Глава 18
Меланья
Этот месяц был самым счастливым месяцем в моей жизни.
Несмотря на недовольство матери из-за моего постоянного отсутствия дома.
Несмотря на то, что она пыталась запереть меня дома, и я вылезала через окно.
Несмотря на то, что она била меня, когда я появлялась на пороге дома, а наш семейный лекарь потом мазал мои синяки и ушибы вонючими мазями.
Я не ненавидела свою мать.
Я презирала её. Мне даже было её жалко. Имея в своей жизни всё, о чём мечтает нормальная женщина — красивого мужа, который был её истинным, тёплый дом с богатым убранством и дочь — моя мать была глубоко несчастной женщиной.
Несчастной от того, что не знала, что такое материнская любовь. Я знаю, что уже давно могу дать ей сдачи. Могу ударить в ответ. Могу вырвать из её рук отцовский кожаный ремень и не дать ей себя коснуться.
Но я не могу поднять руку на свою мать.
Слишком мягкая. Слишком добрая. Слишком воспитанная, чтобы перечить ей.
Казалось, что невозможно любить Гереха больше.
Невозможно хотеть его больше.
Невозможно сходить с ума по его голосу и запаху.
Но я влюблялась в него всё сильнее и сильнее с каждым днём.
С каждым часом. С каждой минутой, проведённой рядом с ним.
Эта любовь так глубоко поселилась внутри меня, что её никакими средствами невозможно было вытащить.
Я пытаюсь хоть как-то остановить лавину тех чувств, что обуревают меня.
Что так глубоко проникают внутрь, пуская корни в самое сердце.
Я пытаюсь сопротивляться.
Пытаюсь оставить хоть какое-то пространство между нами.
Хоть маленький поплавок, который удержит меня наплаву, в случае, если придётся тонуть.
Но куда мне против заботы этого невероятного парня?
Как можно противостоять человеку, который так задорно и интересно рассказывает истории?
Как можно не любить его глаза, его улыбку, его смех?
Я чувствую себя последней дурой, когда он дарит мне тёплый красный вязаный шарф и такого же цвета шапку с пушистым помпоном.
Я держу в руках этот подарок и не могу вымолвить ни слова.
Потому что от такой незаметной заботы встаёт ком слёз в горле.
И вдруг становится страшно.
Страшно, что этот невероятный парень поймёт, что я не такая прекрасная принцесса, какой он меня вдруг увидел.
Страшно, что он разочаруется во мне и просто исчезнет из моей жизни.
Как и его забота, которую я принимала с трепетом и слезами на глазах.
Как и его тихий смех.
Как и его тёплые объятья за спиной, когда мы смотрим, как садиться солнце.
Я перевела взгляд с подарка в своих руках на Гереха, чьё лицо сейчас было напряжено, и, впихнув шарф и шапку ему в руки, поднялась с постеленного на холодную землю одеяла и, не сказав ни слова, бросилась бежать.
Бежать от своих мыслей.
От своих страхов.
А потом вдруг замерла, подумав о том, каково Гереху, который никогда не знал любви и заботы.
Каково моему мужчине, когда я начинаю показывать свою гордость и свои страхи.
Медленно обернувшись, с горящими от стыда щеками, побрела назад к парню, который продолжал сидеть на траве и вертеть в руках подарок.
Я нерешительно, смущаясь, села на край покрывала, забрала из его на удивление холодных рук шарф и шапку, цепляя пальцами его ладони.
Натянула на голову шапку, чувствуя, как ушам становится теплее, и обмотала шарф вокруг шеи, тут же пряча в него покрасневший нос.
— Спасибо, Гер, — я встала на колени между его разведённых ног, прижимаясь всем телом к его торсу, — теперь они будут меня греть, когда тебя нет рядом.
Я обхватила руками родное лицо и прижалась губами к тонким губам, которые тут же с жадностью стали отвечать на мой поцелуй.
