я, глядя мужчине в глаза. — Впрочем, ругань по делу, мы тоже недовольны задержкой.

Гохринвиец в удивлении выпрямился, посмотрел на меня, на Отавию, а там уже подоспел его старший товарищ.

— Пойдем, Абба, пойдем, — сказал мужчина, увлекая товарища за локоть, — оставь этих…

Мужик неодобрительно посмотрел на наши с Отавией одежды, отдельно задержавшись взглядом на белых волосах принцессы. Один наш внешний вид раздражал этих двоих, но что поделать? Благодаря Витати я точно знал, что этот наряд согреет в холод, не позволит перегреться в жару и идеально подходит для долгого конного путешествия.

— Знаешь, я достану наши куртки, — сказала Отавия, когда гохринвийцы отошли прочь.

— Западные? — уточнил я. — Зачем?

— Не хочу получить во сне удар кинжалом в бок, — серьезно ответила принцесса. — У этих двоих аж глаза кровью наливаются от нашего вида. Я, конечно, слышала, что Гохринвия в состоянии постоянной войны со степняками Келанда, но чтобы так… Такая ненависть…

Впрочем, позже мы узнали кое-что, о чем Витати умалчивала. Кое-что, что изменило мое мнение о Келанде в целом.

На одном из привалов, уже много позже — через неделю или две — один из наемников, с которым я завел знакомство за время нашего путешествия, все же рассказал о том, отчего нашим попутчикам становилось дурно при виде меня или Отавии в келандских балахонах.

— Так просто все! — крякнул Рифат. — Келандцы же, зверье!

— Ну не знаю, — покачал я головой. — У моего… учителя была келандская… рабыня. Не сказал бы, что они совсем дикие. Жесткие — может быть.

— О! Ха! — развеселился наемник, прикладываясь к бурдюку с водой. — Ты, видать, какую-то особенную келандку повстречал. Западные степняки — целое бедствие! Гохринвийцы уже которую сотню лет пытаются их от своих земель отогнать, да только все одно! Раз в лет пять-десять собираются в орду — и вперед! В поход!

— Да ладно? — удивился я. — Мне всегда казалось, что это гохринвийцы пытаются отобрать у келандцев степи.

От этих слов наемник едва не подавился водой.

— Да, — согласилась Отавия, что сидела рядом со мной. Корона постоянно собирает рейды на степные кланы, это известно даже за морем. И постоянно просит помощи у Круга.

— А как с ними бороться? — удивился наемник. — Я вот что вам скажу, ребятки. Может у вас там, на западе, и считают келандцев кроткими овечками, но по сути своей — они чисто демоны во плоти! Проклятущие черные демоны! Они ордой своей на многие десятки, а иногда и сотни лиг заходят к соседям, а там — грабят, убивают, угоняют в рабство! Вы думаете, откуда у них оружие, железо? Они же ничего не выращивают, ничего не производят кроме своих шкур да вяленого мяса!

— А как же Атем-Раид? Оседлые келандцы? — спросил я.

Надо подбросить еще веток в костерок, а то совсем потухнет.

— Ты про землепашцев с востока? Так они сами от степняков не в восторге! Совершенно другой народ, скажу я тебе! — воскликнул Рифат. — Они все пытаются этих, из «вольных», приучить к торговле, да только кроме сезонных базаров ничего не получается. Ведь это не в седле трястись всю жизнь — вкалывать надо! А плох тот степняк, который был бы склонен к труду! Они, что те трутни — скорее сбросят седло и будут в небо целый день смотреть, чем работой займутся!

Это описание, что дал Рифат, очень подходило флегматичной Витати.

— Ты сказал, они в орду собираются? — спросила Отавия, которая лениво улеглась рядом со мной.

Чай мы уже выпили, жевать сухие галеты не было никакого желания, так все трое лениво посасывали по кусочку вяленого мяса.

— Да, они это войском Шаза называют. Выбирают себе военачальника, который возглавит поход за трофеями и головами. Сбиваются в орду — и на запад, грабить и убивать, — кивнул Рифат.

Мы с Отавией только переглянулись. Конечно, правда была где-то посередине, но уж слишком услышанное расходилось с версией Витати о том, как на самом деле устроена жизнь келандцев.

— Ладно, ребятки, пойду, — Рифат хлопнул ладонями по коленям и поднялся на ноги. — Дежурить пора.

— Опять первым поставили? — уточнил я.

— Да мне и нормально, — махнул рукой наемник, — не люблю посреди ночи вскакивать, а утром, в собачий час, так тяжелее всего… Лучше уж так, совсем не ложиться а потом нормально вздремнуть. Тем более сколько тут осталось, два дня?