— Мне надо было немного размяться… — попытался оправдаться я, отводя Витати чуть в сторону, пока Тати с огромным любопытством рассматривал стену шатра, найдя ее крайне занимательной, — а почему не в Главном Шатре?

— Там сейчас не протолкнуться, — прошипела Витати. — Отец пришел поговорить, с нами обоими.

— Нам требуется мощное колдовство, — не дожидаясь, начал Тати. — Как то, которым ты в поле чуть не убил мою дочь…

В словах Великого Шаза чувствовалась издевка, но тут мне крыть было нечем.

— Не думаю, что пылающие глыбы нам как-то помогут, — ответил я, поворачиваясь к мужчине.

— Отчего же? — удивился Тати.

— Предводительница, новый командующий, — подала голос Витати. — Рей сказал, что раньше сталкивался с ней. Она магичка.

— И очень сильная, — сказал я.

— У нас есть винефики, чтобы справиться с любыми магами, — высокомерно ответил Тати, кладя руку на кинжал.

Как же с ними тяжело!

— С этой колдуньей в прямом бою мы не справимся, даже если бы она была в гордом одиночестве, без армии, — терпеливо ответил я, хотя отец Витати меня сильно раздражал, — и под «мы» я имею в виду меня, Витати и обоих братьев-близнецов.

Брови Великого Шаза взлетели в изумлении, но довольно быстро он взял себя в руки.

— Я уверен, что она будет прикрывать армию от любого колдовства, — продолжил я. — Так что…

— Мы обязаны принять этот бой! Ради Келанда и народа Степи! Ради чести клана! — воскликнул Великий Шаз. — Мне все равно, что там за магичка появилась у гохринвийских свинопасов! Мы дадим им бой и разобьем! Или пустим столько крови, что до Френина они доползут только на коленях!

Дальнейший разговор потерял всякий смысл. Я видел, как остекленели глаза Тати, как их затянуло гневом и высокомерием. Что бы я сейчас не сказал — он воспримет это в штыки, просто не будет слушать.

— Я приму участие в битве, — склонил я голову, — как и любой член клана.

— Это я и хотел от тебя услышать, чужак, — едва не выплюнул Тати. — Завтра в полдень мы выступаем, приготовьтесь.

И мигом — вылетел из шатра.

Я проводил келандского военачальника взглядом, а потом перевел глаза на Витати. Она злилась. За то, что я не пришел вовремя и за то, что не смог найти для ее отца правильных слов.

Это привело меня в такое раздражение, что я только дернул плечом и молча положил саблю на сундук с вещами — к оружию винефика.

— Магия крови, — коротко бросил я через плечо.

— Что?

— Магия крови. Я сделаю разлом. Это должно остановить Геору. И уничтожить армию, — повторил я, стараясь побороть раздражение.

Витати ничего не ответила. Только подошла и положила пальцы на мое плечо. И было в этом движении что-то такое… важное. Я чувствовал тревогу, искреннюю тревогу, что исходила от винефика.

— Ты же сможешь закрыть разлом, как тогда, на корабле?

— То был просто портал, Рей, — сказала винефик, выходя вперед и с беспокойством заглядывая мне в лицо. — И его колдовал Осиор, искусный маг и опытный воин. Как последнее средство. Ты же предлагаешь…

— Это будет не портал призыва. Это будет именно разлом, катастрофа, — упрямо повторил я. — Любой Ужас эта Геора сотрет, и даже не поморщится. Но если под землю уйдет все войско, а им на смену попрут демоны бездны…

— Мы все погибнем.

— Не погибнем, если ты поможешь мне закрыть разлом, когда все будет кончено, когда Геора, поджав хвост, сбежит. Поможешь своей руной. И своей Пустотой.

Я положил руку на грудь Витати, туда, где у меня находились осколки камня рун.

Витати накрыла мою ладонь своей и, крепко сжав пальцы, посмотрела мне в глаза. В ее взгляде я увидел слишком многое: тревогу, страх, сомнения, целую бурю эмоций, что сейчас разрывали ей сердце. Ледяная броня винефика дала трещину, я это чувствовал. Та холодная сила, что позволяла ей выживать, как бы плохо все не было, сейчас ушла. Она стояла, морально обнаженная и совершенно беззащитная, чтобы я понял, чтобы я почувствовал то же, что и она.

