Я уважала выбор брата, но сейчас была зла на него.

Папенька усмехнулся, глядя на меня. Коренастый и усатый, но без всякого пуза, живенький такой, и с кучей морщин на лице. Седина покрыла полголовы. Ему сейчас всего сорок четыре. Это произошло после смерти мамы. Я сжала ее кулон на груди. Никогда его не снимала. Мама сказала в нем есть сила, которая всегда сохранит меня и моих близких, что бы ни случилось, какая бы ни пришла беда.

Потом папенька снова сетовал на то, что мои друзья — коты, а не парни. Что мне недавно исполнилось двадцать два, и пора бы подумать о том, чтобы выйти замуж. Ну, рано мне еще!

Потом взяла с прилавка непокрытые лаком приборы, посуду, непокрашенные игрушки, сложила все в передник и, перенеся на стол, уселась за ним все это покрывать и раскрашивать.

Немного помолчала, потом посмотрела на Линдо. Тот, свернувшись в клубок, дремал.

— Эй, Линдо, — шепнула ему я, пока папенька был занят во внутренней мастерской, — Ты спишь?

Тот не отозвался.

— Спишь? — громче шепнула.

Недовольно мявкнул.

Я приподняла бровь, глядя на него и негромко сказала, чтоб папа не услышал:

— Мне сегодня приснился страшный сон. Что все небо заполонили тучи. И человек в черном на вороном коне пришел в наш город, чтобы его сжечь. Представляешь?

Я немного помолчала, занятая работой и раздосадованная тем, что Линдо мне не ответил. Потом стало как-то темнеть, хотя я знала, что за окном совсем недавно наступил полдень. Я выглянула в окно и увидела тучи, собирающиеся на небе.

— Лисий хвост… — протянула я.

Потом послышался шум с улиц и голоса многих людей. Там началось какое-то движение. Я вскочила со стула, оставив недокрашенного соловья, и громко сказала:

— Папенька, там на улице что-то происходит! Я побегу, посмотрю!

— Что? Что происходит? — рассеянно переспросил папа. Любопытство было сильнее, поэтому я не осталась повторять снова, что сказала, только крикнула:

— Посмотрю, что там, и приду назад! — я почти выскочила на улицу. — Линдо! — строго я окликнула кота, — Следи за лавкой!

На улице было так темно, будто наступили сумерки.

— Что же это такое… — прошептала я и, откинув назад длинные рыжие волосы, побежала туда, куда шли все люди, — к воротам города.

«Неужели мой сон сбудется?» — не знаю, что было сильнее во мне в тот момент, страх или любопытство. Я хотела скорей увидеть, что случилось.

Я прибежала, пытаясь пробиться сквозь собравшуюся толпу.

— Виктория, а ты куда? — знакомый голос. Это один из председателей Совета, такой пузатый мужик, вечно с трубкой во рту. Они часто пили с папенькой пиво в баре, пока я готовила дома ужин или гуляла с подружками.

— Хочу посмотреть, что там такое! Кто там пришел?

— Какие-то страшилища.

— В смысле? Что вы такое говорите!

— Сто-ой, — он отпихнул меня назад в толпу волосатой рукой и пыхнув мне в лицо табачным дымом, сказал. — Нечего там девушке делать. Сейчас мы с этими страшилищами все по-мужски сами решим.

— Драться будете?!

— Будем и драться! Сами воевали, и этих положим. Вот в тысяча шестьсот восемьдесят девятом…

Мне было скучно это слушать. Я хотела узнать, в чем там дело и потихоньку смылась в другую сторону толпы от Энкера, как меня внезапно словно шарахнуло чем-то по голове, потому что раздался вой громогласной трубы, и мужской голос сообщил:

— Мы — сумрачные эльфы Западных Земель — пришли сделать Акстер частью своих владений, владений короля темных Эльфов Теодора Лаэриса! Вы должны будете платить нам дань, а если не будет уплачено, мы заберём силой. Королевство его Темнейшества должно расширяться вдоль и вширь! Склонитесь перед ним, и признайте власть сумрака над собой, дневные твари!

Ну, я сейчас скажу пару слов этому гонцу-послу. Хотя вон наши мужчины уже зашевелились, и все против, женщины уводят детей, а в глазах тоже решительность. Мы непокорный народ, и не сдадимся каким-то темным эльфам! Интересно, где прячется этот самый король?! Меня прямо распирало от гнева. Так как людей в городе у нас много, то и толпа у ворот стояла большая. Мне пришлось использовать свои способности, чтобы пробраться к стоянке остроухих.

