До чистой воды с приятным прозрачным паром канализация отхаркалась сгустками ржавчины и мутновато рыжей жидкостью, выплюнув на кафель.

Серо-зелёная плитка душевой постепенно прячется под слоем прозрачных капель пара, припудривая мнимым уютом с удушающим ароматом хронической сырости и застоявшейся воды. Чистил зубы одной рукой, другой намыливал волосы. Собственно, в таких условиях экономишь не столько время, сколько горячую воду. А как же мечты о приятной уютной ванной на львиных ножках во французском стиле, с приоткрытым окном под какофонию кафедрального собора? Ох, снова мечты. Протерев запотевшее зеркало шкафчика, высушив волосы дребезжащим феном, встречаешь начала дня.

Спортивный трикотажный костюм серого цвета, белые ASICS, кожаный рюкзак, спальный район Лондона. Кофе два фунта, индийская лепёшка, начиненная овощами с надоедливым привкусом кари, и примерно тысячу ярдов до метро, которое именно здесь называется андеграунд.

Третья неделя моего лондонского затишья. Я плюс плеер, свобода мыслей, апатия ко всему, что вне меня, моя комфортная жизнь в объятиях туманного Альбиона. Лишь непредвиденные вторжения прошлого могут разрушить столько гармоничное существование депрессивной жизни для человека в полной апатии.

Двадцать минут под землёй в ромбовидном вагоне по форме схожим с громадным саркофагом и вот Пикадилли, где никогда не бывает пусто. Прямо на площади подобие фонтана или это статуя? В общем, это что-то из крашеного метала, облепленного людьми, припорошённого остатками ночной жизни из окурков вперемешку с битым стеклом и мятыми жестяными банками, с устойчивым запахом сигаретного дыма и засохшего алкоголя. А чуть дальше, в торце, напротив, простенькое кафе с панорамными окнами. Сквозь пыльные стёкла которого помутневший от усталости взгляд провожает снующих людей утренним лондонским утром пятницы. И вот приметив нужный силуэт, человек цепляется взглядом, одним лишь взглядом без поворота, даже мимика на его лице застыла в молчаливом безразличии. Только взгляд, один лишь цепкий взгляд словно моряцкий багор, ухвативший добычу, уцепившись, тянется следом. Ощущения сродни тому, что тебя засекли датчиком движения и вот-вот вспухнут лучи красного лазера, а сирена взревёт оглушительным рёвом. Цепкий взгляд, подёрнутый выцветшими бровями на хмуром лице некогда холенной физиономии красивого молодого человека, жившего по принципу: «всё будет, как я хочу, жизнь мне должна» следят за мной.

И вот скрипучая дверь брякнула пресловутым звоном, пошарпанная стойка. Внутри кафе пахнет жареной колбасой, специями и кофе.

— Hello. — Обмениваемся улыбками с официанткой лет двадцати пяти, может, чуть старше, блондинка пшеничного оттенка, чуть розоватая кожа, голубые глаза. — Thanks, I am having a meeting here!

— How are you? — Почти шепчут серые губы.

— Fine, thanks. — Зарокотала артиллерия стандартных фраз, присаживаюсь и вот сразу, как поступают в кафе типажа «побыстрей бы ты поел и ушёл».

— Здравствуйте, меню. — Воркует над моей головой всё та же блондинка.

— Спасибо.

— Кофе? — Не унимается девушка.

— Нет, спасибо. — Но она с абсолютно обнулённым видом взирает на мои губы. — Thanks, but I want see.

— Oh, yes, I see.

— Полька. — Кивает он в сторону официантки, — Ни черта не понимающая, но зачем-то говорит по-русски.

— Здравствуйте, спасибо, вдруг принесут больше чаевых. — Иронизирую в сторону ничем не повинной девушки.

Собеседник ухмыляется.

Мы никогда с ним не здороваемся, не пожимаем друг другу руки, игнорируя все условности. Неважно, где и когда была последняя встреча. Могли пройти дни, недели, месяцы, но мы общаемся, словно расстались пять минут назад. Одно из правил тех людей, у которых есть собственные правила, соблюдать эти правила при любых обстоятельствах. Да, у нас масса общего: время, обстоятельства, события. Всего хватает, чтобы мы могли понимать друг друга интуитивно. Возможно, нам только так, кажется, но эту иллюзию мы поддерживаем друг для друга.

