Был здесь в том числе и Ильфорте Брандт, который смеялся над чем-то, разговаривая с красивой черноволосой женщиной. Они как раз и стояли за высоким столиком, Ильфорте шебуршал бумагами, обсуждая рабочие вопросы, а женщина — ее звали Элизабет — внимательно слушала, что-то отвечала и неспешно попивала горячий чай.

Вот к этим двоим как раз и направился генерал.

— Прохлаждаетесь, мистер Брандт? — жеманно улыбнулся Томсон, приблизившись к Ильфорте, чьи длинные белые волосы были по обыкновению распущены и красиво поблескивали в свете вечерних фонарей.

— Скорее — согреваюсь, — хмыкнул Ильфорте, салютуя кружкой с напитком, от которого шел ароматный пар. — Сегодня впервые за долгое время выдался относительно теплый и, хвала Пресвятой Мелии, не дождливый вечер, грех такой упускать.

Генерал остановился в шаге от коллеги и так резко стукнул тростью, что та аж немного вошла в землю с противным чавкающим звуком.

— Празднуете побег Лорелей, да? Радуетесь тому, как ловко обвели меня вокруг пальца?

Томсон очень старался говорить спокойно и всячески показывать свое безразличие ко всему происходящему, но его выдавали играющие на скулах желваки. И сухопарые руки, с силой сжимающие массивный набалдашник трости.

Ильфорте, в отличие от генерала, действительно выглядел совершенно спокойным. Если он и нервничал или злился, это невозможно было понять по его невозмутимому выражению лица. Он окинул генерала безразличным взглядом и вновь вернулся к своим бумагам.

— С чего вы взяли, что это я обвел вас вокруг пальца, Томсон?

— Мои люди не нашли доказательств, но я уверен, что это ваших рук дело.

— Прям лично моих? Любопытно, — Ильфорте с шумом сделал большой глоток из горячей кружки. — Видите ли, Томсон, я сегодня почти весь день в инквизиции вообще отсутствовал, так как проторчал под чудесными проливными дождями, разбираясь сначала со смерчами, а потом — с их последствиями. И вы, кстати, прекрасно это знаете. Так что, увы, своими ручками вывести Лорелей из темницы я не сумел бы при всем своем желании.

— Не придирайтесь к словам, — огрызнулся Мэколбери, начиная откровенно раздражаться. — Под «вашими руками» я имею в виду фортеминов. Они все подчиняются вам, это всем известно.

— Ну разумеется, подчиняются, — фыркнул Ильфорте. — Я же не абы кто, а Наставник академии Армариллис. И в рамках задач академии мне подчиняется каждый ее выпускник. В рамках задач академии — я подчеркиваю это.

— Ваши подопечные всё больше и больше проникают в Штаб и не только, и выходят уже далеко за рамки вашей академии.

— И, как вы можете видеть, это приносит отличные результаты, иначе Форланд сегодня точно смыло бы, — усмехнулся Ильфорте. — А так, ничего, вот даже можем насладиться редким спокойным вечером… Не желаете ли чаю с мятой, Томсон? Успокаивает, знаете ли. Мне кажется, он пойдет на пользу вашей нервной системе.

Ильфорте говорил очень спокойным голосом, но глаза генерала яростно сощурились при этих словах.

— Вам не кажется, что вы регулярно пытаетесь выстаивть меня нервным идиотом перед моими подчиненными, мистер Брандт?

— Разве?

— Да. И настала пора избавиться от вашего господства в инквизиции и давления на нас. Инквизиция слишком долго подчинялась вам.

— Подчинялась? Моего господства? — Ильфорте изящно выгнул одну бровь. — Томсон, вы перегрелись на солнышке с непривычки после бесконечных проливных дождей? Инквизиция не подчиняется академии Армариллис и не пляшет под дудку фортеминов. Мы вообще-то сотрудничаем, если вы не заметили за все эти годы, — хмыкнул Ильфорте. — Так как у нас стоят одни глобальные цели — защита страны от темных сил. Только методы обучения и исполнения приказов разные, в силу разных магических способностей, разного происхождения. Ну и масштабы у нас различаются. Инквизиция занята преимущественно делами Форланда и соседних стран, тогда как Армариллис приглядывает за всеми соседними мирами сразу. Но это ни в коем случае не умаляет трудов инквизиции. Форланду нужен твердый защитный оплот, и с этой ролью Генеральный Штаб справляется прекрасно. Так о каком подчинении идет речь, Томсон?

