— Ты никуда в этом не пойдёшь, — раздался его рассерженный голос за спиной.

— Не тебе решать в чём мне ходить, — не оборачиваясь, бросила я через плечо.

— Мне! — зашипел мужчина, дёргая меня на себя и прижимая спиной к своей груди.

— Отстань, — я стала яростно сопротивляться. — У тебя своих дел нет? — возмутилась я.

— Нет, — отрезал Рик.

— А как же свидание? — ехидно спросила я.

— Отменилось свидание, — рыкнул мужчина мне в макушку.

— Как жаль, — протянула я. — А у меня нет! Так что… мне пора идти, — я попыталась дёрнуться вперёд, но хватка на талии была железной. — Пусти!

— Я тебе чётко сказал, что в этом платье ты никуда не пойдёшь! — Рик поднял меня в воздух и потащил в комнату.

Я стала визжать и брыкаться. Но мужчина был непоколебим.

В комнате он бросил меня на кровать и направился к шкафу.

Рывком открыл его и стал перебирать вещи.

Пока он был занят поиском, я скинула с себя платье и осталась в одном нижнем белье. Подошла к нему из-за спины и положила ладонь на широкое плечо.

Мужчина обернулся и застыл. Его взгляд стал жадно шарить по моему телу, оглаживая каждый участок кожи.

— Так нормально? — спросила ехидно.

— Что? — удивлённо моргнул Рик.

— Я спрашиваю, так нормально идти на свидание? Дару понравится? — повторила я.

Ноздри Рика раздулись в гневе, и он преодолел ничтожное расстояние в один шаг. Подхватил меня на руки и опустил на кровать, нависая надо мной.

Его взгляд почернел, а черты лица заострились.

Я видела, что он борется с собой. Видела, как ему тяжело находиться рядом и не иметь возможности прикоснуться.

— Эля, — рыкнул он, вжимаясь напряжённой плотью, которая была скрыта только тканью штанов, в мою ногу, — я не железный. Ещё один такой выверт и я еду. Я уеду, и ты меня больше не увидишь, слышишь? — глаза наполнились слезами. — Не надо плакать, малышка, — Рик стёр большим пальцем дорожку слёз с моих щёк. — Я не могу смотреть на твои слёзы, малышка, — опускаясь рядом со мной на кровать и подгребая меня к себе под бок, признался Марик. — Душу мне рвёшь своими слезами, Элечка.

— Я люблю тебя, — я приподнялась на локте и заглянула ему в глаза.

— Эля, — выдохнул рвано, закрывая глаза и пряча от меня свои эмоции.

— Я безумно сильно люблю тебя, Рик, — плача, призналась я. — Я не могу больше терпеть. Не могу больше скрывать. Я неправильная. Дефектная, но я такая, — я пальцами вцепилась в его чёрную рубашку. — Я готова убежать на край света, чтобы не видеть тебя, — Рик болезненно дёрнулся. — Готова выпить любое зелье, чтобы забыть тебя. Чтобы вытащить тебя из своего сердца, — я ударила кулачком в его грудь. — Чтобы не видеть тебя с другими и не сгорать от ревности. Чтобы не видеть тебя каждый день за столом и не иметь возможности поцеловать твои губы, — я обвела пальцами контур его губ. — Чтобы не чувствовать себя мёртвой каждый раз когда тебя нет рядом. Когда ты уезжаешь на раскопки.

— Малыш, — Рик прижимается губами к моим губам, собирая пальцами влагу с моих щёк. — Маленькая моя, — я вижу, что глаза моего Рика наполняются слезами. — Я так сильно тебя люблю, — зашептал он.

Пульс ускорился. Сердце было готово выпрыгнуть из груди. Ком слёз щекотал горло.

— Что нам делать? Рик? Что нам делать? — отчаянно плакала я.

— Я не знаю, маленькая, — Рик целовал меня в макушку.

— Почему именно мы? Почему мы с тобой полюбила друг друга, когда в мире есть столько людей? Почему? — я заглянула во влажные глаза напротив.

— Не знаю, Ёлочка моя, — Рик провёл рукой по моей щеке и мягко коснулся поцелуем губ.