Этот человек с серыми губами и хмурым взглядом, хрупкий проводник, в туда, где осталась другая жизнь, такая обыденная, стандартная, что даже шаблонная, но такая тёплая и уютная.

Жизнь, в которой работаешь на не очень любимой работе, зарабатываешь меньше, чем тратишь, а тратишь на покупки не очень нужных и совсем ненужных вещей, но всё же тратишь, складируешь и хранишь, это как артефакты прожитых дней.

«А это я покупал там».

«А это покупал тогда».

«А это? А вот зачем я это купил?».

Подобное было и со мной, но настолько давно, что это кажется фрагментом жизни кого-то другого, но не меня.

С ним же мы знакомы столько времени и прошли через такое количество событий, что легко можем понимать, что произойдёт в следующую секунду по одной лишь мимике друг друга. Вот, он делает глоток, морщит нос, сдвигает брови, сейчас он скажет: «дрянной кофе», но, спросит, что-нибудь закажешь?

— Кофе дрянной. Что будешь? — Он будто прожёвывает напиток на вкус. — Здесь неплохой национальный завтрак хотя и для туристов.

Пожимаю плечами, и он заказывает два завтрака, два кофе с дополнительной порцией эспрессо каждому.

Мы в центре самого многонаселённого города Европы, сидим за оцинкованным столом и такие же стулья, обитые второсортным кожзаменителем, заказав завтрак за 7 фунтов.

Молча едим, неторопливо пережёвывая жареные помидоры и фасоль, терзая глазунью ножом, всматриваясь перспективу улицы, разглядывая пробку из красных двухэтажных автобусов и обступивших их чёрных кебов, словно муравьи напали на красных бегемотов.

— Я квартиру снял. — Мой собеседник взглядом обводит стёкла по контуру, затем и вовсе вглядывается в даль улицы. — Нужно чтобы ты подписал договор!

— На чей паспорт договор?

— На его! — Обрывает мою фразу хоть и приглушённым, но резким тоном.

— Считаешь, это не рискованно? — Прижимаю пузатую кружку к губам, сдерживая нарастающее раздражение.

— Нет, нормально. — Он аккуратно подбирает слова. — Никто проверять не будет же. Не думаю, что здесь кто-нибудь знает. — Отрывком фразы добавляет, — его.

Снова молчим, хмурое утро слегка рассеивается. Над крышами виднеется золотистая полоска тёплого весеннего дня.

— Где живёшь? — Спрашивает он, также монотонно.

— В Гринвич.

— Не знаю где это. — Равнодушно пожимает плечами.

— Неплохой район. — Не стал говорить о том, что сама квартира далеко не так хороша, как район. Про скрипучий пол, старый кафель и проблемы с водой, а ещё плохое отопление.

— Будет лучше, если ты переедешь на ту квартиру. — Бинго! Как будто я не понимал, к чему он подводит разговор.

— Для логичности? Или милосердие? Но меня устраивает…

— Так, ни у кого точно не будет вопросов.

— Себя ты, как объявил? Брат, друг, риелтор? — Он морщит нос, но этот вопрос его лицо становится ровным абсолютно, даже залёгшая морщина на лбу выправляется.

— Бойфренд. Мы в Лондоне, здесь к этому меньше вопросов, чем брат или друг. — Мы одновременно делаем глоток кофе.

Моя не лучшая черта: сарказм, а ещё ирония. Мало того что грань между ними весьма у меня размыта, так и выплёвываю эти фразочки спонтанно, к месту это или нет. Но в этот раз сдержался. А ведь уже была хорошая фраза на языке «перед хозяевами квартиры целоваться будем?». Сдержался. Промолчал.

— Хорошо, бойфренд, паспорт какой брать?

— Польский. — Он сделал ещё глоток снова поморщившись, пришлось отдать ему свою порцию эспрессо. — По белорусскому паспорту вопросов будет много. Нет, кофе здесь отвратительное.

Почему он соскальзывает с этой темы.

— Просто кофе машина плохая. Зато завтрак отличный. Колбасу будешь?

— Давай! Забыл, что ты перестал есть мясо.

— Только жаренное на масле и не кусковое. Остальное могу. — Выдавил улыбку, пока он перекладывал сосиски на свою тарелку. — Double expresso, pleas. — Кивнул блондинке у стойки.

— Договорился сегодня на встречу в три. Адрес на бирке. — Выкладывает добротный кожаный футляр с ключами на край стола ближе ко мне.