Удовлетворенная написанным, я заклеила конверт. Затем отдала его Эмили, чтобы она приложила его в подарку. Я нисколько не сомневалась, что новость о ребенке не станет новостью для Ровейны. Ричард уже поехал к ней, а значит наверняка об этом расскажет.

Затем я принялась с особым тщанием выбирать наряд и украшения для сегодняшнего вечера. Ведь это был день рождения Ричарда, к тому же отмечаться он будет у его матери — особы властной, аристократичной и капризной. Поэтому выглядеть мне надо было на все сто или лучше двести процентов.

К счастью, украденные украшения уже вернулись ко мне, поэтому я с особым удовольствием надела бриллиантовые серьги бабушки Ричарда. Я успела изрядно к ним привязаться, к тому же они были неброскими и подходили ко всему. А платье я выбрала золотого оттенка, чтобы на этот раз сиять, а не чахнуть бледной лилией на диване в углу.

Сверху на золотое платье я надела то самое украшение, которое Ричард подарил мне после «первой брачной ночи». Как оказалось, оно вполне подходило для ношения и поверх одежды и прекрасно смотрелось при этом. Сегодня я была ослепительна в прямом смысле слова.

Как всегда у Ровейны было полно народу. Но когда я вошла, взгляды всех присутствующих обратились ко мне. И Ричард был там — он стоял в углу, беседуя с матерью и каким-то дамами. Едва он посмотрел в мою сторону, как застыл, как громом пораженный. Мне казалось, даже смолкла музыка.

Я не понимала, почему все смотрят на меня и шепчутся. Я хоть и выглядела вызывающе, но ведь не голая же вошла в самом деле. Однако господа смотрели на меня сальными глазами, а дамы... Дамы сконфуженно прятались за веерами, улыбались и что-то шептали друг другу на ухо.

Когда я шла по направлению к Ровейне и Ричарду, толпа расступалась передо мной, охая и ахая. Ричард подошел ко мне, красный от смущения и схватил за рукав.

Ты чего? - возмущенно высвободилась я — Больно же!

Ты зачем его надела? - процедил он сквозь зубы.

Что? - не поняла я его вопроса — Ты о чем вообще?

О цепях вожделения, конечно же — все также холодно цедил он сквозь зубы.

О чем? - я порядком растерялась — Ах, ты об этом?

Я приподняла золотые цепочки, бряцавшие на мне, и вопросительно посмотрела на него. Он кивнул.

Так это же, - от возмущения у меня пересохло горло — это ведь подарок после первой брачной ночи, ты сам говорил.

Ричард молчал, но глаза его пламенели адским огнем. Он провел меня мимо матери и заставил усесться на диван в укромной нише. Я смотрела на него снизу вверх, чуть не плача.

Он немного смягчился. Присел рядом и принялся успокаивать.

Понимаешь, это украшение — начал он наконец — оно, как бы тебе сказать, неоднозначное. Цепи вожделения не носят в обществе. Это все равно, если бы ты вышла в свет с закапанной кровью простыней, демонстрирующей, что ты девственница. Это интимный подарок, только двое должны знать об этом. Женщина надевает цепи только для своего мужчины, поэтому они так и называются.

Я сидела ни жива, ни мертва. Вот это я опозорилась.

Так почему ты, черт побери, мне не сказал об этом раньше? — принялась я срывать с себя золотые цепочки — почему?! Откуда я могу знать все эти ваши чертовы нюансы?

Тише! - Ричард приложил палец к губам.

Но я уже разошлась, и вскоре все цепи были сорваны. Золотые звенья с уцелевшими бриллиантиками раскатились по полу. Кто-то из гостей, стоявших неподалеку, даже пару раз нагнулся, чтобы подобрать валявшиеся под ногами драгоценности.

Я плакала. Какое унижение!

Ричард похлопал меня рукой по плечу. Казалось, ему вовсе не было жаль дорогого украшения, безвозвратно потерянного. Я посмотрела на него и не поверила своим глазам. Лицо мужа сияло белозубой улыбкой.

Зато теперь все знают, что наш брак настоящий — весело произнес он и подал мне руку — ведь цепи рабынь дарятся только самым искусным любовницам, способным доставить самое изысканное наслаждение.

Я посмотрела на него, скорчив рожу. Но хоть глаза его уже весело смеялись, говорил он необычайно серьезно.

Ричард подвел меня к матери, и мы поздоровались. Дипломатичная Ровейна предпочла не заострять внимание на недавнем инциденте, за что я ей была очень благодарна. И даже пожалела, что не слишком старалась накануне с выбором подарка.

Но самое главное было впереди, когда Ровейна принялась разворачивать подарки. Она и в самом деле получила их немало.

Когда очередь дошла до моего свертка с малахитовым подсвечником, я с замиранием сердца ждала ее реакции. Ровейна поднесла к глазам открытку и прочла ее про себя. Потом, видимо не поверив своим глазам, прочла еще раз.

Затем охнув, опустилась на диван.

Воды, воды! - жалобно простонала она.

Что ты там написала? - накинулся на меня Ричард.

Ничего — повела я плечами — только то, что скоро она станет бабушкой.

У Ричарда упала челюсть.

Ты что, ей еще не сказал? - я была вне себя от негодования — ведь ты же сегодня целый день здесь торчишь! Неужели не было времени?

Да я и не собирался пока говорить — произнес он немного виновато — мало еще времени прошло, рано.

Рано! — передразнила я его — Иди вот теперь, успокаивай мамочку.

Он послушно пошел к Ровейне и уселся рядом, взяв ее руку. Та была очень бледна и смотрела на него изумленно. Окружающие не понимали в чем дело и перешептывались, высказывая всяческие версии разной степени испорченности. Наконец одна из дам догадалась подобрать упавшую на пол открытку и прочесть ее вслух.

А через пять минут все окружающие уже бросились поздравлять нас с первенцем, а Ровейну с будущим внуком. Все, казалось, пришли в абсолютный восторг. И я с удовлетворением заметила, что инцидент с цепями вожделения благополучно забыт, смытый новостью куда круче.

Наконец Ровейна, оправившись от изумления, обняла Ричарда и уткнулась лицом ему в плечо. Она плакала. Затем она поманила меня.

Я подошла и Ровейна взяла мою руку с свою, с чувством глядя на меня. Затем сняла с пальца драгоценный перстень с огромным тяжелым изумрудом и надела его мне на палец.

Это тебе, детка — произнесла она, утирая слезы с глаз — это родовой перстень Стейнов, его носят по женской линии. И ты должна подарить его своей дочери или сыну, когда те будут ждать наследника. Поняла?