Хорошо, что у Сергиоса была при себе целая горсть амулетов, которые он сумел зарядить по сходной цене еще в прошлый сезон. Были тут и целебные хлопушки медной оправы, и оранжевые щиты, и даже пара охранных контуров. Но самую большую ценность представлял амулет, который Сергиос хранил уже не первый год. Как он его получил — дело десятое. Он никогда не пускал его в ход, но показывал знающим людям. Настоящий. За такую вещицу можно мигом отправиться на виселицу, но и отказаться от нее Сергиос не мог.

Веры людям нет. Люди — лжецы по своей природе, и даже наемная охрана может повернуть мечи против тебя, если почует слабину. Так что купец аккуратно хранил амулет тонкой работы с целой россыпью мелких кибашамских бриллиантов — целое состояние! Хранил, как последний аргумент, способ не отбиться — но отомстить. И главная ценность амулета была не в камнях, а в руне, что была твердой рукой высечена на оправе и что была так похожа на руну поиска Инг.

Повернувшись в седле и окинув взглядом свой караван, Сергиос коснулся пальцами рубахи в том месте, где висел амулет с высеченной на контуре руной призыва демона Эпель.

Когда мы с Отавией вырвались с Лаолисы, я простодушно подумал, что самое сложное позади. Как же я ошибался.

Путь через Гоунс занял у нас огромное количество времени, а к побережью мы вышли только к середине осени, когда все корабли на Восток уже ушли в плавание. Так что пришлось сесть на первую попавшуюся лохань до порта Тидельтра — это небольшая батуритская колония, которая служила торговыми вратами между Западной и Восточной Пресией — и надеяться, что нас тут никто не найдет.

Близость Шамограда — а до столицы Империи было всего ничего, несколько недель пути — угнетала, как угнетали и новости, что приходили с родины принцессы.

Саин разрушал государство, что создали Форлорны. Конечно же, все без умолку говорили о вольнице, что устроил узурпатор для магов. Как водится, одни приветствовали такой шаг Торлорна, другие справедливо замечали, что титулы для магов нарушают баланс сил и рано или поздно приведут к Третьей Войне.

Мы же в эти споры не вступали, тихо дожидаясь весны и начала нового судоходного сезона, чтобы найти корабль и добраться через море до Лесаленты.

В припасах Витати, на которые указала нам келандка, мы нашли все необходимое для бегства, но вот денег винефик припасла недостаточно. Точнее, для одного человека монет было вдоволь, но вот для двоих — уже не хватало.

По первости мы с Отавией экономили, а когда добрались до Тидельтры, я занялся тем, что хорошо умел — амулетами.

У меня не было грамоты на изготовление магических предметов, но она была и не нужна. Точнее, как бывший маг, я прекрасно понимал, как сделать заготовку под амулет так, чтобы простое украшение в два движения превращалось в полноценный магический предмет. Пришлось вспомнить и навыки бродяги, чтобы найти рынки сбыта: вступать в отношения с кем-нибудь из магов, которым я бы мог сбывать плоды своих трудов, я не рисковал — так что мои медные и серебряные хлопушки растворялись где-то в портовых районах среди матросни, бандитов и грузчиков.

Денег еле-еле хватало на простенькую комнату и стол, за которые мы платили древней сварливой старухе по имени Лисса, но мои труды позволили нам перестать проедать кошель Витати и сберечь денег на плавание. Сколько стоило переправиться через море на соседний континент мы доподлинно не знали — цены разнились от пяти империалов и до полусотни, в зависимости от корабля, капитана и общей обстановки в порту. Так что оставшиеся у нас тридцать больших монет — а именно столько мы сумели довезти с собой из Акрильсеры в Тидельтру — были спрятаны под дальней половицей в ожидании своего часа.

Но все это было не зря. Мы перезимовали, не попались в лапы имперским соглядатаям или другим шпионам, и сумели добраться до Лесаленты, где ни меня, ни Отавию уже никто не знал.

