Зайдя с другого ракурса, я увидел лобастую голову с потухшими синими глазами, вместо рта у головы был ворох чего-то, отдаленно смахивающего на щупальца. Длинное туловище, лежащее на боку, было снабжено нечетным количество лап с пятью суставами. Угольно-черная шкура существа была покрыта подпалинами, разрезами, кое-где покрыта льдом, местами шкура почему-то была белой.

Лира уже пробиралась по завалам к туше существа.

— Нам очень повезло, Джас. Тебе надо отвлечь волшебников и полицию, если те явятся. Я пока займусь…

Я в ужасе смотрел, как Лира достает из сумки изогнутый нож и одним точным движением отсекает существу четыре тонких пальца.

Да что вообще происходит?

Со стороны, откуда прилетела тварь, раздался шум. Судя по голосам, человека четыре. Отпугнуть, говоришь? Да, Лира?

Я напрягся и выдал большой источник инфразвука, направленный в сторону гостей. Голоса немедленно смолкли. Лира тем временем торопливо вынимала глаз.

Неожиданно на меня из темноты вылетела струя подозрительно зеленой воды. Я отскочил в сторону, и не зря. На месте, куда приземлился водяной поток, начались странные изменения — камни моментально стали истертыми, потрескавшимися, покрытыми лишайником.

Это водичка их состарила?

Голоса снова раздались, уже в подозрительной близости от нас — от них нас закрывал кирпичный завал. Не найдя ничего лучшего, я вспомнил, как ревело это существо, приблизительно прикинул, какие гармоники и какую часть спектра затронул его рев. Определившись с «настройками», я на пределе сил и дальности — где-то на соседней улице — выдал кошмарный рев, почти неотличимый от рева мотылька.

Голоса (всего три) воинственно закричали и двинулись в ближайшую подворотню, даже не удосужившись проверить завал.

— Лира, пора заканчивать!

— Сейчас! — Лира наносила удар за ударом в подпаленное плечо мотылька в надежде проткнуть его. Поврежденная шкура без труда сопротивлялась стали.

Неожиданно рядом раздались чьи-то шаги. Сонм, не всех зацепила моя уловка!

— Лира, прямо сейчас!

Неожиданно из-за кирпичной груды вышел мужчина в кителе и сиреневой треуголке. В руках он сжимал странно блестящий кинжал, который издавал тонкий непрерывный писк. Такой же писк издавали мои когти, когда я игрался с ультразвуком и открыл частоту, которая сдирала кору с веток.

Мужчина не смотрел на меня — только на Лиру.

Не найдя ничего лучшего, я на мгновение создал в его черепной коробке источник отнюдь не самого тихого слышимого звука. Мужчина заорал и выронил кинжал — тот с легкостью вошел в брусчатку по самую рукоять.

Неожиданно для самого себя я вспомнил обрывки Отпечатков — те, в которых было заключено понятие жара. И именно в этот момент я прыгнул выше головы. На удар сердца возле своей пасти я создал направленную область жара, слабо наполненного энергией — что-то подсказывало мне, что такой жар быстро рассеется. Но я руководствовался не температурным действием, а воздушным давлением.

Возникший порыв ветра словно ударил волшебника: он вскинул руки и упал на спину. Треуголка отлетела в ночную тьму.

Вся схватка заняла секунд пять, не больше.

Испуганно ахнув, Лира отхватила ножом один из ротовых щупалец, закинула его в сумку и одним движением спрыгнула ко мне. Подскочив, она присела на корточки рядом со волшебником и, не колеблясь, двинула его кулаком в лицо. Упертый волшебник, начавший вставать, наконец-то потерял сознание.

Лира с секундной заминкой вытащила из сумки какой-то камень и прошептала:

— Дух Всех знаний, прошу, пусть этот человек начисто забудет то, что произошло с ним за время, равное последним моим двадцати ударам сердца. Жертвую тебе опал, обагренный моей кровью! Молю тебя, услышь мой зов!

Камушек в руках ведьмы осыпался пылью, а тело волшебника пронзила одиночная судорога.

Она быстро потрепала меня за загривок. Потом выпрямилась, тряхнула головой и, вытащив из сумки пару медных лун, прошептала:

— Дух Длинных теней, укрой и обереги нас. Прошу.

После этих слов тьма вокруг нас неожиданно и противоестественно сконцентрировалась на ладони Лиры. Миг — и нет трех монет. Их забрала ночь.

