— Какой вежливый, — фыркнул Гальза.

— И что же мне с тобой делать? — Лира склонила голову набок.

— С этим можно разобраться. Главное, чтобы в твоих замыслах не было ведра с водой, — я дождался усмешки и продолжил. — Можешь ответить на несколько моих вопросов, хозяйка?

— Давай уж.

— Что такое фамилиар и чем он отличается от обычных животных?

— Волшебники и ведьмы проводят ритуал над различными животными. В результате животное становится несколько умнее, и через него можно, как сквозь себя, пропускать Мощь, — девушка выделила это слово особой интонацией. — Это позволяет использовать более мощные чары. Ну, или как в моем случае, проклятья.

— Чего?

— Чего «чего»?

— Какие ещё проклятья?

— Ну, я ведьма. Только закончила обучение, приехала к бабушке доучиваться.

— Ведьма. К бабушке. Доучиваться.

— Джаспер, что с тобой? У тебя глаза как стеклянные.

— А я вот огород копал… у бабушки…

Девушка вежливо дождалась, пока волна удивления схлынет. Тряхнув головой, я продолжил.

— А сейчас меня можно использовать в качестве фамилиара?

Лира усмехнулась, встала с дивана.

— Это легко проверить.

Она сунула руку куда-то в недра складок платья, достав оттуда какой-то сушёный листик. Ее худые пальцы шустро размяли его в порошок.

— Духи! Хочу, чтобы этот кот чихнул, когда делает шаг!

Неожиданно сквозь меня словно пропустили ток. Я дернулся всем телом, пропуская острые волны какой-то энергии.

— Получилось, Джаспер! Я пропустила меньше Мощи, но проклятье удалось! А еще ты действительно кот.

Меня эта выходка разозлила. Пропускать Мощь мне не понравилось. Я сделал шаг в сторону Лиры с намерением царапнуть ее.

— Пчи!

— Ну вот, работает!

Все, теперь ее ничто не спасет!

— Пчи! Пчи! ПЧИ!

— Джаспер?

— Что ты наделала? Я даже подойти к тебе не могу! Пчи!

— Кажется, я намудрила с проклятьем. Тут, понимаешь, важна формулировка. Кажется, теперь ты чихаешь на каждом шаге, — в голосе девушки были как искренне извиняющиеся нотки, так и плохо сдерживаемые смешки.

— Пчи! Я заметил! Можно это развеять?

Девушка щёлкнула пальцами, и меня отпустило. Я сделал несколько пробных шагов, и чихов не воспоследствовало.

— Итак, ты ведьма, — сказал я, провожая глазами снова садящуюся девушку.

— Да, училась три года. Умею делать проклятья разных типов, от безобидных до очень опасных. Правда, Черного сертификата нет, но шляпу уже заслужила.

— Лира.

— Да?

— Ты же понимаешь, что я ничего не понимаю? Я кот! Это хуже ребенка! Я не знаю ничего! Вдруг этот мир вообще плоский?

Лира смутилась.

— С чего тебе начать объяснять?

— Где я вообще нахожусь?

— Самая окраина Асмина, города на юге Бравии. Бродячее поместье «Медоносный Призрак».

— Какой-какой призрак?

— Медоносный, — повторила Лира.

— А почему поместье бродячее?

Лира пожала плечами.

— Потому что может перемещаться между своими маяками. Сейчас, правда, мы имеем только один маяк, в пригороде Асмина.

— Перемещаться прямо целиком? — недоверчиво нахмурился я.

— Прямо целиком, — громогласно подтвердил Гальза.

— К слову, пока не забыла. Наш мир относительно можно назвать плоским.

Я охренел.

— Подожди! — девушка снова замахала руками. Очевидно, мои переживания отражались на моей… морде, — Плоским в том плане, что лежит в плоскости! Сам мир круглый!

Она взяла меня на руки (снова тепло и приятно пахнет) и поднесла к стене, где висела диаграмма слоеного пирога. Оказалось, это не слоеный пирог.

На желтоватом пергаменте были изображены семь разноцветных полосочек с картинками.