Я вынула из кармана заветный кулон и надела его на шею. Обернулась рыжей лисой — самой обыкновенной лесной лисицей и пробралась между ног людей к воротам, после чего нагнулась, сняла кулон, приняла снова женский облик, и появилась перед полком воинов в черных латах, восседающих на черных конях. Лисий хвост, как дрожат коленки! Но я все равно выступила вперед и сказала:

— Кого вы назвали дневными тварями! Кто тут Теодор Лаэрис? — сверкнув глазами, я оглядела остроухих. Все такие красавцы, с тонкими и мужественными чертами лица. Но гордиться своей красотой нечего, если жестоки.

Ближайший всадник спрыгнул с коня и приставил нож к моей шее. Я сглотнула, уставившись на него. Такого я не ожидала.

— Тори! — голос отца.

Я не могла обернуться. Только смотрела из-под ресниц на воина.

— Как ты посмела так дерзить, девчонка? Ты умрешь! — он замахнулся мечом, я зажмурилась и крикнула:

— Разве он не трус, раз не вышел сам к людям?! Разве он не трус, если прячется за спинами своих воинов?!

Раз все равно помирать, скажу.

— ТОРИ!

Через секунду моей жизни и моему дерзкому языку пришел бы конец, если бы через две секунды я не открыла глаза и не увидела, что руку эльфа остановила рука в черной перчатке другого всадника, в шлеме. Я видела концы его длинных черных волос, и еще на его плечах был не черный, а багровый плащ, в отличие от остальных.

— Убери меч, — негромким и низким голосом проговорил он, — Я решаю, кто умрет. Пусть живет. — его лицо в непроницаемом шлеме обратилось ко мне, и мне стоило усилий не вздрогнуть. Меч от моей шеи убрали. Я облегченно выдохнула.

Первый остроухий без шлема отступил назад, слегка наклонив голову, и повинуясь другому в плаще.

— Вы — непокорный народ. И эта женщина такая же. — заговорил тот, кто отвел от меня смерть. — Я милостив к людям, но, если не склонитесь передо мной, я уничтожу этот город, и вам будет негде жить и нечего творить и продавать. Если я уничтожу ваши дома, вам будет нечего дать торговцам, переправляющим ваш товар через широкую реку Авру, — он простер руку в сторону большой полноводной реки, которая разделяла два города — наш, Акстер, и второй, Миргород.

Черные тучи простерлись до самого горизонта.

— Он горит! Его сожгли! — послышался голос со стороны. Я взглянула в сторону и увидела, как к нам бегут какие-то люди.

Показался и старейшина — седой высокий старик, Ренигаст Акстрийский. Он был главным председателем Совета. А еще тоже маг, как и Линдо. Правда, гораздо лучший маг, чем он. Ренигаст знал о моих снах, и обучал магии мою маму. Я не пошла к нему на обучение, мне казалось это скучным. Он посмотрел на меня своими белесыми глазами, и мне стало не по себе. Иногда мне казалось, что он знает обо всем и читает мысли людей. Часто от этого становится жутко.

— Захватчики сожгли Миргород! — я ошарашенно смотрела на часть толпы, которая рванула в сторону Авры, чтобы посмотреть на то, что произошло. Старейшина не сдвинулся с места, как и большая часть людей. Я пошла за всеми к реке и уже на полпути почувствовала запах гари и увидела дым. Я закрыла рот рукой, а перед моими глазами полыхал огнем город, который был в два раза больше нашего. Крики, шум, плач.

Я остолбенела, глядя на это. Самое ужасное было то, что там был Виктор, он строил с другими ребятами какое-то важное здание, я не вдавалась в подробности.

— Виктор! — я крикнула и рванула вперед, но меня схватили сзади, я вырывалась, но держали крепко. Я обернулась и увидела отца.

— Папенька… — глухо сказала я. — Он мог…

Папа покачал головой.

— Не знаю, Лисонька. Виктор — паренек прыткий, мог и убежать. А мог и…

— Папа. — я вытерла набежавшие слезы одним движением пальцев и убрала его руку. — Ты же идешь на заседание Совета?