— Фортемины никогда не будут подчиняться мне, пока у их Наставника развязаны руки, — напевно произнес Томсон.

— Что вы хотите этим сказать, генерал? — устало вздохнул Ильфорте.

— Я хочу сказать, что вы арестованы, мистер Брандт, — зычным голосом произнес Мэколбери.

— Кто? Я? — Ильфорте так удивился и развеселился, что даже не стал сопротивляться, когда генерал подошел к нему вплотную и быстро защелкнул на запястьях антимагические наручники.

Элизабет, стоящая рядом, тихонько охнула и сунула руку в карман, крепко сжав там в руке сигнальный связной медальон для связи с кем-то.

Ильфорте, однако, выглядел расслабленным и не торопился нервничать и психовать. Уголки его губ подрагивали в едва сдерживаемой улыбке. Он уставился на генерала со странным выражением лица в ожидании дальнейших его слов и действий.

Так смотрят на унылого актера, который плохо справляется со своей ролью, но играет так смешно, что не хочется быстро смахивать его в сторону, а очень интересно, какая у него там будет следующая реплика в этой очумительной истории?..

— С этого дня не инквизиция подчиняется фортеминам, а фортемины подчиняются инквизиции, — громогласно произнес генерал важным таким тоном, обведя взглядом притихших посетителей кафе. — Так будет правильно. Так будет верно. Инквизиция избавится от вашего гнёта и вздохнет полной грудью. Весь Форланд скажет мне спасибо! А вы — знайте свое место!

И уставился на Ильфорте с видом победителя.

На лужайке повисла звенящая тишина, было слишно лишь шум бурной реки Быстротечной. Все посетители кафе смотрели только на Ильфорте и генерала, не смея издать ни звука.

Элизабет тоже молчала. Она вытаращилась на генерала дикими глазами и в смятении перевела взгляд на Ильфорте, мол, что делать?

Ильфорте и сам какое-то время молча смотрел то на генерала, то на антимагические наручники, недоуменно вскинув брови. Он молчал, и все вокруг молчали, ожидая какой-то реакции от Ильфорте Брандта, который, вообще-то, входил в Верховный Совет Инквизиции, а теперь вот что… арестовали? Серьезно? И как же теперь?..

— Пройдемте со мной, мистер Брандт, — властным голосом произнес генерал. — Я, так уж и быть, окажу вам честь и самолично проведу вас в темницу.

Он явно наслаждался моментом своего триумфа. Тем потрясением, которое произвел сейчас на всех инквизиторов, сидящих за столиками и обеспокоенно переглядывающимися друг с другом.

Ильфорте посмотрел на генерала, как на идиота.

А потом в голос расхохотался, запрокинув голову.

Хохотал Ильфорте искренне, открыто так. Это был не нервный смех заключенного под стражу, а неудержимый хохот человека, услышавшего отличную шутку. Он смеялся так громко и долго, что, кажется, генерал начал чувствовать себя неуютно. Во всяком случае, улыбка его потускнела, стала более напряженной. Клоян, стоявший с Рокандом и другими инквизиторами чуть позади генерала, нервно переступил с ноги на ногу, подозрительно поглядывая на хохочущего Ильфорте.

— Я сказал что-то смешное, мистер Брандт? — холодно произнес Мэколбери, не выдержав затянувшейся сцены гомерического хохота.

— Томсон… Вы фееричный кретин, — сквозь смех простонал Ильфорте. — Арестовать… Меня! О боги…

— Боги вам не помогут. И вообще никто не поможет. Наручники антимагические, из особой зачарованной стали, они способны сдержать любого верховного мага, — продолжал генерал под аккомпанемент неумолкающего хохота Ильфорте, который уже перерос в откровенный ржач. — Да что же вас так веселит, мистер Брандт?

В голосе генерала послышалось явное раздражение.

— Да так, одна сущая мелочь… Видите ли, Томсон… Вы не учитываете одну вроде как маленькую, но очень важную вещь…

— Это какую же? — снисходительно усмехнулся Мэколбери.

— Вы не учитываете нас, — раздался холодный голос сбоку от Томсона.