Я тут же стала отвечать, податливо выгибаясь в его руках.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рик

Эля доверчиво прижимается ко мне, свернувшись калачиком у меня под боком, изредка всхлипывая во сне. Моя маленькая девочка уснула со слезами на глазах после тяжёлого, изнурительного разговора. Её короткие, слипшиеся от слёз реснички подрагивают и глаза мечутся под сомкнутыми веками, и мне кажется, что она вот-вот откроет свои карие глаза и вновь посмотрит на меня тем жалобным взглядом, в котором сквозят отчаяние и боль. Я погладил её по бледной щеке, чувствуя распирающую на части нежность в глубине своей души. Палец опускается ниже и застывает в миллиметре от её губ, покрасневших по ободку от солёной влаги. Взглядом блуждаю по её фарфоровому лицу, впитываю черты её любимого лица снова и снова. Будто впервые увидел её. Будто впервые раз рассматривал её.

Хотя...

Так близко за последние три года я был к ней впервые. Впервые с того момента, как ясно осознал, что полюбил её. Полюбил её, как свою женщину. Когда посмотрел на неё так, как смотрит мой отец на нашу маму.

Я всегда любил Элечку слишком сильно. Слишком сильно для брата. Я  готов был отдавать ей всё самое лучшее. Защищать от всех. Приносить ей победы со школьных соревнований, чтобы видеть, как она гордо выпячивает грудь и вскидывает подбородок выше. Видеть, как она гордится моими победами и широко улыбается, бросаясь мне на шею, крича во всю силу лёгких, что я самый лучший брат. Брат. Это слово ранит. Вонзает в сердце миллионы острых игл...

Я всегда был счастлив привозить ей подарки из длительных поездок.

Я увлекся археологией, когда с мальчишками мы залезли в старый храм и нашли там золотую чащу, исписанную незнакомыми знаками. Имея доступ практически ко всем книгам королевства, я вечером того же дня узнал о том, что эта чаша принадлежала самому первому королю Флоссании. Сделанная на заказ, она была утеряна несколько веков назад и считалась редким артефактом.

"Из этой чаши испили король и королева, когда заключали свой брак. Брак вечной любви. Если возлюбленные изопьют воду из этой чаши, то сами боги благословят их союз". Эта находка столь сильно поразила меня, что я серьезно увлекся историей и раскопками. Нет ничего прекраснее, чем коснуться вещи, которая заключает в себе историю. Осознавать, что люди, которые жили века назад, прикасались к ним.

Вечные поездки, которые длились иногда больше месяца, иногда становились настоящей пыткой. Я скучал по своей девочке. Видел её в своих снах. Видел её сладкую и нежную улыбку. Она всегда стояла в белом платье и смотрела на меня с любовью и нежностью. И каждый раз, когда я пытался подойти к ней ближе, она растворялась в тумане. Исчезала. А просыпался и смотрел на луну, которая сейчас заглядывала к ней в окно. Представлял, как я подарю ей очередной подарок, который я нашёл для специально неё.

Для моей маленькой малышки. Моей волшебной хрупкой девочки, которая похожа на самый хрупкий цветок Нумии. Для моей малышки, которая похожа на Эдельвейс. Цветок любви, невинности и чистоты.

Не было чувства лучше, чем прижать её к своей груди и, наконец, втянуть её неповторимый запах, почувствовать её тонкое, хрупкое тело в своих руках. Мягкую. Нежную. Такую родную и необходимую.

Я увидел в ней женщину в день её восемнадцатилетия. Она стояла в ярком красном платье, которое выгодно подчёркивало каждый изгиб её совершенного, идеального тела. Я смотрел на неё и понимал, что хочу её. Понимаю, что моя плоть наливается желанием. При одном только взгляде на неё. На её стройное тело и длинные ноги. Как последний придурок смотрел на её профиль и каждый взмах ресниц. Смотрел и не мог оторваться. Дар звал меня, дёргал за плечо, но я никак не реагировал. Не мог вынырнуть из этого дурмана. Только хороший подзатыльник друга привёл меня в чувства, проясняя сознание.

Эля с широкой улыбкой на губах подошла ко мне и положила ладошку мне на руку, привлекая моё внимание к себе. Она что-то говорила, а я ничего не слышал. Смотрел на её розовые губы и боролся со своим желанием впиться в них поцелуем. Чувствовал её теплую руку на своём предплечье, которая пускала горячих змей по телу. Я закаменел. Потерялся в желании, стараясь сдержать свои желания и чувства при себе. Она ещё совсем девчонка. На семь лет младше меня. Я знаю, что она ещё ни разу не целовалась и не ходила на свидания. Чистая. Совсем невинная. Разве мог я портить её своими грязными желаниями? Разве мог я коснуться своей сестры так, как мужчина касается своей любимой женщины?