Сердце пропустило удар. Я положил вторую руку на ее талию и привлек к себе. Мягко, но уверенно. Сейчас, как никогда, мы были нужны друг другу, в нашу последнюю мирную ночь.

— Вы сошли с ума! — проревел Гатис.

— Тише, альрафи! — прошипела Витати.

— Не затыкай мне рот! Вы точно потеряли всякий рассудок! — продолжал возмущаться мужчина.

Гатис нервно прошелся по своему шатру, бросил на нас пару злобных взглядов, но шагать не перестал — все так же метался из конца в конец, от стены к стене, словно зверь в клетке.

— Так, а теперь, еще раз. Вы двое, хотите начертить на земле огромную магическую печать, которая отправит в бездну все вражеское войско? — уточнил Гатис.

— Ну, сама печать будет небольшой, футов пять… — начал я. — А вот внешний контур да, наверное, с лигу в поперечнике…

Гатис только выкатил глаза, запыхтел, и опять заметался по шатру.

— Это единственный шанс занять эту колдунью и прогнать ее с поля боя. Иначе клан обречен…

— Это я уже понял! Я одного не понимаю, как ты приведешь в действие всю эту… Мерзость!

— Смотрите, альрафи, в печатях есть два контура…

— Можешь мне не объяснять! — резко поднял руку Гатис, затыкая мне рот. — Мы кочевники, но не дикари! И прекрасно знаем, как вы, печатники, извращаетесь над силой природы! Но еще я знаю, что должна быть соблюдена пропорция внутреннего и внешнего кольца! Они всегда примерно соотносительных размеров!

— В этом и задумка, — вмешалась Витати. — Мы не сможем прорваться через строй, чтобы активировать печать, так что она изначально будет с дефектом.

— Печати Призыва крайне мощны и нестабильны, требуют очень мощных контуров, — продолжил я вслед за женой, — а если допустить ошибку…

— Появится разлом в плоти мира, — закончил альрафи.

— А это нам и нужно.

Гатис остановился и еще раз посмотрел на меня и дочь Шаза, будто бы пытаясь проснуться.

— И вы потом сможете закрыть этот разлом?

Мы с Витати переглянулись.

— Сможем, — сказала винефик, — если нам не будут мешать.

— Это какое-то безумие… — пробормотал Гатис, — духи предков, за что мне все это…

— Мы пришли к вам, альрафи, потому что мой отец слишком горд и зол на меня, чтобы принять такой рисковый план. Он приходил вчера, и из этого визита не вышло ничего дельного… Поэтому мы решили обратиться к вам. Вы опытный военачальник, правая рука отца. Вы как никто должны понимать, что клан Тати обречен, даже если исключить присутствие этой колдуньи. А с ней — от нас не останется даже воспоминания.

Я давно заметил, что в родных степях Витати стала более эмоциональна и многословна, но длиннее тирады я от нее слышал только во времена, когда она отчитывала Отавию за ее капризы и беспомощность, когда мы трое бежали из Шамограда на юг.

В груди неприятно кольнуло, на ухо шепнуло «предатель», но я только отмахнулся от гласа совести. Возможно, сегодня я умру. И если так и произойдет, то мне не стоит жалеть о том, куда привел меня мой путь.

— Я не могу… — начал альрафи, но нарвался сначала на взгляд Витати, а потом — на мой.

— Мы или попробуем избавиться от их командира, и тогда будет хоть какой-то шанс, или мы сейчас же отправимся на север. Потому что прямое столкновение с ней — верная смерть, — ответил я.

Гатис посмотрел на Витати, которая стояла со мной плечом к плечу, и понял, что я не шучу. Девушка на самом деле была готова предать родню во второй раз, только чтобы не принимать участие в массовом самоубийстве и не наблюдать, как гибнет весь клан из-за упрямства ее отца.

— Если вы хотите это устроить, то вам нужно поторопиться.

— Место сражения уже выбрано? — спросила Витати.

Гатис только коротко кивнул. Совет командиров уже выбрал место, где даст бой гохринвийцам.

— Нам надо оказаться там как можно скорее, — сказала девушка.

— Я дам сопровождение. Из своих личных бойцов, — сказал альрафи. — Они помогут добраться, да и вообще…