И я поняла, что он испугался. Испугался, что я вот так уйду. Оставлю его сидеть одного посреди пустой поляны. Как это сделали его родители двадцать лет назад, когда бросили его одного на пороге детского дома. Когда оставили его выживать в этом холодном мире.
Я не говорила ему ни слова о любви. Не шептала на ухо нежности.
За меня говорили руки и губы.
За меня говорил мой взгляд.
За меня говорило сердце, которое каждый раз замирало, когда я ловила ответные эмоции в серых глазах напротив. Мелких подарков было много. Каждый день, который мы проводили вместе. Тридцать один день наших ежедневных свиданий. И сегодня последний день. Последний день нашего уговора. День, когда я должна дать ответ своему любимому мужчине.
Поправив причёску и намотав на шею красный шарф, чтобы не замёрзнуть, беру в руки объёмный альбом с рисунками и направляюсь в маленький ресторанчик, где меня ждёт Гер.
Я волнуюсь, так как не знаю, как мне выразить все свои чувства словами.
Как рассказать то, что он мне дорог.
Герех сидит в самом дальнем уголке зала и напряжённо смотрит в окно. Вся его поза говорит о том, что он переживает — пальцы барабанят по столу, губа прикушена. Чувствую, что меня начинает потряхивать от волнения.
Отдав верхнюю одежду милой улыбчивой женщине на входе, перехватила поудобнее папку с рисунками и направилась к столику, за которым сидел Гер.
Едва увидев меня, Герех подскочил из-за стола и застыл, гипнотизирую меня взглядом.
— Привет, — тихо поздоровался он, едва заметно улыбаясь уголками губ.
— Привет, — эхом отвечаю я, чувствую, что ноги подкашиваются от волнения.
Мы стоим так минут пять, смотря друг на друга и не смея пошевелиться.
Я боялась сказать что-то не то, а Гер боялся моего ответа.
Я видела, что его грудь высоко вздымается. Видела, что желваки ходят под кожей. Видела, как побелели костяшки на руках, так сильно он сжимал угол стола.
— Блюда готовы. Вам накрывать на стол? — голос молоденькой девушки вырвал нас из дурмана, заставив обоих вздрогнуть и обернуться к ней.
— Да, — кратко ответил парень и вновь переключил всё своё внимание на меня. — Садись, принцесса, — Гер махнул рукой на стул, когда девушка незаметно скрылась из поля зрения. — Сегодня ровно месяц прошёл… Ровно тридцать один день, как мы с тобой решили попробовать… Какой твой ответ, малышка? — взволнованно выдохнул парень, сжимая в пальцах вилку.
— Я… знаешь… мне сложно подобрать слова… — я вдруг начала заикаться. — Я хотела тебе не говорить, а … — я стала поднимать папку с рисунками, чтобы протянуть парню, когда она выскользнула из влажных ладошек на пол. — Прости. Минутку…
Я сползла под стол и начала собирать разлетевшиеся рисунки, складывая их обратно в папку в нужном порядке. Когда я сажусь обратно на свой стул, место напротив пустует. Ничего не понимая, верчу головой и вижу в окно, что фигура парня медленно двигается прочь. Я вскакиваю из-за стола и опрометью бросаюсь следом, не обращая внимания на персонал, который что-то кричит мне вслед.
Глава 19
Меланья
— Гер! — громко выкрикиваю я, когда он переходит на другую сторону улицы и между нами проносится грохочущая карета, перекрывая обзор и заглушая мой голос. — Герех! — отчаянно кричу я в его спину, пересекая улицу. — Остановись, дурак! — кричу во всю силу лёгких. — Я люблю тебя, Герех Гаршин! Люблю тебя, слышишь? — не имея больше сил бежать, останавливаюсь посередине тротуара, где оживлённо снуют люди и с улыбкой поглядывают на меня.
Сначала спина парня напрягается, а затем он резко оборачивается и неверяще смотрит на моё несчастное лицо, которое снова пощипывает от слёз.
