Нет диалога глупей.

— Какая?

— Та самая.

— Та самая?

— Да.

— Когда?

— Во вторник.

— Мог бы написать в СМС.

Парень откинулся на кровати, опершись локтями.

— Ты себя слышишь? Это же бомба. Мы к этому так долго шли. Я…

— Хорошо, я понял. Тебе понравился этот гей-клуб.

— Кстати, там неплохо, но идея в другом.

Молчу.

— И?

— Что? И?

— Не хочешь узнать?

— Хочу! Поэтому молчу и жду твоей информации.

— Ты сегодня злой.

— Альфред, я устал. Последняя неделя. Последние три недели были зверски тяжёлыми.

— Хорошо. — Он сел на кровати дотянувшись до трубки и заказал кофе. — Садись. Расскажу.

Оказалось, парень действительно работал над нашим делом. И отследив звонки по нужному адресу, он пришёл к выводу, что в одни и те же дни, примерно в одно и то же время по телефону совершаются звонки. Именно в эти дни наш субъект едет в клуб.

— А это что за входящий, тоже в четверг и в субботу?

— Проверял по всем дням, они регулярные.

— Альфред, но они всегда по четвергам и в субботу примерно в шесть, в семь вечера.

Пощёлкав кнопками, парень пожал плечами: «Доставка».

— Доставка. — Повторил молча вслух, а мозг уже запустил свои процессы. Те, самые, неконтролируемые.

— Но звонок входящий.

Нас прервал стук в дверь.

— Кто?

— Доставка.

Мы рассмеялись. Альфред забрал кофе.

— Слушай, а доставка же может отзваниваться по получению денег, например.

— Скорее присылает подтверждение в виде СМС.

— Проверь.

— Смс нет, — ответил он спустя какое-то время.

— Выходит, они подтверждают заказ. Как узнать, что он заказывает? Это очень важно.

— Тогда поехали.

Мы сидели напротив ворот чуть больше двух часов. Сегодня подтвердили заказ в шесть двадцать пять, а доставка приехала в десятом часу.

— Смотри, он звонит.

У ворот стоял курьер и звонил по мобильному. Ворота открылись, и курьер зашёл с тремя увесистыми пакетами в руках, подтолкнув ворота, но Альфред успел упереться ногой внизу рамы, и металл не успел лязгнуть звоном закрытия. Курьер оглянулся, но увидев, что никто следом за ним не пошёл, ломиться в сторону здания с абсолютным равнодушием. Ворота легко открылась под нажатием плеча, мы вошли вовнутрь огороженной территории.

Я пошёл следом за курьером, а Альфред остался у входной двери.

Парень поднимался пешком тяжёлой поступью и шелестя громоздкими пакетами. Этаж третий.

Курьер постучал, и даже я услышал фразу, входите.

Несколько минут и курьер возвращается в парадную уже более бодро.

Я выпорхнул на улицу, и мы прижались за углом. Мы стояли, обнявшись, как влюблённые подростки, я мог видеть курьера, который пристально посмотрел на нас и упорхнул, нажав кнопку сбоку от ворот.

— На этот раз хоть целоваться не пришлось. — Пробурчал я вслух на русском, парень переспросил меня, что я сказал и улыбался дебильной улыбкой. Я повторил.

— Ещё не финал. Подожди.

— Чего?

— Ты думаешь он так затаривается только для себя?

— Посмотрим кто и во сколько приезжает.

И Альфред был прав, спустя час к зданию подкатило такси и три субтильных паренька и на возраст лет двадцать — двадцать три, прошмыгнули через калитку, поднялись по лестнице на третий этаж.

— Старый развратник.

— Что?

— Это на русском.

— Я понял. — Проворчал программист.

Больше мы никого не дождались и поехали в клуб. Банкир заявился всё с теми же парнями примерно в час, то есть между тем, как они пришли к нему, и затем они вместе приехали в клуб, прошло чуть более двух часов.

Наша миссия на сегодня была сделана, но от ощущения эйфории мы заказали несколько раз по коктейлю и поглядываю в сторону своего объекта весьма разнуздано вели себя для тех, кто вышел на слежку за объектом. А потом опять… Стоило банкиру пойти в туалет или к барной стойке, программист просто кидался в мою сторону и принимался страстно целовать.

