— Но что произошло?
Алтай пожал плечами.
— Говорят, это всё из-за коряг, — вставил призрак, шуршащий бумагами у стола.
— От всего мегаполиса осталась только арматура да какая-то шайка разбойников, — добавила со вздохом девушка-гончая, сидящая с книгой в кресле напротив.
— Это те самые фантомы, — сказал Орфин. — У них теперь бар, они бадяжат мнему.
— Серьезно? — удивился Алтай.
— Ага. А церковь? — спросил Орфин. — Ну, этот Приют Искателей.
— Это новообразование. Разрослись на руинах, — Алтай помолчал и добавил после паузы: — В Пурге такое сплошь и рядом. Ежедневный апокалипсис.
На этой печальной ноте разговор свернул к более насущному вопросу, — каким путем лучше покидать Москву и куда лететь дальше. В этой беседе Орфин уже не участвовал.
В салон дирижабля зашла Анестезия, и один из инженеров поднялся ей навстречу. Они сосредоточенно пожали руки: ловчая передавала добычу, которую предстояло преобразовать в топливо. Когда выяснилось, что оно делается из мнемы, Орфин уже не удивился, лишь хмыкнул. Чтоб кочевники как можно скорей смогли улететь, Набат и Настя почти без передыху охотились на память живых.
— Как успехи? — спросил Алтай.
— Сегодня было плотно. Если следующая вылазка выйдет такой же удачной, то этого хватит, — ловчая устало улыбнулась.
Орфин отошел от стеллажа, где просматривал обложки, и направился к ней.
— Можно будет завтра поохотиться с тобой?
Настя уставилась так, будто он предложил сигануть в бездну или раздеться. Он немного смутился, но он отступил.
— Я тоже зрячий, как Набат — почему нет?
— Это сложная синергия.
— Да, но… я хочу хотя бы попробовать.
Настя бросила затравленный взгляд на остальных кочевников в салоне, как будто в надежде, что они станут отговаривать Орфина. Но все лишь с любопытством наблюдали за этой сценой.
— Ладно, если на кладбище есть беспечные…
По приставному мостику они вдвоем вышли из корабля на остров, в доки. Там Орфин заглянул в Бытое и осмотрелся. Под «беспечными» кочевница имела в виду живых людей. Это слово всякий раз слегка царапало Орфина, было в нем что-то обреченное, но он не протестовал.
Он указал за спину ловчей.
— Вон там пара человек.
Они направились к живым.
— Ты не боишься меня?
— После гарпии? Не очень.
— Нравятся опасные женщины? — насмешливо уточнила она. Затем вздохнула, настраиваясь на нужный лад. — Ладно, для начала просто покажи мне Бытое, — сказала она. Тихий бархатный голос в ночи. — Впусти меня, дай увидеть твоими глазами.
Он погрузился в Бытое. По ту сторону завесы на ночном кладбище целовалась парочка подростков. Медленно протянув руку к Насте и безмолвно приглашая ее «войти», Орфин ощутил почти романтическое волнение. Прикосновение отдалось гулом в затылке и покачнуло весь мир перед глазами. Орфин непроизвольно отдернул ладонь и целиком вернулся в Пургу.
Партнерша не выглядела ни удивленной, ни расстроенной. Скорее даже наоборот — как человек, чьи опасения подтвердились, и он втайне рад, что не ошибся.
— Ну, никто же не ожидал, что получился с первого раза, — попытался отшутиться Орфин и снова поднял руку в легкой нерешительности.
Настя покачала головой.
— Ты не доверяешь мне. Это нормально.
— Дело не в этом.
— У нас еще будет время, Орфин. Не торопи события.
Она по-матерински улыбнулась ему и кивнула на прощанье. Он, нахмурившись, проводил ее взглядом. Она так уверена, что все вокруг боятся ее из-за таланта ловчей… Кочевники, и правда, расступаются, стоит ей подойти. Но всё ли так просто?
Он задержался у лодок, в задумчивости ковыряя мыском ботинка прорастающий цепень. Мысли причудливо вальсировали в голове, почти не цепляясь одна за другую.
Когда Настя коснулась его, этот психический толчок напомнил некий иной контакт. Сходное чувство было, когда он провалился в видение несчастного картежника. Странно.
