— Я ужасный отец, — прошептал папа мне в макушку. — Столько лет был слеп… Не защитил свою дочь. Свою маленькую девочку, которую любил, как только увидел её маленькое розовое личико. Не знал, что у тебя есть любимый. Не замечал, что ты носишь под сердцем ребёнка, — я слышала отчаянье в его голосе.
Осознание того, что моей доченьки больше нет, обухом ударило по голове.
До этого слова казались далёкими, будто они не касались меня и моей крошки.
А сейчас я вдруг осознала, что моя девочка, которую я носила девять месяцев, умерла.
Я завыла раненным зверем, комкая пальцами одеяло.
Я кричала так громко и надрывно, что сорвала голос.
Я хрипела, глотая слёзы, и безумным взглядом смотрела в окно.
Я отчаянно хотела умереть.
Исчезнуть из этого мира, чтобы все забыли обо мне.
Чтобы воспоминания обо мне стёрлись с лица земли навсегда.
Герех предал меня.
Раздавил мои чувства.
По его вине я оступилась и упала.
Из-за него я попала под колёса кареты.
Из-за него погибла наша малышка.
В комнату вбежали люди и что-то быстро стали говорить.
Из-за громких всхлипов, рвущихся из груди, я не могла ничего расслышать.
Папа аккуратно запрокинул мою голову себе на плечо и стал поить меня из графина каким-то отваром.
Успокоение волной разлилось по телу.
Я погрузилась в крепкий сон.
Вот и подошла первая часть книги к концу.
Глава 31
20 лет спустя
Меланья
— Меланья, ты готова? — раздался низкий мужской голос над самым ухом.
Я вздрогнула всем телом и перевела рассеянный взгляд на Вадима, моего охранника и друга.
— Да, — кивнула я ему, разглаживая влажными ладошками ткань чёрной узкой юбки.
— Жду тебя в карете, — я услышала удаляющиеся шаги и вновь перевела на взгляд на зеркало.
За двадцать лет отражение практически не изменилось. На меня смотрела всё та же девушка. Изменился только взгляд. Стал усталым и злым.
Двадцать лет назад я очнулась в незнакомом доме, в незнакомом городе. Не дожидаясь, когда я очнусь, папа перевёз меня из столицы Эксимуса в тихий, малолюдный город. Увёз меня из того места, где каждый уголок напоминал бы мне о моей утрате, о моей боли и о предательстве любимого человека.
Мне сорок лет[1], а я до сих пор не обернулась. Целители обосновывали это тем, что я пережила сильное эмоциональное потрясение. Моя рысь погрузилась в глубокий сон.
Я положила руку на грудную клетку, где на тонкой золотистой цепочке весело кольцо. Золотое кольцо, которое однажды мне подарил он. Тот, чьё имя я пыталась забыть.
Тот, предательство которого убила меня морально.
Тот, из-за кого я собирала себя по кусочкам больше пятнадцати лет.
Я не выходила из дома три года. Никакие убеждения отца, никакие просьбы не могли меня убедить встать с кровати и выйти в сад. Потому что в один день, в день, в который я ждала чуда, моя жизнь пошла под откос.
Я узнала, что моя мать ненавидела меня всю жизнь из-за своей ошибки. Из-за того, что обида толкнула её на измену. Из-за того, что я просто родилась.
Я узнала, что тот, кого я всю жизнь называла «папой» оказался чужим мужчиной.
Мой мир разрушился за несколько часов.
Я мечтала исчезнуть. Просто испариться.
Вадим появился в моей жизни, когда я стояла на крыши дома и отстранённо думала, что падать будет больно. Мужчина бесшумно появился за моей спиной и заговорил, заставив меня вздрогнуть:
— Думаешь, что это выход? Думаешь, что если ты прыгнешь, избавишься от проблем?
Я посмотрела на высокого мужчину, похожего на огромного медведя, и безразлично пожала плечами.
— Я потерял всю свою семью несколько лет назад. Своих родителей и двух младших сестёр. Они были близняшками и им было шесть лет, — мужчина сел на край крыши, свесив ноги. — Автокатастрофа.
— Что? — сострадание к чужому горю, заставило забыть свои проблемы.
— Ааа… забыл, — мужчина грустно улыбнулся. — Считай, что две кареты столкнулись на полном ходу.
— Подожди, — я присела рядом с мужчиной на нагретую солнцем крышу, — папа говорил мне о том, что он изучает другие миры. Ты что… с другой планеты?
— Да, — мужчина смотрел вдаль. — Твой папа меня спас.
Мужчина замолчал, поджимая губы.
— Как? — задала интересующий меня вопрос.
— После того, как погибла вся моя семья, я остался инвалидом, — мужчина задрал штанину, показывая красные рубцы на ногах. — Меня смогли вытащить с того света, но сказали, что я никогда на смогу встать на ноги. Я стал пить. Глушить боль алкоголем. Боль и телесную и душевную. Моя невеста ушла. Не смогла выдержать мои сопли, — мужчина невесело улыбнулся. — И я наглотался обезболивающих таблеток и запил всё это водкой. Сознание потерял прямо на улице. Не знаю, что сделал твой отец, но пришёл в себя я уже здесь. Пришёл в себя и понял, что чувствую ноги. Решил, что сплю. Потом решил, что жизнь дала мне второй шанс. Боль не прошла. Он никогда не пройдёт, я это знаю. Но моя жизнь продолжается.
— Мне жаль, — тихо сказала я.
— А ты чего раскисаешь? — огромная ладонь опустилась мне на плечо.
И я выплеснула на него всю свою боль. Впервые за три года я с кем-то заговорила. Впервые за три года я рыдала взахлёб. Впервые я не злилась на чужую жалость.
Он не говорил мне слов утешения. Он поглаживал меня по голове и молча выслушивал меня.
— Теперь твоя жизнь остановилась? — спросил он.
— Нет… да… не знаю…
— А у других жизнь течёт своим чередом. Пока ты три года жалела себя, жизнь вокруг бурлила. Ты тратишь время и нервы. Не только свои, но и нервы своего отца.
— Но…
— Твой Герех не был твоим истинным. Пока ты сидишь и сопли на кулак наматываешь, твой элиэн может под окнами твоими несколько раз случайно прошёл.
— Я любила его!
— Все влюбляются впервые. Он не последний мужчина в твоей жизни.
— Последний! — я вскочила на ноги. — Я больше никогда не поверю мужчине.
— Тогда никогда не выйдешь замуж и не родишь детей, — жёстко сказал Вадим.
— Чурбан! — выкрикнула я, снимая тапку и запуская ею в мужчину. — Бесчувственный дурак! — запустила второй.
— А ты дура! — Вадим с лёгкостью перехватил обувь, обратно одел мне на ноги и ушёл с крыши.
Ошарашенная я осталась стоять одна. И вдруг поняла, что почувствовала себя живой. Поняла, что мужчина вызвал во мне эмоции впервые за три года.
С тех пор этот мужчина всегда рядом со мной. Вот уже семнадцать лет. Суровый. Справедливый. И временами наивный.
— Меланья! — громко рявкнул Вадим из холла дома, заставив меня подпрыгнуть и побежать на выход.
[1] До двадцати лет организм развивается, как у обычного человека. После двадцати старение приостанавливается и возобновляется после ста семидесяти. Средняя продолжительность жизни двести двадцать лет.
Глава 32
Эля
Я раздражённо откинула мешающие волосы за спину.
Стрижка от лучшего стилиста королевства мне, несомненно, шла, но завитые локоны создавали неудобства, постоянно выбиваясь из причёски, падая на глаза и закрывая обзор на праздничный зал.