— Ах, влюблённые. — Умилялся какой-то дед рядом. Мы подняли лица, и это был тот самый дед, что комментировал нас в прошлый раз, только теперь он мне сказал «ты любишь его, а он тебя нет», «видишь он какой ревнивец, он изменяет тебе».

— Я не понимаю. — Пожимаю плечами. — Мы не говорим на английском, мы из Венгрии.

Дедок разочарованно кивнул и даже не осознал того, что я говорил ему на английском, впрочем, как и он нам.

— Ты меня любишь? — Альфред был изрядно под алкоголем.

— Очень.

Он рассмеялся и заказал ещё выпить. На сей раз мы уехали в три, так что мне удалось поспать до возвращения в студию.

Только я успел принять душ и переодеться, как в дверном проёме появился Сергей с перекошенным лицом жёлтого оттенка.

— Пошли быстрее вниз. Там продюсер, этот, как его. Серб! Он прямо рвёт и мечет.

— Всё здесь? — Заявил Олег, игнорируя хоть какой-то посыл вежливости.

— Точно?

— Да, вроде. — Я начинал наращивать эмоциональную оборону.

— Это наша? — Серб протянул мне газету.

— Настя. — Только и смог вымолвить, а вокруг фотографии текст на австрийском или немецком, мне не разобрать.

— Насти нет, — мысли формировались вместе со словами.

— А говоришь всё. Так, всё в студию. Там, где снимает. Туда, туда, — махал он рукой.

— Может выпить принести. — Затараторил Сергей.

— Принеси. — Рявкнул Олег.

— Мне кофе. Подожди. Мы пойдём на кухню. — Взяв серба за кисть, повёл его угловатыми лабиринтами на кухню. — Олег, что случилось?

— Что-то случилось. — Он расхаживал по маленькой кухне широкими шагами, так что мог сделать лишь два шага в одну сторону и обратно столько же. — Сегодня с утра во всех новостях. Они ехали из шале, затем этой парочке, по-видимому, захотелось экстрима, и они на полной скорости ушли от остальных. В машине было только двое, под утро это уже было во всех новостях.

— Насмерть?

— От передней части машины почти ничего не осталось.

— Они были…

— А то ты не знаешь, что их объединяло.

— Её не было со среды.

— Они оттопыривались в папашином шале. Знаешь кто его папочка?

— Откуда же…

— Очень крутой мужик. Политик, бизнесмен и просто убийца всего, что ему не нравится.

— Да, мне по… на его папашу, веришь?

— Ты понимаешь, что у нас, у всех могут быть проблемы. — Мы оба перешли на крик.

— А ты помнишь, кто её подпихнул этому упырю?

— Никто никого не неволил.

— Речь не об этом. Но не нужно здесь обвинительных речей. Я не знаю, есть ли у неё кто-нибудь. — И голос предательски дрогнул, горло перехватил сентиментальный спазм, а к глазам подступили слёзы. Я не хотел говорить ему, да и, собственно, никому, о том. Что знал про неё. Как видел её взлёт и теперь увидел падение. Она ушла до того, как многие, из тех, кто знал её по московским тусовкам, потом будут пересказывать друг другу о том, что некогда одна из самых завидных невест, которой не только шубы и бриллианты выстилали к ногам, но и паспорта выкладывали почти доро́гой, обещая жениться, а под закат короткой жизни она снималась в порно и курила днями напролёт анашу.

Решено было всех оставить в студии, отправив лишь в спортзал, который был в подвале.

— С этого дня здесь будет охрана, и самое плохое в этой истории, что они от спонсора.

— Он то, как узнал?

— Как-то узнал. — Пожал плечами Олег. — Скорее всего, Жаба, а может и Родион. Тот всегда любил интриги и скрытые игры. Родик прямо кайфует от этого, но хотя Жаба ездит к спонсору чаще всех нас. Я не знаю, но думаю кто-то из них двоих.

Как бы это ни оказался сам ты. Но мысли озвучивать, конечно, не стал.

— Что за охрана?

— Четыре украинца, бывшие чоповцы. С ними не договориться, так что лучше пока подчиниться. Думаю, такими темпами, как мы идём, удастся выкупить студию к концу контракта. Осталось полтора месяца.