Мы будто бы начали новую жизнь. В огромном городе, который наполовину состоял из складов и рыночных рядов, я смог развернуться в полную силу. Вступил в гильдию ремесленников, обзавелся приличным инструментом и даже нашел нескольких клиентов из числа местных магиков, для которых я крутил амулеты и простенькие целебные хлопушки. И комнаты мы с Отавией сняли не в пример лучше, чем в Тидельтре — просторная спальня с большими окнами и общая проходная гостиная, в одном из углов которой, у южного окна, мы поставили рабочий стол. Иногда, уже засыпая, я вспоминал, как Отавия жалась ко мне спиной на узкой и неудобной кровати в комнате старухи Лиссы, пытаясь найти хоть сколько-нибудь тепла. Тут все было иначе. Просторная, крепкая постель, свежие матрасы, чистые простыни. Камин почищен и натоплен, и не чадит, пытаясь нас убить.

Наши комнаты располагались в небольшом двухэтажном домике на левом берегу Крики, недалеко от одной из центральных улиц этой части Лесаленты. И вот как раз по этой улице, уворачиваясь от телег, носильщиков и просто прохожих, я сейчас спешил домой, к Отавии. У меня были отличные новости, а еще — немного западных сладостей в кулечке, по которым так скучала девушка.

— Послезавтра! — выкрикнул я, распахивая дверь в наши комнаты.

— Что послезавтра? — спросила Отавия, поднимая голову от шитья.

Каждый из нас зарабатывал, как мог. Еще во времена службы в гвардии я удивлялся, зачем императорской особе столько времени уделять этому занятию для простолюдинов, но, как оказалось, навык пригодится. Правда, дома Отавия вышивала тонкой нитью гобелены и салфетки, а тут — штопала рубашки и ремонтировала штаны, но что поделаешь…

— Выезжаем! Я нашел подходящий караван! — ответил я, сияя от гордости. — И вот, смотри, что раздобыл…

Кулечек со сладостями быстро перекочевал в цепкие коготки Отавии, а пока девушка наслаждалась лакомством, я взял в руки рубашку, над которой она работала до моего прихода.

— Совсем ткань плоха… — протянул я будто бы невзначай.

— Рей, не надо, нормально там все! — вяло ответила Отавия, занятая хелвой.

За последний год многое произошло. Но главное — я начал постигать странную силу осколков камня рун, что застряли в моей груди.

Положив ладонь на прореху в рубашке, я потянулся к силе камня и сосредоточился на материале под моими пальцами. Представить грубые нити, что сплетались в полотно, представить четко и ясно, будто бы и не было там никакой дыры…

Под моими пальцами засветилось синим, а уже через мгновение прореха в рубашке затянулась. И это была не иллюзия, не морок. Ткань на самом деле появилась на том месте, куда я направил свою силу, и она останется там навсегда. Ну, или пока я не отдам концы.

— И как я это объясню? — недовольно спросила Отавия, разглядывая результаты моей работы на свет.

— Сделай пару ленивых стежков, будто бы поставила латку, — ответил я. — Всяко лучше, чем возиться с этой трухой.

Ткань давалась мне легко. Эту особенность мы заметили еще в Гоунсе, когда я попытался изменить свою внешность еще раз — чуть высветлить кожу и поменять цвет волос, чтобы больше походить на дагерийца. Тогда вместе со мной поменялись и одежды, и я быстро смекнул, как это можно использовать во время путешествия.

Все было бы намного проще, если бы такой же номер можно было провернуть с серебром или золотом. Но к моему разочарованию, ни один материал, пригодный для создания амулетов — то есть свободно пропускающий магическую энергию — этому колдовству не поддавался. Точнее, для того, чтобы из простой серебрушки сделать полноценный империал, приходилось колдовать так долго и так усердно, что я потом несколько дней лежал пластом, не в силах шевельнуть и пальцем. Медь, серебро, золото, драгоценные камни — все, что представляло реальную ценность, просто пропускало энергию осколков через себя, толком не реагируя на мои попытки использовать странное колдовство.

Я не злоупотреблял этой силой. Это было что-то потустороннее, неизведанное, цену чего я не знал. Может, каждое обращение к силе осколков тянуло из меня жизненные силы, и за это простенькое колдовство я расплачивался собственными днями и неделями? Или каждый раз трансформируя свое тело или предметы, я приближал возвращение Пустоты?