Первая, самая верхняя, выглядела как фамильная палитра, переданная отцом-художником сыну — бешеное смешение различных красок и оттенков, хотя преобладал бирюзовый, серый и малиновый. Краски складывались в вихри, спирали, спиральки. Следующий слой был черно-белым, состоящим из волнистых линий и набора странных значков. Третий был снежно-белым с синими фигурками людей. Четвертый слой был самым подробным — на нежно-зеленом фоне был изображен городок около башни. В городке ходили черные и серые человечки, а на башне стояли четверо более подробно выполненных человечка в смешных шляпках. Одна фигурка имела обычную, известную мне по картинкам в интернете ведьминскую шляпку. Следующий слой был огненно-красным, черным и серебристым, на фоне из языков огня десятки багровых силуэтов ковали что-то. Предпоследний слой был простым и одновременно самым притягательным — это был бездонный океан с едва уловимыми силуэтами странных морских существ. Последний слой был нарисован так, что у меня шерсть встала дыбом: в чернильной тьме, казалось, копошились тысячи разнообразных червей, змей и многоножек.

— Это Общность, — заявила Лира, дав мне полюбоваться. — Завихрения, Шум, Вьюга, Солнце и Луны, Инферно, Последний океан и Червивое дно.

— Что это? — хрипло переспросил я. Картина меня поразила. Почему-то я знал, что это не оккультная схема. Эта картина обладает такой же силой, какой в моем мире обладает схема солнечной системы.

— Это наш мир. Мы с тобой находимся на плане Солнца и Лун. Тут живут люди.

Из-за дивана донесся голос Гальзы:

— Я галгара, из Инферно.

Я мог только кивнуть. Тем временем Лира продолжала:

— В каждом плане свои особенности, законы и Духи. Например, один из законов нашего мира — люди могут использовать энергии с других планов. На этом строится использование волшебства и колдовства, но не чуда и искусства гвоздя.

— Вот сейчас вообще не понял, — признался я. — Магия, колдовство — в моем мире это одно и тоже. Способ обдурить человека.

— Ужас, Джаспер! — изумилась Лира. — У нас это четыре высоких искусства. Некоторым людям Духи дают силу того или иного плана. И мужчины, и женщины, обладающие таким даром, могут использовать волшебство, и различным образом использовать законы и правила нашего и других планов, их зовут волшебниками. Некоторые женщины могут отменять правила и создавать новые, но только для определенных объектов и явлений. Это искусство зовется колдовством, и использующие их — ведьмами. Некоторым же из людей Духи позволяют не обращать внимание на один непреложный закон. Этому искусству, чуду, не научить, и каждый, что может использовать такие обходные пути, зовется чудесником. В конце концов, некоторым мужчинам Дух Двух смертей дал часть своих сил, и эти люди могут призывать и изгонять, прибивать и отпускать. Это искусство гвоздя, и практикует его только Братство Медного Гвоздя.

— Как-то последнее немного отличается от остальных, — заметил я.

— Есть такое. Это самое молодое из искусств, ему чуть больше сотни лет. Оно просто не успело стать классическим. Волшебники, ведьмы, чудесники и, с недавних пор, вторые — мы охраняем и исследуем наш план.

— Вторые?

— Ну да, их еще медянщиками зовут, — уверенно кивнула девушка. Не найдя в моих глазах ни малейшего понимания, она пояснила:

— Ну, вторые — работающие с второй жизнью.

— Чего-о-о-о?

— Любой человек имеет две жизни. После первой смерти начинается вторая жизнь. Правда, вместо тела человек имеет туман. Это называется «призрак». Что с тобой? У тебя опять стеклянные глаза.

Я оказался в мире, похожем на слоеный пирог, в котором есть волшебники, ведьмы и призраки. Причем я тут кот. Лысый. Великолепно.

Тщательно подавляемые впечатления от становления котом, помещения в новый мир и самого настоящего вихря запахов вырвались из меня и погрузили меня во тьму.

В себя я пришел нескоро. Когда я открыл глаза, я находился на диване. Рядом со мной, обеспокоенная, сидела все та же Лира. От нее сильнее пахло табаком и старостью.

— Ты отрубился, — сообщила мне она.

— Я догадался, но спасибо.

— Никогда не видела котов, потерявших сознание.

— Все случается в первый раз, — философски отозвался я. — До этого утра ты не видела лысых котов.