Интересно, если б на месте ловчей была Рита, он бы смог не отдернуть руку? Какая разница, ведь Риты не существует, есть только Тис. А эта сука…
Он не успел додумать мысль. В небе с разных сторон послышались характерные звуки — бродяги рассекали ткань пурги. Память вспороли возгласы, с которыми фантомы атаковали Приют, хотя сейчас никто не вопил и не хохотал. Орфин инстинктивно пригнулся По небу между сгустками тумана скользили расплывчатые пары фигур. Он настороженно вглядывался, пока не распознал на чужаках узнаваемое сочетание белого с золотом. Чертовы церковники! Дыхание перехватило. Он застыл, прячась среди лодок и борясь с внезапной паникой.
Дюжина гончих в атласных накидках и воинов с золотыми пиками приземлились на дальней части острова. Смотрелись они как целый взвод.
До Орфина донеслись обрывки их разговора с кочевниками. В основном говорил посланник Приюта.
— …слывете мудрецами… совет и особый взгляд… щедро оплатим…
— Это все сказки, — громко и насмешливо ответил Набат. — О, какая жалость! Вы проделали такой путь, и все зря!
— Вы бережете свои знания, это понятно. Но поверьте: наша цель благая и общая. И вам, и нам досаждают треклятая ведьма и ее орлица, не так ли?
Несколько реплик потонули в гуле ветра. Потом снова послышался голос миссионера, нарочито удивленный:
— Как, вы не знаете? Именно она распространяет по островам семя дьявольского цепня. В каждом древе сидит частичка ее черной души. Ее глаза и уши по всему некропилагу. Я вижу, что вы тщательно избавляетесь от цепня, и это правильно. Но если не бороться с первопричиной, то скоро эта зараза охватит весь город и перекинется на другие.
Налетела метель, и часть переговоров потонула в ней. Когда ветер снова стих, миссионер Приюта успел вернуться к своему изначальному требованию.
— Мой патрон абсолютно убежден, что среди вас есть опытный страстогляд, который сумеет помочь нам. Я прошу его отправиться с нами, либо мы пригласим вас всех погостить в Приюте Искателей, чтоб отец настоятель смог сам пообщаться с каждым.
— Это угроза?
— Нет, что вы. Просто выбор, который мы вам предлагаем. Отдайте нам одного страстогляда или идите с нами все.
Орфин закрыл глаза. Слова эхом отдавались в его голове, с каждым разом становясь всё более реальными. "Отдайте одного зрячего". В чем тут сомневаться?.. Это не предательство, а голая рациональность. Они просто хотят улететь из некропилага, и он — просто их билет отсюда.
Но Приют… Одна мысль о возвращении туда — и скручивало желудок.
Внизу на цепях, выкованных из пурги — из частиц, которые когда-то давно были чьими-то душами — покачивались лодки, тоже сотканные из мертвецов. Это мир безудержного каннибализма. Нужно быть последним дураком, чтоб ожидать здесь человеческого отношения. Хочешь выжить — прогрызи свой путь через чужие души.
Есть только один выход — сбежать. Для этого в лодку нужно перекачать топлива. Это задержит здесь кочевников, но не надолго. Какая разница, если их схватят ублюдки из Приюта!
«И вот вопрос: куда ты собрался? Опять искать Риту? О, дружище, ты же не всерьез… Или вернешься к Асфодели?
Все что угодно, лишь бы не церковники. Это понятно. Но представь, просто на секунду представь: что, если Алтай вступится за тебя? Что, если в эту самую секунду он тебя защищает? И вдруг каким-то чудом кочевники выторгуют время и сумеют сбежать, вместе с тобой? Подумай, от какого шанса ты отказываешься. Он не велик, но это единственная надежда на нормальное будущее. И ты просто вышвырнешь этот шанс, предав их?»
Ему вспомнилась клятва, данная неделю назад, когда он упрашивал общину позволить ему остаться. Черт…
Лодка висела перед ним, руки оттягивала канистра с топливом. Два образа мысли мерцали в сознании, сменяя друг друга, как картинки в тауматропе. В одну секунду побег на лодке казался золотой возможностью, которую упустит только последний осёл. В следующую — этот же побег виделся мелочным и бессмысленным предательством.
Правда где-то посередине.