Но теперь я вижу Лиру только как размытый, нечеткий силуэт. Тьма льнет к ней, липнет к ней, размывая фигуру, скрадывая очертания. Гляжу на свои лапы и вижу ту же картину.

— Уносим ноги, Джас!

И мы, незримые и неосязаемые, побежали сквозь ночь, оставляя вырубленного волшебника у тела дракона.

***

— Что это такое было, Лира?!

Такой был мой первый вопрос, когда мы на последнем издыхании ввалились в дом. Нас встречала растерянная Призрак.

— Это был наш шанс, Джас.

— Какой еще шанс?

— Выбраться из нищеты. Вылечить бабушку, — Лира устало привалилась спиной к стене и сползла до пола. — Возродить оранжерею. И кое-какие наметки у меня уже есть… Вот это, Джас, ты молодец. Ты точно не помнишь, кем был в прошлой жизни? Не бойцом или воином?

В голове иглой прострелили образы воинов в доспехах, странных лысых мужчин, бьющих кулаками камни и каких-то полуголых угольно-черных людей с щитами и копьями.

— Да понятия не имею. Сам не знаю, что на меня нашло! Гару «жар» я вообще не тренировал, она мне и не попадалась почти в Отпечатках…

— Гара? Отпечатки? Гальза тебя все обучает?

— Да, и мне пока удается.

— Рада за тебя, — улыбнулась Лира и устало прикрыла глаза. — А ты вообще молодец. Без тебя меня бы схватили. Судили. И только Дух Времени знает, что бы со мной случилось.

Лира посмотрела на меня с такой благодарностью, что я даже засмущался, право слово.

— Да я просто действовал на инстинктах. Надо было тебя защитить. Кстати, а что это был за дракон?

Ведьмочка фыркнула. Призрак, исчезнувшая из нашего поля зрения, неожиданно появилась вновь — она принесла Лире сэндвич, а мне кусочек уже поднадоевшей ветчины.

— Спасибо, Призрак, — сказал я. Медоносная ограничилась сдержанным кивком и легким трепетанием крыльев, которые, впрочем, все равно подняли легкий ветерок.

— Это был не дракон. Драконы больше, сильнее и мудрее. Это был лунный мотылек. Тварь, прилетевшая с Арвея.

— Арвей — это крайняя правая луна? С металлическими линиями?

— Да, на нее будто оловом накапали. С нее самой. Иногда прилетают оттуда такие мотыльки. Их можно заметить, но путь непредсказуем. Они причиняют разрушения, но сами служат кладезем ценнейших ингредиентов для эфирных путей и алхимии.

— Что еще за эфирные пути?

— Ну, Джас… Пространство между любыми космическими телами заполнено эфиром — таким газом, который ни с чем не реагирует. Живые существа не могут дышать эфиром, и, как будто этого мало, сам он обладает температурой в ноль делений. А это уровень, недостижимый даже для самых лучших никсиалистов. Только мотыльки могут выживать в эфире. И их шкуры, кости и клыки служат отличными материалами для пустотных кораблей. Эфирные пути — это общее название средств перемещения в эфирном пространстве.

Я охренел.

— То есть, ты хочешь сказать…

— У нас есть колонии на трех лунах. Не знаю, что тут глазами стекленеть.

А шустро они. Компьютеры на перфокартах, исследования ближнего космоса и даже лунные космические программы. Хотя тут эфир вместо вакуума. Сонм, лучше бы я попал в средневековье.

— Ты что-то говорила про драконов, Лира. То есть, тут есть драконы?

Впервые я увидел этот взгляд Лиры. Он как бы говорил мне: «Ну ты и дурак…».

— Сколько раз я при тебе говорила словосочетание «Драконьи королевства»?

— Ну это Бравия, Фрелья, Нио и еще четыре. Я думал, что это какой-то союз.

— Нет. «Драконьи» эти королевства потому, что ими правят драконы.

О как. Драконократия. Уже почти не удивлен. Тем временем ведьмочка продолжала:

— Мы не знаем, были ли они раньше. Может, они спали, может, они гости из иных реальностей, а может, их создала Язва. Но факт остается фактом — семь драконов проснулись после Битвы Девятнадцати королей. Это я как-нибудь потом расскажу, — отмахнулась от меня Лира. — Пока тебе хватает знать того, что это была чудовищная магическая катастрофа, породившая Горелые земли с Язвой в центре. Язва — это место, где все слои реальности перемешаны в одно. Камни на вулкане Инферно поют из-за танца муз, пока одинокий варага с Червивого дна спасается от самого краешка Ясного Неба, что заглянуло в Язву.